Высшая духовная школа. Проблемы и реформы. Вторая половина XIX в. - Наталья Юрьевна Сухова

обсуждать богословские и философские вопросы, работать дополнительно с источниками и литературой. Корпорации духовных академий неоднозначно относились к этому явлению: одни преподаватели готовы были руководить студентами в этой деятельности, считая ее положительным содействием учебному процессу, другие были недовольны отвлечением внимания от учебных занятий. Высказывались критические замечания в адрес студенческих кружков и обществ со стороны высшей церковной власти. Часть этих замечаний имела основание: деятельность кружков повышала возбуждение студентов, активное участие в городской жизни вовлекало их в опасные контакты, увлечение практической деятельностью рассеивало внимание. Но часто недовольство развитием работы кружков определялось опасением церковной власти, что настроения, охватывающие общество и так или иначе обсуждаемые в кружках, определят направление развития студентов академий. Кроме того, настороженное отношение к новым тенденциям в богословской науке вызывало желание ограничить неформальные контакты профессоров духовных академий со студентами. Но главное: кружки, даже при более стабильной их организации, не могли заменить систематических практических занятий, насущная потребность в которых ощущалась в деятельности духовных академий все сильнее.

Соколов Павел Петрович, преподаватель МДА

Появилась в конце 1880-х гг. и еще одна форма внеучебной деятельности студентов – церковное просвещение: народные чтения и внебогослужебные собеседования в городских церквах или местах общественных собраний. Первые опыты участия студентов во внебогослужебных собеседованиях были проведены в СПбДА еще в 1888 г., после беспорядков 1887 г., по инициативе ректора академии епископа Антония (Вадковского). В МДА в 1892 г. по инициативе ректора архимандрита Антония (Храповицкого), был создан кружок религиозно-нравственного просвещения, но это были отдельные опыты. После 1896 г. процесс начал развиваться активнее: в 1898 г., по инициативе ректора епископа Арсения (Стадницкого) и с благословения митрополита Владимира (Богоявленского), была возобновлена студенческая проповедническая и преподавательская деятельность в МДА: собеседования с народом после воскресных и праздничных богослужений в храме академии, народные чтения религиозно-нравственного содержания, со студенческим пением духовных и патриотических песен, церковно-исторические и литературно-нравоучительные чтения для детей. СПбДА, КДА и КазДА поддержали пример.

Тихомиров Павел Васильевич, преподаватель МДА

Студенты участвовали в церковной практике достаточно активно: в 1898–1899 гг. в рядах проповедников в СПбДА было 90 студентов, при 176 в составе всех четырех курсов, в 1904 г. – около 100; в других академиях число проповедников было меньше – около 20 в каждой, но проповедники работали активно, произнося до 10 проповедей в год. В школах число студентов-преподавателей определялось по мере необходимости. В народных чтениях принимало участие значительное число студентов, в МДА – до 74. С интересом относилась к студенческому проповедничеству и беседам и аудитория: в храме МДА на них бывало до 1 200 человек, да и число мест для бесед расширялось – администрация некоторых заводов, фабрик и мануфактур, стремясь отвлечь рабочих от порочного проведения досуга, сама приглашала студентов[993].Еще одно направление церковно-практической деятельности, к которому предлагалось привлечь студентов духовных академий – миссия среди раскольников. Отдельные эксперименты привлечения студентов к реальной полемике с расколом проводились, но в систему это не превратилось[994]. Но в 1897 г., на Третьем миссионерском съезде в Казани, было заявлено: миссионерское дело нуждается в свежих силах, подготовленных теоретически и практически, академиям же занятие студентов реальным церковным делом поможет нормализовать обстановку. Циркулярный указ Святейшего Синода от 15 декабря 1900 г. «По вопросу о мерах к улучшению пастырско-миссионерской подготовки воспитанников духовных академий и семинарий» пытался построить недостающую систему: 1) участие студентов в богослужении и проповеди слова Божия в приходских храмах и в собеседованиях с раскольниками при духовно-учебных заведениях; 2) более основательное введение в учебный процесс чтения святоотеческого наследия, особенно полезного для миссионерской деятельности; 3) организация поездок преподавателей кафедр истории и обличения раскола в места, зараженные расколом и сектантством, для практического ознакомления с их особенностями[995].

