Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

* * *

Ветер рвет с тротуараПарчу, и корчует зданья,И, как дыханье пожара,Спирает стужей дыханье.

Кистями листьев упрямо,С шипением тыщи кошек,Хлещет застывшие в рамахЦветные светы окошек.

И вторят его шипеньюШипением мостовые,Асфальт, поросший свеченьем,И шлейфы шин меховые.

Каждое сердце нынеСлиться с ветром сумело -Как ветер, одно в пустыне,Которой нету предела.

Мельканье отблесков вместеС мельканьем безликих теней,И словно ходят по жести -Так воет ветер осенний.

За каждой душой пропащейОн гонится вечерами -Бушующий, и свистящий,И машущий фонарями.

* * *

Под серым небом мир двуцветен -Шел снег, уже в полете тая;Пусть цвет в вещах и незаметен -Он только спит, не умирая.

И, словно поросль над трясиной,Над хлипкой хлюпающей грязью,Мир разобщен, - но он единойГлубинной обладает связью.

Неслышно космос многоокийВсю ночь порядок мира правитИ храм торжественно-высокийК утру для холода восставит.

И не страшит неисполненьеЛюдских назойливых желанийПри торжестве объединеньяПространства, красок и сияний.

* * *

Немало весит миллион,Но отлетает легче пуха.Пускай я буду разорен -Я не утрачу силы духа.

Я не из тех, кто в страхе ждетСудьбы жестокую превратность,Ведь никуда не пропадетДарованная Богом знатность.

Мной правит мой веселый нрав,Раскаянием я не маюсь.Мне говорят: <Уймитесь, граф>,Однако я не унимаюсь.

И деньги мы ужо вернем,На мой-то век их, верно, хватит:Уже за то, что мы живем,Таким, как я, немало платят.

* * *

По переулкам выстрел разнесется,Переплетаясь с возгласами: <Стой!>,Ударит в бок - и вскоре бок нальетсяПульсирующей, тяжкой полнотой.

И оплетет испуганное телоКровавых струек липкая тесьма,И я туда метнусь из-под обстрела,Где громоздятся темные дома.

В подвале рухну хаотично на полИ буду ждать, удерживая стон,Чтоб где-то в трубах снова шов закапал,Чтоб возродился комариный звон.

Вновь тишина. Вверху прошла облава -И тут же снова ощущаю я,Как нестерпимо воспаленья лаваСдавила раны чуткие края.

Покрыт подвальной отсыревшей пылью,Я так и сяк ложусь и привстаю,Но боль растет, и жалкий всхлип бессильяЯ в безучастном мраке издаю.

Кто чванится общественною ролью -Взгляните: в жалком логове моемЯ - сгусток жизни, борющийся с болью,Забывший, кроме боли, обо всем.

Все убежденья с мозга опадаютНенужной, невесомой шелухой,Когда на рану боль упорно давитИ сохнут слезы в темени глухой.

Когда же боль навалится на сердце -Разинется в последнем страхе рот,И не почую я, как взвизгнет дверца,Как кто-то свет в глаза мои упрет.

Лишь Бог забытый вынудит агентов,Мой труп нашедших, вспоминать потомЗвон комариный, запах экскрементовИ капель равнодушный метроном.

* * *

Когда запнется топот башмаков,Толкующих о тяготах пути,Когда гряда далеких облаковНачнет в глазах безудержно расти,

И судорожный воздуха глотокДо сердца не удастся донести -Тогда вдруг сердце стиснется в комок,Держа любовь, как денежку в горсти.

Тогда я поднимусь на косогорНад той дорогой, по которой шел,И лягу там, и кровь вольется в хорИссохших трав, кузнечиков и пчел.

Ты освежала лоб мой на жареИ всем скитаньям придавала суть,Но здесь, в полынном пыльном серебре,В урочный час пресекся трудный путь.

<Вернейшее из всех людских сердец,Пора, - скажу, - судьбе не прекословь!>И сердце разожмется наконецИ прямо в небо выпустит любовь.

* * *

Раскаты зловеще-гулки -Нарушив ночной покой,В Лиховом переулкеЛихо стучит клюкой.

Исчезло счастье, оставивОдну похмельную дрожь.Скажи, переулок Даев,Что же ты мне даешь?

Брести неровной походкойИ в окнах, словно завет,Лампы семейной кроткойВидеть медовый свет.

Счастье так близко где-тоНаполнило мирный быт,Только язык заветаНачисто мной забыт.

По Лукову переулку,Напрягшемуся, как лук,Шаги раздаются гулко,И это - сиротства звук.

Опять выводит прогулка,И это - мрачный намек,К Последнему переулку,Который так недалек.

* * *

Броди в сосновых чащах медных,В лугах медовых путь тори,И лишь о мучениках бедных,Дитя, прошу, не говори.

Беспечно радуйся обнове,Живи резвяся и шутя,И лишь о выстрелах и кровиМеня не спрашивай, дитя.

Тебе, живущему игрою,Я ничего не объясню.Лицо руками я закроюИ низко голову склоню.

И слезы, накипая немо,Мешают повторить слова:<Дитя, всех рек прекрасней Неман,Всех стран прекраснее Литва>.

* * *

Тяжко катятся тусклые воды,Скорбно движутся плоские тучи.Где сошли к реке огороды,Я торчу из навозной кучи.

Серебро из пригоршни полнойСыплет ветер над островами.На просторе прядают волны,Я машу им вслед рукавами.

Надо мной напрасно смеялсяТот, кто ладил мое убранство:Он добро наживать остался,Мне же отдал он все пространство.

И меня не боятся галки,Потому что лечу я тоже,Вкривь и вкось мотаясь на палкеВ разлохматившейся одёже.

* * *

Весь мир - пирог, состряпанный для них,Они его делили как хотели:Нам - в подворотне водку на троих,Себе - пиры, машины и отели.

Чтоб нас отвлечь, потоками враньяОни мозги нам щедро промывали.Их Бог прости. Прощу их даже я,Но молодость моя простит едва ли.

И я готов им глотку перегрызтьЗа все мои потерянные годы.Чтоб им свою не упустить корысть,Мы умирали, не узнав свободы.

Но дураки утрачивают власть,И у друзей моих теперь веселье -У тех друзей, кому пришлось пропасть,Кого сгубили водка и безделье.

Друзья смеются, все простив давно,Пренебрегая счетами пустыми,Ведь исстари лишь добрым сужденоСкудельный мир покинуть молодыми.

* * *

Не жизни правила жестоки,Мы обвиняем их - и лжем.Не в нас ли с детства все порокиКак будто врезаны ножом?

Да нам ли заниматься торгом,И то, и это обвинять?Не мы ль смогли с таким восторгомВ себя все мерзости принять?

Мы нашу низость оправдали,И все же нам не смыть вины,Ведь в глубине души мы знали,Как жить по истине должны.

Остатки высшего твореньяВ душе от ужаса вопят,И их последние биеньяСмиряет медленно распад.

* * *

Однажды, поглощенный тьмою,Твой свет духовный я открылИ тьму потрясший надо мноюРазмах твоих духовных крыл.

Как растворяться в толщах светаПо воле собственной - скажи,Понять сумевший все предметы,Весь мир увидевший хаджи.

Тогда и я, как ты, отринуТелесный тесный образ свой,И плоть - протаявшая глина -Взойдет сияющей травой,

Чтоб в той траве с приходом летаЯ был всей кровью растворен,А в вены влил златого светаБиение и тихий звон.

* * *