Навола - Паоло Бачигалупи

class="p">И внезапно я ощутил время — так, как его ощущал дракон. Он хотел вновь увидеть человеческую глупость за работой. Что бы я ни сделал, это лишь подтвердит мнение дракона о людях. Я могу сразиться с отцом. Могу пролить его кровь — или преклонить колено и смириться. Но в любом случае я не сломаю модель человеческого бытия, не разобью длинную цепь отцов и сыновей, матерей и дочерей, протянувшуюся сквозь эпохи, всегда одинаковую, всегда подчиняющуюся одним и тем же законам. Дракон видел возвышение и падение поколений, видел, как расцветают и рушатся империи, династии, даже сама земля, видел, как цветущий Зуром превращается в бесплодные пески...

Я убрал руку с кинжала.

Отец наблюдал за мной бесстрастно, фаччиоскуриссимо. Человек, который написал пьесу, а после дергал за ниточки всех актеров. Игрок в карталедже, бросавший карту за картой, в точности зная, как на каждую из них отреагируют другие игроки. Он был непревзойденным маэстро. А я — всего лишь одной из карт.

— Завтра ты отправишься в Красный город, — сказал отец. — Каззетта будет сопровождать тебя.

Я не ответил. Круто развернулся и вышел из библиотеки, захлопнув за собой двери. Пусть думает, что победил. Это не так. Я не собирался сдаваться. И хотя не знал способа одержать над ним победу, я был уверен в одном.

Что бы я ни совершил перед глазом дракона, это будет не тот поступок, какого от меня ждут.

Глава 32

Я проснулся посреди ночи. Над кроватью стоял Каззетта — осколок тени, глаза блестят в лунном свете — и расталкивал меня.

— Фаты свидетельницы, вы меня напугали! — воскликнул я, отползая от него и прикрываясь простынями.

Каззетта издал тихий смешок, но не успел я запротестовать, как он швырнул мне в лицо бриджи и рубашку и сказал:

— Одевайтесь.

Я стряхнул одежду, чтобы видеть его.

— Зачем?

— Мы покинем город, пока не рассвело. Торопитесь.

— Не буду.

Я лег спать с твердым намерением противостоять планам отца, и, если Каззетта считал себя достаточно грозным, чтобы заставить меня повиноваться, его ждало разочарование.

— Не поеду.

— Неужели? — Теперь в голосе Каззетты слышалось веселье.

Он рылся в гардеробе с теплой одеждой. На мою кровать свалился плащ для верховой езды.

— Я решительно никуда не поеду, пока не попрощаюсь с Челией, — заявил я.

Тень Каззетты, теперь искавшая в сундуке мои сапоги, фыркнула.

— И что вы ей скажете?

— Это не ваше дело.

— Ха! У вас нет слов. Вы щенок. — Он вновь принялся шумно рыться. — В любом случае ее здесь нет. Ашья увезла ее в Кальда-ди-Ливию ради тамошних бань. Челия будет отсутствовать несколько недель.

— Она уехала? Почему ничего мне не сказала?

Сапоги приземлились на мою кровать так же бесцеремонно, как и одежда.

— Потому что ей велели ехать. И она подчинилась.

— Я вам не верю. — Я вылез из постели, прихватив ворох одежды и сапоги. — Мне нужно с ней поговорить.

— Сказал же, она уехала. — Каззетта положил на охапку одежды в моих руках пару кинжалов. — Живо одевайтесь.

— Она не уехала. И я не стану одеваться.

— Значит, вы собираетесь разыскивать ее в таком виде? — рассмеялся Каззетта. — Одевайтесь, маленький господин. А как оденетесь, убедитесь сами, если не верите мне. Поторопитесь с этим, время не ждет.

Бросив на него мрачный взгляд, я натянул бриджи и рубашку. От холодного воздуха моя кожа покрылась мурашками. Я спешил.

— Ну вот, — сказал я, натянув сапоги, спрятав в ножны кинжалы и направившись к двери. — Ждите здесь. Я не поеду, пока не поговорю с ней.

Каззетта с поклоном отступил в сторону.

— Конечно, маленький господин. Как пожелаете.

Но когда я проходил мимо, он хлопнул меня рукой по шее. Я ощутил укол. Почти сразу онемение начало охватывать мои конечности. Я смог сделать еще два шага, после чего ноги подогнулись.

Каззетта подхватил меня, когда я рухнул на дверь.

