Секрет нашего успеха. Как культура движет эволюцией человека, одомашнивает наш вид и делает нас умнее - Джозеф Хенрик

с престижем. Десятки и сотни тысяч лет таким образом создавались разнообразные социальные среды, служившие важными факторами естественного отбора, которые двигали генетическую эволюцию человека и формировали нашу социальность. Усилившаяся в результате этого процесса социальность взаимодействует с нашей культурной природой и нашими способностями учиться у окружающих, создавая все более сложные технологии и наращивая корпус адаптивного ноу-хау. А это порождает наш коллективный мозг.

Глава 12

Наш коллективный мозг

Полярные инуиты живут, окруженные морем льда, в изолированном регионе Северо-Западной Гренландии выше семьдесят пятой параллели, в крайней точке, куда дошло массовое расселение инуитов в Арктике (см. главу 10). Это самая северная популяция за всю историю человечества. В двадцатые годы XIX века в этой популяции охотников разразилась эпидемия, избирательно уничтожившая многих стариков, располагавших самыми глубокими познаниями. Из-за внезапного исчезновения ноу-хау, которым владели эти люди, вся группа коллективно утратила способность изготавливать некоторые важнейшие и сложнейшие орудия, в том числе остроги (илл. 3.1), луки и стрелы, строить длинные входные коридоры в иглу, чтобы сохранять тепло, а главное — делать каяки. Лишившись каяков, полярные инуиты оказались, в сущности, в изоляции, поскольку больше не могли поддерживать контакты с другими инуитскими популяциями, у которых могли бы заново перенять утраченное ноу-хау. Как отмечали исследователи Арктики Илайша Кейн и Айзек Хейз, встретившиеся с полярными инуитами во время поисков сэра Джона Франклина (см. главу 3), эти технологические утраты сильнейшим образом сказались на жизни инуитов: они больше не могли ни охотиться на карибу (без луков), ни добывать арктического гольца, который в изобилии водится в местных реках и ручьях (без острог).

Популяция сокращалась вплоть до 1862 года, а затем на них наткнулась другая группа инуитов с Баффиновой земли во время путешествия вдоль гренландского побережья. Последовавшее восстановление культурных связей позволило полярным инуитам быстро восполнить утраченные знания, скопировав все, в том числе стиль каяков с Баффиновой земли. Спустя несколько десятков лет, когда их популяция опять начала расти, в результате постоянных контактов с другими инуитами в остальных регионах Гренландии стиль каяков полярных инуитов снова изменился: теперь их лодки были не большими и широкими, какие они переняли у обитателей Баффиновой земли, а маленькими и узкими, какие делали в Западной Гренландии.

Выжить в арктических условиях без утраченных технологий было очень трудно, однако полярным инуитам не удалось их самостоятельно восстановить. Хотя инуиты видели в детстве, как все эти технологии применялись, и понимали, что численность их народа резко сокращается, ни старшее, ни совершенно новое поколение не сумело ответить на призывы Матери-Нужды и заново изобрести каяки, остроги, композитные луки и длинные коридоры при входе в жилище. Эти хитроумные технологии культурно эволюционировали на протяжении многих поколений и в результате процесса кумулятивной культурной эволюции обросли всевозможными тонкостями, имплицитно зависевшими от неочевидных и даже противоречащих интуиции инженерных принципов. А чтобы отмести любые сомнения в том, что инуитам и в самом деле было не обойтись без утраченного ноу-хау в полном объеме, подчеркнем, что стоило им воссоединиться с коллективным мозгом более широкой популяции, как они мгновенно восстановили забытые технологии, и началось это со случайного появления в их краях обитателей Баффиновой земли[321].

Эта простая историческая зарисовка помогает нам разглядеть один из секретов нашего успеха — и одновременно найти у себя ахиллесову пяту. Как только индивиды приобретают в ходе эволюции способность учиться друг у друга с достаточной точностью (надежностью), у социальных групп, состоящих из таких индивидов, развивается то, что можно назвать коллективным мозгом. Этот коллективный мозг наделен способностью создавать все более эффективные орудия и технологии, а также другие разновидности нематериальной культуры (например, ноу-хау), которая зависит отчасти от размеров группы и от развития сети социальных взаимосвязей между индивидами. Наш вид изобрел такие сложные технологии и добился такого колоссального экологического успеха благодаря коллективному мозгу, действующему на протяжении поколений, а не благодаря врожденной изобретательности и творческим способностям индивидуальных умов. Даже тем, кто оказывался на грани гибели, знал об этом за несколько недель или месяцев и мог подготовиться, не хватало ума, чтобы создать орудия, необходимые для выживания, в том числе самые элементарные: этому учит нас опыт экспедиций Бёрка и Уиллса, Франклина и Нарваэса. Наш коллективный мозг — порождение синергии, созданной обменом информацией между отдельными людьми.

Изложим эту мысль в предельно упрощенном виде. Как мы уже знаем, люди с самого детства обращают особое внимание на самых умелых, компетентных, преуспевающих и уважаемых членов своей общины и более масштабных сетей социальных взаимодействий и стараются учиться у них. Отсюда следует, что новые, усовершенствованные методы, навыки и техники часто начинают распространяться по популяции, поскольку их копируют младшие или менее преуспевающие члены группы. Все это совершенствуется в результате как преднамеренных изобретений, так и удачных ошибок и новых комбинаций элементов, скопированных у разных людей. Культурное обучение у людей происходит избирательно, а это означает, что в процессе передачи знаний в группе и от поколения к поколению многочисленные ошибки, рекомбинации и преднамеренные модификации, которые не привели к успеху, отсеиваются, а те, которые привели, сохраняются и распространяются[322].

Важнейшую роль в этом процессе играют размеры группы и социальные взаимосвязи между отдельными ее членами. Самое очевидное объяснение роли размера группы состоит в том, что чем больше умов, тем больше удачных ошибок, новых комбинаций, случайных озарений и преднамеренных улучшений они способны породить. Чтобы максимально наглядно себе это представить, подумаем, как размеры группы влияют на вероятность что-то изобрести — скажем, оперение для стрелы. Предположим, вероятность, что один человек самостоятельно придумает концепцию “оперения стрелы” — случайно или в результате целенаправленных усилий, — составляет один раз на тысячу жизней. Тогда вероятность, что в группе из десяти человек по крайней мере один на протяжении жизни этих десятерых придумает, что стрелу можно оперять, составит 1 %. Значит, у группы из 10 человек в среднем уйдет 100 поколений, чтобы сделать такое изобретение (2500 лет). Если в группе 100 человек, вероятность, что по крайней мере кто-то один изобретет оперение стрелы на протяжении жизни одного поколения, составляет уже 10 %. Следовательно, в среднем группе потребуется 11 поколений, чтобы создать оперение стрелы (275 лет). Для 1000 человек вероятность, что изобретение будет сделано при жизни одного поколения, составит 63 %, а в среднем они это придумают за 1,6 поколения (40 лет). Если удастся объединить 10 тысяч умов, оперение стрелы будет получено за одно поколение (строго говоря, с вероятностью 99,995 %). Поэтому чем больше группа, тем выше у нее потенциал для