Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

* * *

Я был недаром молчалив,Ведь снова в памяти печальнойСеребряные пряди ивЗмеились в заводи зеркальной.

Я зачарованно внималНе ходу вашего рассказа,А капле, канувшей в каналС нависшей влажной ветки вяза.

Шумели листья под пятойИ ваши речи заглушали;Над статуй зябкой наготойАллеи своды обветшали.

Мое молчанье невпопадБеседы разрывало звенья:Я видел плавный листопадИ парк в плену оцепененья.

Вырезывал в пространстве следПолет листа в своем извиве,И мой виднелся силуэтВ аллее в дальней перспективе.

Я отрешенностью своейОтнюдь не мыслил вас обидеть:Больную тишь моих аллейМне слышать надобно и видеть

Затем, чтоб легок был отказНа тихой одинокой тризнеОт всех пустых надежд на вас,А следовательно, от жизни.

* * *

Кроны парка, словно груда углей,Скоро рухнут - и настанет тьма.Красный отсвет форточек, фрамуг лиКомкают ослепшие дома.

Улица в малиновых разливах,В неподвижных драпировках лужВся полна незримых, торопливых,В спешке сталкивающихся душ.

Радостен, силен, любвеобилен,Я иду, - но зашипит вода,И, испуганный автомобилем,Давний образ сгинет без следа.

Вот друзья сошлись у магазинаИ меня, посмеиваясь, ждут,Но на красный свет всхрапнет резина -И они бесследно пропадут.

Души дней, счастливых и печальных,Растворились, всюду и нигде,В лабиринте сумерек зеркальных,В небесах, витринах и воде.

И иду я не по вешней суше,А зеркальной лестницей - на дно:Души дней былых и наши душиТам соединяются в одно.

* * *

Я от развалин Москвы устал,Снова ломают целый квартал.Хищно присел, как гигантский варан,Над грудами хлама портальный кран.Катятся камни, грохот и гул,Катится в душу этот разгул,Пусть же под водку и под жратвуПрошлое встанет как наяву.Разгул научит любви к друзьям,В глаза целует - до черных ям,Целуя, из глаз выпивает цвет -И вот, бесцветный, встает рассвет.Стоя, как лошадь, дремлет Москва,Кто-то все шепчет мои слова,В которых сказались мука и бредЮных моих невозвратных лет.Как время, слова въедались в углы,В старые стены, балки, полы.Не сохранился этот посев:Вдруг на колени тяжко осев,На бок затем рухнул обвал,Как человек, что убит наповал.

* * *

Слабеют звуки слов и опадают рядом,И частый лепет шин - как фырканье зверей.Бесшумно я иду под мягким снегопадомВдоль череды глухих келейных фонарей.

На людной площади, как в комнате приемной,Сходясь и расходясь, толкается народ.С заминками в толпе автомобильчик скромный,Лоснясь, вершит свой путь в проулок, словно в грот.

А там, в нагих кустах, перед спокойным зданьем,Ногами расшвыряв снегов пуховики,Слежу я, как моча моя с глухим урчаньемВпадает по дуге в сугробные кишки.

И думаю затем в спокойствии отрадном,Что дерзостью сразить я никого не тщусь,Но в городе моем, в уюте снегопадном,Пишу, о чем хочу, где нравится, мочусь.

* * *

Зимний день - как фарфор саксонский,Млечно-розовый, голубой;Шаг толпы - словно топот конский,Конский дых висит над толпой.

На снегу утоптанном гулкомОтложил яички песок;Кажет фокус мороз проулкам,Пряча пар - за куском кусок.

Воды воздуха мерно меркнут,Все плотней их палящий пыл.В их нещадную толщу ввергнут,Задыхаясь, ты к дому плыл.

И деревья тяжко застыли,Как серебряное литье,По дворам, где мы семенили,Пробираясь в тепло свое.

Словно раковина, лелеетГул неровный зимняя тьма,И вовеки не потеплеет,Не прейдет вовеки зима.

