Секрет нашего успеха. Как культура движет эволюцией человека, одомашнивает наш вид и делает нас умнее - Джозеф Хенрик

Так себе: эти лучники будут выбивать только 35 очков.

Дело в том, что с каждым поколением какая-то информация теряется, поскольку копии обычно хуже оригиналов. Кумулятивная культурная эволюция должна противостоять этой силе, и это лучше удается в крупных популяциях с высокой социальной взаимосвязанностью. Главное — что большинство индивидов не достигают того же уровня совершенства, что и модели, у которых они учатся. Однако некоторые, немногочисленные индивиды благодаря везению, необычайному прилежанию или целенаправленному изобретательству оказываются лучше учителей. Чтобы в этом убедиться, вернемся к мысленному эксперименту с лучником и предположим, что у 90 % новобранцев окажется 80 % навыков мастера. Зато 10 % превзойдут наставника, и у них будет 105 % от его умений. Затем лучшим из новобранцев поручат тренировать следующее поколение. Какими станут показатели у двадцатого поколения в таком случае?

Великолепными: 20 поколений спустя каждый будет получать в испытаниях на меткость больше 200 очков — в два раза больше, чем показатели мастера-родоначальника. Интересно, что средние показатели новобранцев превзойдут 100 очков лишь в пятом поколении. Дело в том, что, хотя 90 % учеников так и не превосходят учителя, мастерство учителей постепенно растет, и в конце концов они подтягивают за собой учеников.

Большие популяции могут справиться с неизбежными потерями информации при культурной передаче, поскольку чем больше людей хотят чему-то научиться, тем больше шансов, что кто-то в конечном итоге получит знания и навыки не хуже, а то и лучше, чем его наставник или модель для подражания. А взаимосвязанность здесь важна потому, что она открывает большему количеству людей доступ к самым умелым или преуспевающим моделям и тем самым дает шанс превзойти их, а также по-новому скомбинировать элементы, усвоенные от разных умелых или преуспевающих моделей.

Все это впервые пришло мне в голову, когда я читал об аборигенах острова Тасмания. Тасмания лежит примерно в 200 километрах к югу от побережья австралийского штата Виктория; по размерам она составляет примерно четыре пятых Ирландии и сравнима со Шри-Ланкой. Когда первые исследователи-европейцы вступили в контакт с тасманийцами в конце XVIII века, они нашли там популяцию охотников-собирателей, располагавшую самым простым набором орудий труда из всех когда-либо встреченных (европейцами) обществ. Чтобы охотиться и сражаться, мужчины пользовались только цельным копьем, камнями и метательными дубинками. В качестве плавательных средств у них были только тростниковые плоты, пропускавшие воду, без весел. Если нужно было попасть на другой берег реки, женщины переплывали ее, буксируя плот с мужьями и детьми. Поскольку климат на острове морской, прохладный, тасманийцы набрасывали на плечи шкуры валлаби, а кожу натирали жиром. Любопытно, что рыбу тасманийцы не ловили и не ели, хотя на острове ее было вдоволь. Они пили из черепов и, вероятно, утратили даже умение разводить огонь. В целом арсенал орудий тасманийцев состоял всего из 24 предметов[330].

Чтобы оценить, насколько прост был этот арсенал, вспомним аборигенов, говоривших на языках пама-ньюнгской группы и живших в том же XVIII веке на другом берегу Бассова пролива, на территории нынешнего штата Виктория. Эти аборигены располагали всеми теми же орудиями, что и тасманийцы, плюс сотнями дополнительных специализированных инструментов, в число которых входил сложный набор костяных орудий, острог, копьеметалок, бумерангов, тесел с рукоятками (для работ по дереву), множество сложных орудий из нескольких деталей, самые разные сети для ловли птиц, рыбы и валлаби, каноэ из сшитых кусков коры с веслами, веревочные сумки, топоры со шлифованным режущим краем и деревянные чаши для питья. И одежда у этих аборигенов была совсем иная — они не натирались жиром и не укрывались шкурами валлаби, а кутались в удобно подогнанные плащи из шкур поссумов (кускусов), сшитые при помощи костяных игл и шильев. Для рыбной ловли популяции аборигенов применяли крючки из раковин, сети, ловушки и рыболовные копья. Почему-то у тасманийцев арсенал орудий оказался несравнимо проще, чем у их дальних родственников и современников на противоположном берегу Бассова пролива[331].

Тасманийский набор прост даже по сравнению со многими древними палеолитическими сообществами. Археологические данные из разных уголков планеты показывают, что десятки и даже сотни тысяч лет назад возникали более сложные наборы орудий, чем были у тасманийцев во время контакта с европейцами. Тасманийские каменные орудия гораздо грубее тех, которые появились в Европе еще около 40 тысяч лет назад, и соответствуют каменным орудиям, которые изготовляли неандертальцы и даже еще более древние представители нашего рода. Костяных орудий у тасманийцев не было, хотя в других местах костяные наконечники для копий тонкой работы появились по меньшей мере 89 тысяч лет назад. Подобным же образом каменные наконечники для копий возникли полмиллиона лет назад, задолго до появления нашего вида. И даже если забыть об этой особенно древней находке, в целом принято считать, что орудия с рукояткой появились еще до зарождения нашего вида, 200 тысяч лет назад. Одеждой тасманийцам служила всего-навсего цельная шкура валлаби, а плавательным средством — плот, пропускавший воду, однако само присутствие людей в Арктике 30 тысяч лет назад и в Австралии как минимум 45 тысяч лет назад доказывает, что у них были и теплая кроеная одежда, и надежные суда, позволявшие ходить в открытом океане. Этим данным соответствует и то, что жители Индонезии 42 тысячи лет назад промышляли тунца, акулу и губана в открытом океане[332].

Все становится еще загадочнее, если учесть, что Тасмания отсоединилась от остальной Австралии только 12 тысяч лет назад. Уровень моря поднялся, и образовался Бассов пролив, который и превратил Тасманию из полуострова в остров. Археологические находки показывают, что до изоляции тасманийские орудия по сложности ничем не отличались от австралийских. Однако в изоляции тасманийцы начали терять сложные орудия. Количество костяных изделий постепенно снижалось, а примерно 3500 лет назад они окончательно исчезли. Насколько можно судить по рыбьим костям, по крайней мере для некоторых древних групп тасманийцев рыба была существенной частью рациона. В одном месте раскопок, где поселение просуществовало непрерывно с 8000 до 5000 лет назад, показано, что рыбу здесь потребляли очень часто и по важности она уступала только тюленям. Однако постепенно рыбы становилось меньше, а потом она совсем исчезла из археологической летописи. Когда в 1777 году люди капитана Кука хотели угостить тасманийцев свежевыловленной рыбой, которой кишели прибрежные воды, островитяне продемонстрировали отвращение, однако хлеб, предложенный Куком, приняли и съели с радостью[333].

Разумеется, жизнь на северном берегу Бассова пролива не стояла на месте. Как мы знаем из главы 10, на протяжении тысячелетий, пока тасманийцы теряли свои рыболовные технологии, костяные орудия и кроеную одежду,