Девочка и тюрьма. Как я нарисовала себе свободу… - Людмила Владимировна Вебер

Давали ей одежду, подкармливали продуктами из своих запасов. Запрещали курить. Хотя частенько Инесса взбрыкивала – меняла свою «диету» на сигареты и курила втихаря в туалете за занавеской. Если она ввязывалась в конфликты, то «старшие» всегда вставали на ее сторону. Еще бы! Ведь, по сути, она единственная в этой камере занимается самым важным на свете женским делом. Вынашивает ребенка!

Так, медленно но верно, Инесса все округлялась и наливалась, словно спелое яблоко. И однажды, незадолго до родов, она получила посылку от отца – с разными гостинцами и вещичками для малыша. Видимо, родительское сердце все же не выдержало и сжалилось над горемычной…

За пару дней до родов – Инессе приказали собрать вещи, и ее перевели в одну из камер для мамочек. Вскоре мы узнали, что у нее родилась девочка. Обычно, когда женщина в СИЗО начинает рожать, то вызывается «скорая», которая отвозит ее в ближайший родильный дом. Там она рожает, пристегнутая наручниками к операционному столу, в присутствии сотрудника СИЗО. И сразу же после родов ее отвозят обратно в камеру, в каком бы состоянии она ни была. А новорожденного привозят отдельно и попозже… Это при хорошем сценарии. А бывали случаи, когда роды у женщины начинаются очень быстро. Да еще и раньше времени, то есть прямо в камере. И «скорая» не успевает приехать вовремя. Инна Сальцевич рассказывала, как она сама лично присутствовала при таких родах, прошедших прямо на полу душевой. Туда женщину оттащили, чтобы было куда стекать кровавому потоку. И роды пришлось принимать сизошной фельдшерице, а ассистировать – сокамерницам… «Крови было просто море… И запах крови стоял в душевой еще очень долго», – вспоминала Сальцевич.

А спустя пару месяцев «тюремный телеграф» донес до нас, что Инессе дали девять лет…

Большой прогулочный двор

А вот выйти на прогулку в большой камере оказалось проблемой. В мой первый день на вопрос дежура: «Гулять идете?» – я крикнула: «Да!» И больше никто не откликнулся… Дежур изумился: «Одна? Из всей камеры? Нет! Одну не поведем!» – и захлопнул корму. Я растерялась и расстроилась, так как уже привыкла гулять ежедневно: «Почему не поведут одну? На спецах – выводили в любом количестве!» Хотела начать было спорить, но мне посоветовали смириться, мол, здесь такие вот правила.

А вокруг никто даже не обратил на это внимание. Все или спали, или лежали с книжками, или занимались еще какими-то делами. Прогулка моих новых сокамерников, видимо, вообще не интересовала. Но я решила не сдаваться. Всякий раз, когда дежур звал нас на прогулку, я откликалась, что я пойду. И пыталась сагитировать еще кого-нибудь: «Ну давай, пойдем! Там свежий воздух!» Поначалу люди реагировали вяло. Но в конце концов немного расшевелились. И где-то через неделю человек пять выразили желание пойти подышать воздухом. Пять человек из нескольких десятков – это тоже очень мало. Требовалось человек двадцать, что было совершенно нереально. Но все же, немного поартачившись, дежур повел-таки нас на улицу! И я наконец увидела, как выглядят общие прогулочные дворики изнутри.

Чтобы попасть в прогулочные дворики, нужно было пройти с четверть корпуса по коридору первого этажа к специальному уличному переходу, который напоминал узкий тоннель и отгораживался от внешнего мира высоким забором. По обеим сторонам забора высились деревья. И это были единственные деревья, которые обитатель тюрьмы мог видеть достаточно близко. Видеть, но не трогать.

Да! На протяжении двух лет семи месяцев я ни разу не дотронулась ни до единого дерева! И это были поистине невероятные ощущения, когда оказавшись на свободе, я подошла к первому увиденному дереву и обняла его за ствол, потрогала кору. Это было чудом… Я тут же вспомнила сцену из фильма «Калина красная», где главный герой – бывший заключенный – обнимает березки и ласково с ними разговаривает. И хотя я много-много раз смотрела этот фильм на воле, но никогда толком не понимала истинную подоплеку этой сцены. А теперь поняла! Поняла, что основана она на совершенно реальных впечатлениях какого-то реального бывшего сидельца…

…У самого входа в большие дворики сплошной забор сменялся решетчатым, и через решетку можно было увидеть прогулочный дворик мамочек. Временного лимита для прогулок с детьми не было, поэтому мамочки при хорошей погоде гуляли практически с утра до вечера.

Двор мамочек был точной копией типичной московской детской площадки, что в тюрьме выглядело очень странно. С цветным пластиковым напольным покрытием, яркой горкой, домиками, качелями, лавочками. Женщины с колясками спокойно болтают, малыши играют и весело смеются. Это производило немного сюрреалистичное впечатление. Словно яркую картинку из мирной жизни грубо вырезали и вклеили в эту цементную тюремную реальность.

Несколько раз мы видели тут и Инессу с дочкой, и всегда ее тепло приветствовали как свою… Все-таки мы – считай всей камерой – «вынашивали» ее младенца, и это был в каком-то смысле и наш ребенок…

А дальше заключенных заводили под большую крышу общих двориков. На плане местности это сооружение представляло бы собой огромный овал, рассеченный посередине узким коридором. По обеим сторонам коридора – десять пронумерованных дверей с глазками, ведущих в сами дворики.

Дворики были разной формы: многоугольники, квадраты, треугольники… И разных размеров – от шестиметрового до стометрового… Заключенные, конечно же, предпочитали дворики побольше и поровнее. Но тут как везло. Заводили в свободные дворики, а в большой двор в составе нескольких человек пускали и того реже: «Вас слишком мало! Вам не положено!»

Один из прогулочных двориков был для малолеток, и нас туда никогда не заводили. Несовершеннолетние обитатели «Печатников» жили в двух больших камерах на втором этаже. Они имели собственные условия содержания и свои привилегии. И одна из них – это иметь свой отдельный прогулочный дворик с разными ништяками в нем. Я сама лично не видела, но говорили, что этот двор похож на настоящую спортивную площадку, что там есть кольца для баскетбола, турники, футбольные ворота…

В конце 2016 года прогулочные дворики для больших камер поразили меня тем, насколько они были замусоренными и в буквальном смысле загаженными. Ведь за чистотой двориков на спецблоке с огромным рвением следили сами заключенные: и девчонки, и пацаны. Однажды, ближе к лету, мы во главе с Фаиной несколько дней подряд своими руками выметали из тех дворов цементную пыль, мелкий мусор и камни. А потом ежедневно поливали пол из бутылок с водой – для большей чистоты. И если замечали хоть одну бумажку, то поднимали шухер, мол, кто это тут смеет мусорить?! И мусорили там