* * *

Мне видится море, что к берегу гонит упряжки валов,В одной этой скачке сливая мильон столкновений и всплесков сумбурных;Похожи на маски Эсхиловой драмы, стеная без слов,Вдоль мрачных завес горизонта идут облака на котурнах.

Прибрежные воды стянув наподобье ковров,Их море свернет, но не трубкой ковра, а тритоньей трубою;Восстав из пучины, чтоб слышать свой собственный рев,Оглохшее, вдрызг разбивается белое ухо прибоя.

С никчемными чувствами я рассчитался сполна,И мысли мои пусть домыслит мое поколенье.Рыдающей женщиной бьется на гальке волна,И новая следом идет, равновесье храня по-тюленьи.

Загривок литой наклонит она, как Минотавр,Летучей игольчатой пеной трепещущий ветер стегая,И вновь под надтреснутый выдох огромных осипших литавр,Охвачен предчувствием счастья, я море почти постигаю.

* * *

Не уловитьТвоих примет -Ты ветер, нить,Духовный свет.

Скрывай, храниОт мудрецаСуть имениИ блеск лица.

Лишь мне даноБезумным быть,Не видеть, ноЛюбить, любить.

Я жду во снеИ наяву,Сойдешь ко мне -И я живу.

* * *

Пройдем последние заставы,И тракт уйдет под небосклон.Вокруг звенят сухие травы,И ветром колыхает звон.

Не обернемся с сожаленьемНа жизнь изведанную всю:Как псы, мы жадным нетерпеньемТак долго метили стезю.

Под ношей зноя непосильнойВозлюбим трудные пути,Чтоб пыль, и пот, и топот пыльныйС терпением перенести.

На миг автомобиль взрываетЗасушливую тишину,Но звон с обочин наплываетИ шум вбирает под волну.

Нам волны видятся иные:Колебля блики, как листва,На плоскости береговыеОни выносят кружева.

Над мерно дышащим прибоем,Как в линзе, чуть замутнено,В горах, исполненных покоем -Лесов курчавое руно.

Над полосою побережнойПочила вечность, и онаКак эти горы, безмятежна,Как воды, ласково-ясна.

Теснятся отблески залива,Извечный обегая круг,И мы шагаем терпеливоТуда, на безмятежный Юг.

* * *

Раскинув тяжелые крылья,Я косо парю над Москвой.Юг выхлопом пахнет и пылью,А Север - опавшей листвой.

От гор, припорошенных дымкой,К которым теснится прибой,Я снова лечу невидимкой -Увидеть Москву под собой.

Я вновь прорезаю сниженьемВороний всплеснувшийся карк,Спускаясь в пропахший броженьемИ дышащий золотом парк.

В пьянящую толщу втекая,Струятся в тиши ветерки;Кленовая сонная стаяКолеблет в ответ плавники.

И день мне с поляны навстречуИскрится пушистым хвостом,И давние пылкие речиМне слышатся в парке пустом.

И сердце иного не ищет,Почуяв отчизну свою:Вино нашей юности нищейЯ в запахе осени пью.

* * *

Неисчислимы всплески вод,Бесчисленны отроги гор,И мягкой дымкой небосводОкрестный обволок простор.

Несметны бликов племена,Змеящихся наискосок,Которых к вечеру волна,Как рыб, сгребает на песок.

Влечет глаза любой извивНа многослойном срезе скал,Чтоб, ничего не упустив,Ты главного не отыскал.

Суть в ясных небесах плывет,В волнах плескается морских,Но дробность мира в хор сольетВсего один волшебный штрих.

Сумеет разглядеть наяд,С рыданьем бьющихся о мыс,Не тонущий в деталях взгляд,А обобщающая мысль.

Суть, как сверкающая нить,Скрепила весь пейзаж морской,Но кончик нити ухватитьТы сможешь только в мастерской.

* * *