Девочка и тюрьма. Как я нарисовала себе свободу… - Людмила Владимировна Вебер

в таких условиях еще и мучиться со стиркой простыней – в голове не укладывалось! Мне с лихвой хватало возни с примерно десятью еженедельно стираемыми предметами одежды. И с постельным бельем я решила точно не заморачиваться. Хотя этот вопрос можно было бы решить иначе – попросту «продажей» стирки. За те же сигареты.

Глядя на то, как я стираю свои вещи, меня не раз спрашивали, почему я это делаю сама. Почему не нанимаю кого-нибудь? Видимо, из-за того, что я продавала дежурства, я производила впечатление состоятельной барышни, способной оплачивать любую рабсилу. Но мне почему-то даже в голову не приходило нанимать человека для стирки. У меня имелось не так много вещей, они не так уж и сильно пачкались за неделю, да и были они такими убогими, такими «тюремными», что стирать их супертщательно, еще и за плату было бы кощунством…

И только однажды я «заплатила» одной женщине за стирку своего махрового халата. Это был уютный пушистый халат огромного размера. С капюшоном, с эмблемой какого-то европейского отеля и явно оттуда… прихваченный. Прислала мне его моя вгиковская однокурсница Юлечка Ким. К моей великой радости: здесь большой махровый халат был очень кстати! Он был незаменим при любом холоде и сквозняке, которые постоянно царили во всех помещениях. Помимо того, что в него можно было кутаться днем, а ночью и утром он прекрасно шел вместо одеяла. При этом ты ничего не нарушал, так как укрываться халатом разрешалось, а одеялом или пледом – нет… Единственный минус этого халата был в его цвете: белом. Как только я его надела, Зарубина засмеялась: «О! Умка с крайнего Севера!» Но шло время, и халат медленно, но верно все серел и темнел. И в какой-то момент, услышав в очередной раз замечание: «Пора тебе, Люда, стирать свой халат!» – я не выдержала, и решила, что да, пора.

Сама я такую историю бы не осилила. Не со своими слабыми руками. В мокром виде я его даже не подняла бы. Не говоря уже о том, чтобы отжать. Дело в том, что постиранные вещи следовало выжимать практически насухо. Ведь иначе весь пол в камере покрылся бы лужами. К тому же веревки натягивались не только над полом, но и над постельными местами. И допустить там капанье с мокрых вещей никак было нельзя.

Поэтому процесс отжимания становился почти искусством, которым овладевали далеко не все. В камере было лишь несколько женщин с сильными руками, которые славились своими «прачечными способностями» и которым обычно платили за стирку те, кто не хотел стирать самостоятельно.

Но я обратилась не к ним, заслуженным прачкам 107-й, а к женщине-транзитнице по имени Дана. И вот почему.

Дане было около сорока лет, и она прибыла на «шестерку» из области. Ее привезли к нам «суды по существу», и судил ее Мособлсуд. Ее обвиняли в убийстве по пьяни. Классический случай: собралась пьяная компания, а наутро – труп. В результате всем соучастникам, а их там было двое или трое, шьется 105-я статья часть вторая, где наказание идет от 8 до 15 лет. В Москве женщинам по таким делам обычно давали сроки около восьми лет. Но Мособл дал Дане одиннадцать! То есть жестковато. Она была очень простой, но нервной женщиной. И настолько хаотичной в своих решениях и поступках, что успела жестко накосячить в этой камере. После чего «старшие» сделали ей серьезный выговор. За что точно – не знаю, но ходила Дана после этой взбучки как побитая собака и стала практически парией…

К тому же, как очень многие обвиняемые по похожему преступлению, Дана осталась без какой-либо поддержки с воли. И вот бегает она по камере – в шоке от такого жуткого приговора, без посылок и передач, без возможности заработать – и пытается выпросить у сокамерниц хоть что-то: продукты, предметы гигиены, туалетную бумагу. У меня же попросила «взаймы» сигареты…

Понимание того, что всякий, кто оказался в тюрьме, должен тщательно взвешивать не только слова и поступки, но и «добрые дела», пришло ко мне не сразу. И только с опытом. Когда в первый раз – еще в 120-й камере – мне принесли мой заказ из магазина, я разложила все свои продукты на столе. На общак. Орешки, конфеты, чай, сахар и прочее. И пригласила всех угощаться. То ли я предположила тогда, что раз я всех угощу, то и меня в дальнейшем будут справедливо ответно угощать. То ли вообще ни о чем не думала… Не знаю… Но когда мои соседки весьма рьяно набросились на угощение, и мои орешки с печеньками очень скоро закончились, я обнаружила, что дальше, увы, никто не спешит выкладывать на общак свои запасы съестного. Что в тюрьме все это работает несколько по иным законам. И со справедливостью – никак не связанным… Что ж, я сделала тогда определенные выводы.

Но дальше мне пришлось усвоить еще ряд тюремных уроков. И один из них был таким, что если у тебя что-то берут «взаймы» с обещанием это вернуть, то это не означает, что так все и будет.

Я-то полагала, что всякий взрослый человек отвечает за свои слова и обещания. Что если ты знаешь, что не сможешь что-то вернуть, то не имеешь права это брать. Но забывала при этом, что мы – в тюрьме, и здесь тебе многое неподвластно. Да, у тебя берут что-то взаймы и даже честно хотят это вернуть, но элементарно может не оказаться такой возможности… Я поняла это не сразу. Поэтому, когда поначалу ко мне кто-то подходил и спрашивал, нет ли у меня туалетной бумаги, мыла, губок, сигарет и прочего, я честно говорила, что да, есть. У меня же все это имелось! А следующий вопрос был о том, не могу ли я «одолжить» то-то и то-то… на пару дней. Ну на пару дней – могу, конечно! Опять же, я не могла соврать, глядя в глаза человеку. Причем я верила, по-настоящему верила каждому сказанному мне слову. И давала – «взаймы»… А потом – проходили дни, недели, месяцы… Я тратила свои запасы, одолженное мне не возвращали, и я сама сидела то без туалетной бумаги, то без прокладок… Сидела и кляла себя за наивность и всеверие… И говорила себе: «А чего ты хотела? Ты забыла, что вокруг большинство – преступницы? Причем настоящие?»

Поэтому с трудом, но я научилась отвечать на всякие просьбы «дать взаймы»: «Нет, я не могу…» И ведь это оказалось несложно. Человек это принимал и оставлял меня в покое…

Одолжив Дане несколько пачек сигарет и не получив