История одного поколения - Олег Валентинович Суворов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В квартире было тихо — и это несколько смягчило утреннюю депрессию. Гораздо легче просыпаться одному, чем уже в постели натыкаться на укоризненный взор жены. Последнее время она просто разучилась смотреть иначе! Впрочем, очередной укор его все же ждал — под телефон, стоявший на тумбочке рядом с кроватью, была засунута короткая записка: «Отвела Максимку в школу и поехала искать работу».
Вот так — ни «привет», ни «пока» — сухо, коротко и с неизменным намеком. Я, дескать, поехала искать работу, и тебе давно пора заняться тем же самым. Но разве он виноват в том, что его новая группа уже много месяцев не гастролирует и не записывает пластинок? Разве у других музыкантов из их команды положение лучше?
А ведь всего несколько лет назад все было иначе. Когда исчезла цензура, а вместе с ней все идиотские запреты и ограничения, новые рок-группы стали плодиться как грибы после дождя. Их старая команда «Фломастер» развалилась, и каждый пошел своей дорогой. Клавишник Сергиенко стал писать крутые шлягеры и, заработав на них кучу «бабок», создал собственный продюсерский центр. Бас-гитарист Заев, благодаря пробивному характеру и умению прекрасно ладить с самыми разными людьми, стал записным тусовщиком, и теперь его наперебой приглашают во всевозможные проекты — начиная от «Старых песен о главном» и кончая съемками в очередном боевике. Да и созданную им команду, которая играет какую-то попсовую муть типа: «Мне твоя нагая ножка говорит: „Еще немножко!“» — можно встретить в любом сборном концерте. Ради этого Заев даже отказался от бас-гитары и перешел на саксофон. Во время последней предвыборной кампании он успел засветиться и в обнимку с Жириновским, и пожимающим руку Зюганова, и на концерте в поддержку демократов. Вот так и делаются настоящие «бабки» — не имей сто рублей, а имей сотню спонсоров!
Сам Попов вместе с барабанщиком «Фломастера» Витей Шутовым перешел в «хард-роковую» команду «Ту-154». Поначалу все шло как нельзя лучше — истосковавшийся по настоящему тяжелому року «пипл» валом валил на концерты, зажав в потных пятернях трудовые рубли. Гастрольные поездки по стране не прекращались ни на один месяц. В некоторых городах приходилось играть по два раза на дню. Жены видели своих мужей не более трех месяцев в году, зато те возвращались триумфаторами с полными мешками честно заработанных «бабок». А ведь были еще клипы, афиши, пластинки!
Именно в те благословенные времена Попов купил двухкомнатную квартиру в новостройке на проспекте Мира, новенький «жигуль» последней модели и «справил» себе отличную гитару. Гитара и квартира остались, а вот «жигуль» пришлось продать еще два года назад, когда денежный поток сначала превратился в ручеёк, а затем и вовсе иссяк. Тому было сразу несколько причин — во-первых, первое упоение от долгожданно-запретного плода прошло, «пипл» элементарно «нахавался», а между российскими рок-командами возникла жесточайшая конкуренция. Во-вторых, в страну стали приезжать с гастролями легендарные западные группы, о которых в свое время нельзя было и мечтать — «Rolling Stones», «Deep Purple», «Status Quo», «Nazareth» и многие другие. Это массированное западное нашествие привело к тому, что многие из легендарных рок-пенсионеров уже не могли собирать полные залы не то что в Москве, но даже в каком-нибудь Урюпинске! В-третьих, вялотекущие экономические реформы оставили народ без денег. Когда месяцами не платят зарплату и каждый рубль на счету, то где уж тут ходить на концерты! Ну и, наконец, знаменитый двигатель торговли — реклама. Чтобы тебя не забывали, надо постоянно «светиться», а чтобы постоянно «светиться», надо иметь крутого импресарио с богатыми связями. Но таких людей не так много, и они очень разборчивы. Короче говоря, долгожданная свобода принесла с собой такое количество проблем и заморочек, что иногда, в минуты отчаяния, с нежностью вспоминались стародавние советские времена!
«Тяжела и неказиста жизнь простого гитариста…» — привычно вздыхал Попов, вяло прихлебывая на кухне холодный чай — разогревать было лень. Маясь от проклятого безделья, он немного послонялся по квартире, побренчал на гитаре, а затем, внезапно решившись, взялся за телефон.
— Але-але? — хрипловато-кокетливо пропел хорошо знакомый женский голос.
— Это я.
— Игорек?
— Чем занимаешься?
— Жду твоего звонка.
— Считай, что дождалась.
— А ты хочешь приехать?
— Да, кажется.
— Ну приезжай. Жду, любимый, жду с нетерпением.
Попов поморщился и повесил трубку.
Аделина была красивой и эффектной девицей, лет на десять моложе. В свое время, устав от ее невыносимо вздорного и истеричного нрава, Заев попросту «сплавил» ее Попову. Игорь быстро оценил двусмысленность этого «данайского» подарка, однако, как ни странно, их связь затянулась надолго. С того вечера, когда он впервые оказался в ее постели, прошло уже больше трех лет, однако какая-то неведомая сила продолжала тянуть его к этой стервозной красотке, всегда готовой заниматься любовью и, кроме того, влюбившейся в него до безумия.
Впрочем, Аделина и до этого была полусумасшедшей — и Заев его об этом честно предупреждал. Ну какая нормальная телка будет составлять список своих любовников с указанием их паспортных данных и профессий, а потом с гордостью сообщать очередному поклоннику номер, под которым он будет числиться? Кстати, Заев и Попов числились у нее под номерами 62 и 63 соответственно. При этом Аделина дико его ревновала к жене! Игорь чертовски уставал от ее преследований и истерик, однако продолжал звонить — причем именно в те дни, когда становилось особенно тошно и хотелось бежать из дома под любым предлогом.
Единственная дочь ныне покойного советского генерала, Аделина жила одна в роскошной трехкомнатной квартире на Кутузовском проспекте. Игорь толком не знал и даже никогда не интересовался, на что она живет и чем занимается, однако у нее всегда водились деньги. Правда, в долг она ему не давала — «ты все равно потратишь их на свою жену!» — зато всегда была готова повести в кабак, напоить, накормить, а то и дать уколоться. К последнему занятию Попов пристрастился совсем недавно, хотя до этого неоднократно покуривал «травку». Наркоманом он себя не считал, искренне веря, что сможет «завязать», как только пройдет эта проклятая черная полоса и появится хоть какая-то перспектива.