Отзывы о просветительской и социальной деятельности студентов убеждали в ее полезности как для самих студентов, так и для просветительской миссии Церкви. Но в корпорациях духовных академий были различные мнения по этому вопросу, что определило две тенденции: с одной стороны, был поставлен вопрос о придании всей просветительской деятельности студентов более систематической формы[996], с другой стороны, ущемление учебно-научных занятий рождало недовольство потерей академиями сосредоточенности и научно-учебного затвора.

Таким образом, неудавшаяся реформа 1895–1897 гг. проявила несколько важных новых черт высшего духовного образования. Впервые было замечено рассогласование не только сил, но и понимания высшим духовным руководством и корпорациями духовных академий проблем учебного процесса и путей их совершенствования. Корпорации духовных академий, почувствовав ответственность за высший богословский учебный процесс и науку, пытались предложить проекты преобразования учебного процесса, системы научной аттестации, установления контакта преподавателей со студентами, но проблемы высшей церковной власти привели к непониманию этого порыва. Преподавательские корпорации, в своем большинстве, считали возможным исправление ситуации, сложившейся в академиях, путем совершенствования учебного процесса, на основе анализа неудач и успехов реформ 1869 и 1884 гг. При этом впервые была заявлена идея отхода от непосредственных концепций реформ 1869 и 1884 гг. путем выделения основных идей, их осмысления, очищения от неправильного понимания и использования для построения более удачных моделей высшего богословского образования. Были выделены наиболее проблемные элементы высшего богословского образования, с точки зрения членов корпораций духовных академий: 1) построение правильного процесса учебной подготовки специалистов-богословов; 2) отдельные элементы системы научно-богословской аттестации; 3) применение научно-критических методов в богословском исследовании.

Следствием была и активизация церковно-практической деятельности преподавателей и выпускников духовных академий, выразившаяся в проповедническом и церковно-педагогическом движении 1890—1900-х гг.

Для оценки значения реформы духовных академий 1884 г. необходимо проанализировать мнения о ней наиболее компетентных современников: архиереев и членов преподавательских корпораций. Анализ источников показывает, что реформой 1884 г. практически никто из них не был полностью удовлетворен, но неудовлетворенность вызвали разные ее положения.

Все архиереи «академических» городов приветствовали усиление епископского влияния на академии, проведенное реформой 1884 г. К положениям, регулирующим учебную и научную деятельность академий, отношение было более сложным. Столичный митрополит Исидор (Никольский), приветствуя ослабление тенденции реформы 1869 г. – введения в ректорские должности представителей белого духовенства – не высказывал определенных взглядов об изменениях в учебном процессе[997].

Пребывающие на Московской кафедре митрополиты Иоанникипй (Руднев) (1882–1891), Леонтий (Лебединский) (1891–1893), Сергий (Ляпидевский) (1893–1899) были сторонниками направления, взятого реформой 1884 г. (отмена специализации, особой постановки выпускного курса, возврат к некоторым традициям Устава 1814 г.). Но новые проблемы академий, связанные с научно-богословскими исследованиями и воспитательными вопросами, не давали возможности оценить плоды реформы вне этих проблем и пожелания о некоторых изменениях, учитывающих специфику времени, высказывали и они[998].

Митрополит Киевский Платон (Городецкий) (1882–1891) не высказывал определенных взглядов на уставные изменения в учебном процессе, но его преемник митрополит Иоанникий (Руднев) (1891–1900) постарался использовать положения реформы 1884 г. в отношении власти архиерея над академией, как в отношении учебного процесса, так и в отношении научной деятельности