Сень горькой звезды. Часть первая - Иван Разбойников

он туес в лодку и слышит: кто-то сопит за спиной. Осторожно скосил глаз – на лешак! Позади шагах в трех медведь на дыбах стоит, слюни роняет! Дрогни он, закричи – тут бы ему и конец пришел. Однако Игорь не растерялся: как стоял согнувшись, так и стоит, а сам в носу лодки топор нашаривает. Не случаен у нас обычай топор и ружье в самый нос лодки класть. Нащупал топор, перехватил обеими руками да и с разворота что есть мочи трахнул медведя по башке! Из того и дух вон. А у парня слезы на глазах навернулись: оказалось пришиб медведицу. К ней медвежонок уж большенький побежал, носом тычется, ничего не поймет, скулит. Игорь его в Новосибирский зоопарк увез, чтоб не подох без матери. Худо дело, да медведю не докажешь, что ты без ружья по ягоды пришел, у него своя логика – звериная. Лучше не попадаться ему на дороге. Однако ты прав: этим топором от медведя не отобьешься. Как он к тебе попал?

– У бабушки под крыльцом взял, когда собирались.

– Мне кажется, я у Тягунова его видел. Приметный топорик: топорище короткое и с сучком, и расклинено не по-нашему – двумя клиньями накрест. Только на медведя с таким и ходить.

Андрею разговор о топоре не понравился. Он почувствовал себя так, словно его уличали в краже, и потому постарался прервать неприятные речи:

– Знаешь, Толя, кончай про медведей, он ведь около нас шатается, «на липовой ноге, на березовой клюке». Того и гляди, накличем на свою голову – заявится. Мне, честно говоря, не по себе: все кажется, что он в осиннике ходит.

Толя снова покинул нары, подошел к оконцу и долго изучал окрестные кусты.

– Не иначе как тебе померещилось, – заметил он. – Видишь: сороки спокойно сидят, не стрекочут, значит, не видят никого поблизости. Можно выходить.

И уверенно распахнул дверь избушки.

Солнце уже поднималось над разливом. Ветер зашел по течению, ослаб, потеплел и уже не раскачивал зыбучую волну – она стала гладкой и пологой. Прежде чем собираться домой, не мешало позавтракать, и Андрей с котелком сбежал к реке зачерпнуть воды. У кромки берега он увидел такое, от чего его приподнятое по случаю возвращения домой настроение немедленно улетучилось: по песку вдоль берега протянулась прерывистая цепочка когтистых следов. Это «два с половиной» под прикрытием обрыва подкрался к самой землянке, слушал разговоры мальчишек, временами рычал от злобы, и только костер у входа помешал ему испробовать прочность двери. Расплескивая воду, пулей вылетел Андрей на яр, к землянке:

– Надо сматывать удочки!

Анатолий все понял.

Хозяином жил в урмане медведь: ел себе муравьев, разорял бурундучиные кладовые, выкапывал мышиные гнезда, искал съедобные корешки, собирал ягоды, обтрясал кедры, изредка баловался лосятиной – словом, жил в свое удовольствие, жирок нагуливал и людям на глаза старался не попадаться. Но вдруг затрещала тайга моторами, заухала, задрожала от подземных взрывов земля, загудели над головой вертолеты, и жутко стало зверюге в родных местах. Зарыскал, заметался он по тайге в поисках покоя, пока не попал на обскую пойму. Но и на реке настигли его жестокие и глупые люди, неуязвимые на стальном борту катера, и в жажде убийства бестолково изранили зверя, обрекая его на мучительные страдания, злобное одинокое шатание и медленную неминуемую смерть от истощения.

Теперь этот кровожадный зверюга, одержимый ненавистью и жаждой мщения, крадется по следам ни в чем не повинных ребят или залег и ждет их в засаде. Скорей, скорей бежать с этого опасного острова!

Поминутно озираясь и далеко обходя заросли, выбирая только открытые места, спешили мальчишки к своему обласу, который давно поджидал их на Журавлином Носу, чтобы унести из негостеприимных мест.

– На открытом месте хромоногому нас не настигнуть, – пояснил товарищу Толя. – Если он за нами охотится, то, наверное, залег в засаду где-нибудь в узком месте...

– Пусть бы с ним состязались те, кто его поранил! – пожелал, запыхаясь на бегу, Андрей.

Ровная луговина между рекой и озером, по которой спешили к лодке ребята, хорошо просматривалась и не предвещала опасности. Перешеек между рекой и озером сужался «на клин», оканчиваясь длинным и узким мысом, свободным от растительности, симметрично которому через неширокий исток протянулся густо покрытый смородиной и шиповником берег. Все! Теперь, когда весь остров позади, можно не спешить и слегка расслабиться. Скоро и лодка. Пропади он пропадом, этот невезучий остров! Андрей оглянулся на прощание и похолодел: в сотне шагов позади, по противоположному берегу истока, под прикрытием редких кустарников, за ними крался медведь. Заметив, как остановились мальчишки, он понял, что обнаружен и, демонстративно рявкнув, подковылял к воде, показывая, что намеревается форсировать исток. Ребята, сами того не подозревая, попали в природой созданную западню-живоловку: длинный и узкий мыс, с трех сторон отрезанный водой, которую не переплыть, не перепрыгнуть. Если же повернуть назад, к избушке, – зверь одним махом преодолеет узкую водную преграду и встретит беглецов нос к носу. Раз обратную дорогу медведь отрезал – вся надежда на облас. Надо успеть столкнуть его на воду раньше, чем подоспеет хищник. Да и на воде следует развить достаточную скорость, чтобы ускользнуть от превосходно плавающего зверя. Толя мгновенно оценил обстановку:

– Резвее бежим, Андрюха! Если он нас настигнет и мы растеряемся – тогда нам обоим хана! Бросай ему мешок в морду, а я топором хряпну – может, и отобьемся'

Андрея уговаривать не надо, и так бежит что есть мочи, даже в глазах темно и во рту пересохло.

Увидев, что добыча бросилась наутек, медведь почти не проявил беспокойства, не попытался переплыть исток, а деловито потрусил вдогонку по своему берегу. Несомненно, зверь загонял ребят к оконечности