История одного поколения - Олег Валентинович Суворов

— Не наткнетесь, потому что я сама буду подходить к телефону.

— Ну, тогда до завтра?

— До завтра.

Они расстались — Оксана побежала в подъезд, а Петр, проводив ее взглядом, медленно направился домой. Он был настолько счастлив, что шел низко опустив голову, из-за чего постоянно наталкивался на прохожих, извинялся и улыбался рассеянно-лунатической улыбкой. При этом буквально через каждые двадцать метров он тщательно ощупывал тот карман мундира, в котором лежал заветный листок из ученической тетради…

На следующий день Петр не стал звонить просто потому, что испугался: а вдруг она передумает и не захочет с ним встречаться? Вместо этого, за полчаса до последнего звонка, он уже прогуливался по дорожке напротив школы, нетерпеливо поглядывая сквозь металлический забор на знакомые двери и выкуривая одну сигарету за другой. Никогда в жизни он еще так не волновался — даже перед своим первым прыжком с парашютом!

Оксана вышла вместе с уже знакомыми ему подругами и, заметив его, сдержанно улыбнулась. Это здорово подбодрило заметно побледневшего Петра, который больше всего на свете боялся, что она засмущается или рассердится и не захочет с ним разговаривать.

Подойдя ближе, подруги поздоровались первыми, с любопытством рассматривая его во все глаза, после чего простились с Оксаной и оставили ее наедине с Петром.

— Давно ждете? — весело спросила она.

— Нет. — Он покачал головой. — Просто я, как и вчера, случайно шел мимо, вот и подумал…

— А вот и врете! Я сижу у самого окна и видела, что вы ходите здесь начиная с половины второго!

— Да, правда, — смутился Петр, — но знаете, Оксана, мне так захотелось увидеть вас снова, что я не мог… Ну, в общем… Да, что мы стоим? — спохватился он. — Пойдемте, я вас провожу.

Они медленно направились к ее дому, разговаривая о знакомых учителях. Идти было совсем близко, и через десять минут они вновь оказались у подъезда.

— А может, мы еще встретимся сегодня вечером? — наконец-то осмелился спросить Петр.

— Вообще-то мне уроки надо делать, — озабоченно сказала Оксана, но, заметив его мгновенно опечалившееся лицо, тут же весело добавила: — Да ладно, бог с ними, с уроками, я пошутила. Подходите часа через три к моему дому. Сможете?

— Конечно! — пылко заверил Петр.

С этого момента почти все оставшиеся до конца его отпуска дни они стали проводить вместе. Петр ухаживал за Оксаной самым трогательным образом — постоянно дарил цветы, водил в кино и кафе, рассказывал о своей службе и при этом ни разу не позволил себе проявить самую малейшую инициативу, которая могла бы быть воспринята как «покушение на невинность». Он все никак не мог поверить в то, что такая чудесная, юная и симпатичная девушка может испытывать к нему не только дружеские чувства, поэтому боялся вспугнуть ее внезапным проявлением откровенного вожделения. И лишь в последний день отпуска, когда они уже обменялись адресами и договорились переписываться, он отважился поцеловать ее в нежно-бархатистую щечку.

— Ну вот! — И Оксана с комической серьезностью надула губы. — Ты что, относишься ко мне, как к своей дочери или младшей сестре?

— Нет, почему? — удивился он. — А что такого?

— Тогда немедленно поцелуй меня в губы!

После такого требования и такого поцелуя Петр вернулся в свою часть, пребывая на седьмом небе от счастья. А дальше начались будни — для него армейские, для нее — студенческие. Из писем он узнал, что Оксана поступила в институт легкой промышленности и теперь учится на модельера. Мало того, что она регулярно отвечала на все письма Петра, но еще и добровольно посещала его родителей, с которыми он познакомил ее в предпоследний день отпуска. Спустя несколько месяцев именно от Оксаны Петр узнал о смерти отца. Получив отпуск, он приехал на похороны. Оксана была на кладбище вместе с ним, а потом еще помогала его матери готовить закуски для поминальной трапезы. Окончательно потеряв голову от столь явного проявления чувств, Петр в тот же вечер сделал ей предложение, и она очень просто, не кокетничая и не ставя никаких условий, согласилась выйти за него замуж «хоть завтра».

После этого он отправился знакомиться с родителями Оксаны. Заранее предупрежденные своей дочерью, они встретили его хотя и без явной враждебности или настороженности, но зато и безо всякой симпатии. Когда Петр и Константин Сергеевич — так звали отца Оксаны — вышли покурить на лестничную клетку, между ними состоялся серьезный мужской разговор.

Нет, ее отец ничего не имел против выбора своей дочери, он лишь просил Петра хорошенько все обдумать.

— Оксанке надо закончить институт и получить специальность, а не мотаться с тобой по гарнизонам, — объяснял Константин Сергеевич. — Это хорошо, что ты сейчас служишь в Туле, ну а вдруг тебя завтра переведут в какую-нибудь Тмутаракань, где не будет человеческих условий для жизни? Подумай сам, если ты ее по-настоящему любишь — она девушка домашняя, всю жизнь прожила в Москве, неужели тебе захочется подвергать ее тяжелым испытаниям?

— Конечно нет, — признал Петр, — здесь вы абсолютно правы.

— Прекрасно, — обрадовался отец Оксаны, — я сразу понял, что ты парень толковый и головой не только кирпичи разбиваешь! Подождите хотя бы пару-тройку лет, заодно и чувства свои проверите.

Петру не надо было ничего проверять, однако он уныло кивнул:

— Я согласен.

— Вот и договорились. А Оксанке ты сам обо всем этом скажи…

Разумеется, в крови Петра вовсю полыхала настоящая мужская страсть, поэтому ожидать «пару-тройку лет» было бы для него дьявольски непросто, однако парадокс состоял в том, что именно нежность и любовь к Ксюше — такой трогательно-чудной девочке — оказались шлюзами на пути этой самой страсти. Он слишком сильно ее любил и не мог позволить «животному началу» опорочить эту любовь! Кто бы мог подумать, что в накачанном теле здоровенного верзилы окажется столь тонкая душевная организация?

Услышав предложение Петра немного погодить со свадьбой, Оксана сначала обиделась, но потом, когда он объяснил, что