Гении разведки - Николай Михайлович Долгополов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Григулевич, между прочим, об этом как-то мало говорят, приложил руку и к добыче секретов атомной бомбы. Но, в таком случае, согласитесь, что занимая такой высокий пост, он мог многого достичь.
Мне обидно, что почти никак не освещается его героическая работа во время войны в Аргентине. Создал боевую группу подпольщиков. Они взорвали около полутора десятков судов, перевозивших стратегическое сырье в фашистскую Германию. Они взрывали эти транспорты в море, а закончилось тем, что запуганные поставщики вообще закончили возить в рейх селитру. Риск был огромный. Одному из подпольщиков оторвало руку, могли в любой момент арестовать. Но он подбирал подпольщиков так, что среди них не могло быть предателей. И делалось это все не на родной земле, не дома на своей территории, а в далекой чужой стране, к тому же к нам враждебной.
От автора
Этот долг перед Григулевичем считаю выполненным. В этой главе как раз подробно рассказывается о его военных подвигах.
С атомной разведкой — сложнее. Есть неподтвержденные сведения, будто после войны прикрытием для давних агентов Григулевича (тех же подпольщиков) служила в США работа в аптеках. И в одной из них в американском штате Нью-Мехико в городке Санта-Фе была открыта аптека. Предполагается, всего лишь предполагается, что она использовалась советской разведкой как своеобразный перевалочный пункт. Работавшие там фармацевты принимали сведения от советских агентов, работавших в атомной лаборатории Лос-Аламоса, и передавали их наезжавшим в Санта-Фе курьерам.
И другой «атомный» эпизод. Посол Коста-Рики Теодор Кастро однажды удивил Центр. По его данным, усовершенствованное атомное вооружение быстро размещалось на военных базах США за границей. Как узнал об этом посол, работающий в Риме? Неизвестно. Но данные подтвердились.
И снова слово Надежде Иосифовне Григулевич:
— А после возвращения отца не признали участником войны. И воинского звания у него не было. Но он этим не был никогда озабочен. Помог восстановить справедливость Павел Георгиевич Громушкин.
— Царство ему небесное. До чего светлый человек. Прекрасный художник. Разведчик. Изготовлял документы всем нелегалам — от Николая Кузнецова до Абеля. Он помогал многим. Сколько, помню, сил приложил, чтобы издать альбом работ Абеля.
— Видите, есть же люди. И Павел Георгиевич Громушкин озаботился: почему? Он ходил, добивался, его выгоняли из кабинетов, а он возвращался. И добился, что официально признали и отца, и маму, потому что она во всем этом еще как участвовала. А у отца не было орденских планок, он никогда ничего не носил.
— Носить было что?
— Было. Начиная с Мальтийского креста. Он сейчас в музее недалеко от Москвы.
— Корзинка, в которой вас привезли, не там же?
— Далась всем эта корзинка. Не было ее. Меня привезли в коляске, тогда в СССР невиданной, с отстегивающейся частью, где и лежал младенец. Но если нужна байка, пожалуйста. В аэропорту, рассказывала мама, нас встречали. И так все были возбуждены, так заболтались, что при посадке в авто вдруг выяснили: младенца нет. Оказалось, что два чемодана, это все, что захватили, и меня в отстегнутой с ручками частью коляски случайно бросили в багажник. Хорошо сверху не наложили ничего тяжелого. Когда меня нашли, я, говорят, спокойно себе спала.
— Как вас все-таки звали?
— Родилась в Риме, и отец назвал меня Романелла — от Рима. Когда приехали, народ быстренько окрестил меня Ромашкой. Потом отец понял, что Романелла Иосифовна для здешних мест — это слишком круто, и назвал меня в честь своей мамы — Надеждой.
— А что с планировавшимся Сталиным покушением на Тито?
— Папа был послом, он мог находиться рядом с Тито. Но это все из той же серии — это было не его. Знаю, что Судоплатов и Эйтингон были категорически против, чтобы этим занимался Григулевич. Не тот это человек. К счастью, не состоялось.
Вторая мировая началась в 1936-м в Испании
— Нет, я хотела бы об ином: в разведке работало удивительное поколение, и то, что в нем были такие люди, именно не какой-то один человек, а люди, конечно, не случайно. Они — люди идеи, сформировавшей моего отца, его соратников. Можно говорить, будто идея — коммунистическая, но, мне кажется, это не совсем правильно. Скорее, пусть и звучит несовременно, идея справедливости, справедливого миропорядка. Мальчик Иосиф Григулевич в десять лет познакомился со всей мировой классикой. Папа учился в русском реальном училище в Паневежисе с великолепной библиотекой, где была не только литература, но и произведения Маркса. Учитель попросил Иосифа привести библиотеку в порядок, но порядок — немножко не по его части. Он сидел и читал все подряд сутками напролет.
А дальше вся молодежь ушла в