— Нужно внимательнее следить за тем, кого вы подпускаете близко к своей персоне, — проворчал он.

Яд в моем теле густел. Веки отяжелели. Я чувствовал, как онемение распространяется с каждым ударом сердца. Силился остаться в сознании, но яд был мощным, как и говорил Каззетта.

— Что мешало просто уколоть меня во сне? — пробормотал я, соскальзывая на пол. — К чему все это?

Каззетта усмехнулся:

— Вы когда-нибудь пытались одеть бесчувственное тело, Давико? Очень непростая и неудобная задача. Намного лучше предоставить эту работу вам. Премного благодарен за содействие, маленький господин.

Я с ненавистью уставился на Каззетту, но больше ничего сделать не удалось, потому что я провалился в его царство теней.

ИСТОРИЯ КОРОЛЯ НЕМАЙУСА

Эта история произошла еще до рождения Амо в городе Роккаполи, там, где до сих пор выкапывают из земли статуи более прекрасные, чем можно высечь в мастерской, самые прекрасные из всех, что нам ведомы.

Король Немайус правил городом и очень любил человеческие формы. Он призвал ваятелей из Роккаполи, а также из всех далеких земель, чтобы те показали ему свои самые лучшие работы. Он желал увидеть мужчину и женщину в их истинном обличье, их дух, олицетворенный в произведении искусства. Он хотел, чтобы мужчину и женщину высекли из мрамора, отлили из бронзы, слепили из глины — и дали возможность любоваться ими.

Но при виде всякой новой формы он испытывал разочарование. Ладони мужчин были слишком маленькими, а члены — слишком большими. Груди женщин не обвисали, как положено грудям. Поясница прилегшей на постель дивы была изогнута под неправильным углом. Поза метавшего диск мужчины получилась шаткой. Король всегда находил изъян и оставался недоволен, потому что стремился к совершенству, которого не существует.

Он требовал все больше статуй. Не отпускал явившихся к нему искусников, приказывал им пытаться снова и снова. Отправил собственный народ в каменоломни, чтобы высекать больше мрамора, и в леса, чтобы валить больше деревьев, и на реки, чтобы извлекать больше глины, и в горы, чтобы добывать больше меди для бронзы.

И чтобы плененные им мастера делали больше статуй.

Король Немайус содеял все это, потому что помешался на человеческих формах.

И по этой причине он был слеп ко всем прочим существам.

Лисы, олени и птицы были изгнаны из дремучих лесов, где валили деревья. Рыбам пришлось покинуть хрустальные ручьи, чьи воды стали мутными. Медведи, волки и теневые кошки бежали из гор, испугавшись шумных каменоломен и рудников Немайуса. Все создания плетения Вирги страдали — и все взывали о помощи.

И Вирга ответила.

Она оделась ваятелем и отправилась к Немайусу.

— Я высеку тебе идеальную статую человека, если прекратишь это безумие, — сказала она.

Король Немайус, желая увидеть новые статуи, согласился, и Вирга принялась за работу. Она не была резчиком, но она любила своих созданий и хотела им помочь, а потому обратилась за помощью к Арго, который первым вылепил человека из глины. Арго всегда нравилась Вирга, и он согласился вновь поработать рядом с ней. Они трудились вместе год, и наконец Вирга представила Немайусу мраморную статую женщины, которая была столь прекрасна, что при виде ее жители Роккаполи рухнули на колени и склонили головы.

Однако Немайус был недоволен.

— Она слишком совершенна, — пожаловался он. — Я хотел не этого. Сделай другую. Эта не передает истинную человеческую форму.

Тогда Вирга рассердилась.

— Ты думаешь только о себе. Тебя не заботит мое плетение и мастерство Арго. И все же я дам тебе статую, которую ты требуешь.

И она прокляла его и превратила в камень.

Все жители Роккаполи увидели это и в страхе бежали, и в городе воцарилась тишина.

Тогда Вирга созвала всех созданий своего плетения в безмолвный город, предложив поселиться в нем. И птицы садились на голову Немайуса, а волки мочились ему на ноги. Олени паслись на куадраццо его города, теневые кошки забирались на крыши, а каменные медведи спали в постели великого короля. Трава проросла между камнями, виноград оплел колонны дворца, а многочисленные великолепные статуи, которые Немайус повелел изготовить, кренились и падали, покрывались щербинами и