Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

* * *

Смерть - исказитель исконный,Помер - и дело табак:Образ мой глаже иконыВылижет сора писак.

Дескать, я жил благородно,С каждым был добр и хорош:Сахара сколько угодно,Правды же нет ни на грош.

Я тосковал, не имеяСредств для творения зла,И потому лишь в уме яЧерные делал дела.

Губы кусая до крови,Злобу я ловко скрывал,Просто бодливой коровеРога Господь не давал.

Просто боязни и лениВ сердце не смог я изжить,Просто за тонущих в тленеЖизнь не хотел положить.

Скопища, полные пыла,Хлынуть за мною могли б.Бич Провиденья, Аттила,В юноше скромном погиб.

Всё же придется вам тошно,Коль я в Другом оживу.Смех на бумаге - не то чтоСмерти оскал наяву.

Пусть из меня получился,В сущности, только изгой,Но уже где-то родилсяИ подрастает Другой.

Каждый живущий покойноСвыше уже заклеймен.Религиозные войны -Дело безбожных времен.

* * *

Сегодня волнуются веткиИ снялись в поход облака.Обломки, окурки, объедкиНесет по асфальту река.

Сегодня в ночи содрогнулосьИ тронулось судно Земли;Пространство, как парус, раздулось,И воды, клубясь, потекли.

И парус упруго трепещет,И воду сгребает весло,И поросль сияния блещет,Которою все поросло.

И я покидаю берлогуИ воздухом сытным дышу;Я вижу погрешности слога,Но все-таки жадно пишу.

Свой голос, затерянный в хоре,Ловлю я и знаю: вот-вотВ безмерное светлое мореЗемля без меня отплывет.

И только молиться осталось,Чтоб я не задохся во мгле,Чтоб сердце мое разорвалосьНа парус поднявшей Земле.

* * *

Дверь под ложечку я ударяю ключом -И пустынность квартиры мне сдавит виски.<Никогда никого не проси ни о чем>, -Бормочу, ощутив нарастанье тоски.

Только что мы шутили с шофером такси,И уютно светилась зеленым панель.Никогда никого ни о чем не проси,Даже если постылее гроба постель.

Поначалу прижмет, а потом ничего -Выпьешь рюмку, привычную стряпаешь снедь.Никогда ни о чем не проси никого -Перед собственной памятью плохо краснеть.

Никого ни о чем не проси никогда,Потому что всегда одинок человек,Потому что избавит навек от стыдаПонимание слов <никогда> и <навек>.

* * *

Если плюнул на все без изъятья,Пью всё более день ото дняИ тебя не желаю понять я,То и ты ведь не слышишь меня.

Признаю я свою бесполезностьДля страны изможденной родной,Но и ты окажи мне любезность -Не вступай в разговоры со мной.

Разговоры - пустое занятье,Согласись и душой не криви:По Адаму мы, может, и братья,Но отнюдь не по братской любви.

* * *

Я снова ухожу, и мнеНикто не обернется вслед.Я вечно только ухожу,Так много лет, - печальных лет.

И сам не понимаю, какМогу я слезы превозмочьИ улыбаться, уходяОт тех, кто мог бы мне помочь.

Опять бреду Бог весть кудаИ вновь легко осилю плач,Себе под нос твердя реестрСвоих сомнительных удач.

Пусть мне никто не говорит:<Не уходи, останься здесь>, -Меня от гибели спасетМоя беспочвенная спесь.

* * *

Зрачок мой безумье расперлоИ, страшное, око ослепло -Былое мне стиснуло горлоУдавкой, сплетенной из пепла.

Кружатся безжизненным прахом,Но яркие, как карусели,Все планы, что кончились крахом,Стремленья, что все отгорели.

Картины тех лет сохранилисьИ мчатся в цветной круговерти,Но чувства былые сменилисьЛишь болью в предчувствии смерти.

Слабеют источники духа,Лишь твердость осталась герою,С которой из птичьего пухаДо неба я здание строю.

* * *

Друзья, я встретился с вамиВчера на закате дня.Мы пили, злыми словамиНелепость жизни кляня.

Мы знали, что век наш прожитИ близок зябкий закат,Что нам ничем не поможетПодробный подсчет утрат.

Мы продолжали браниться,Но из-за плотных тучС неба на наши лицаУпал невидимый луч.

И дрожь овладела мною,И рухнуть хотелось ниц:Я видел, как все земноеСмывается с наших лиц.

Я слышал: речи земныеПадают пеплом с губИ речи звучат иные -Грозней архангельских труб.

И вновь, как трубы под кожей,В нас загремел экстаз,И видел любой прохожий,Что длань Господня на нас.

И пусть ты счастья не встретил,Не сожалей ни о чем:Зато тебя Бог отметилНезримым своим лучом.

* * *

Низкий голос неизменно ровенИ в глазах - ни проблеска огня.Ни одной из всех земных диковинНевозможно поразить меня.

На людей смотрю я терпеливо,Про себя исчезнуть их молю.Ничьего духовного порываБольше я уже не разделю.

И восторга юного припадкиСтранными мне кажутся уже.Мир касается глазной сетчатки,Не рождая отклика в душе.

Лишь порой вдруг челюсти мне сводятЗерна памяти минувших лет.Каждый слышал, что душа проходит,Но не каждый ей посмотрит вслед.

* * *

Фортуна ни в чем не повинна,Пора самому повиниться,Что даже для цели вершиннойНи в чем я не мог измениться,

Хотя бы слегка, ненамного,Хотя бы на краткое время, -С порога отверг, недотрога,Я это нетяжкое бремя

И с руганью грязной бросалсяНа всех, кто давал мне советы,И так ни при чем и остался,Упрямец, в отместку за это.

Но я ни о чем не жалею,Хоть знаю, что все удалось бы,Когда бы, гордыню лелея,Я пасть не боялся до просьбы.

* * *

Глядите на предметы вскользь,Чтоб взгляд их трогал как бы вкось,Не глядя прямо никогда,И вы увидите тогда,Как обретут предметы цвет,Которого иначе нет.

Взгляд в отчуждении своемОчистит цвет, возьмет объем,Благополучно избежитВрага, которым дорожит,Дававшего ему прокорм, -Структур, деталей, черт и форм.

Предстанет мир тогда иным -Просторным, радостно-цветным,И больше не коснется взглядБылых прибежищ и преград,Не усомнится в чудесах,Навек оставшись в небесах.

* * *

Я больше уже не беглец, не кочевник,Душа моя сделалась странно покойной:Так зимняя графика парков вечернихЯвляет пример неподвижности стройной.

Куда ни придешь - повстречаешься с прежним,И все обретенное быстро наскучит.Любого из нас не гоняться за внешнимБезрадостный опыт однажды научит.

Слегка монотонный, но честный прозаик,Нам жизнь обрисует условность движенья:Так в ритме недвижном оконных мозаикЯ внутренней жизни читал напряженье.

* * *