Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

* * *

Как жаль: была бы в целости душа,В расчет судьбы не вкралась бы ошибка,Пойми я вовремя, что ни грошаТебе не стоит милая улыбка.

Она казалась бликами ручья,На быстрине играющею рыбкой;Лишь холод любопытства вижу яТеперь за прежней ласковой улыбкой.

И мне твой испытующий глазокНапоминает вдумчивых ученых,Исследующих, дергает ли токЗверюшек, к электродам подключенных.

* * *

Расстанемся, милый призрак,Тебя я люблю, как прежде,Но стало мне слишком больноТеперь вверяться надежде.

Я должен набраться силыТебя бесследно развеять,Ведь в сердце сила иссякла,Дававшая ждать и верить.

В глаза ожиданье въелосьБольнее пустынной соли, -Холодная безнадежностьИзбавит от этой боли.

Не шлю я отныне взглядыТебя искать по пустыне -Я вижу на горизонтеОдну пустоту отныне.

Явись мальчишке-поэту,Маня его и дурача;Он лучше меня былого,А нынешнего - тем паче.

И ты с ним не будь жестокой -Его истомив тоскою,Коснись его в день счастливыйТоченой теплой рукою.

* * *

Лоснятся ветки, и лужиДрожат в лучах фонаря,Промозглая тьма снаружи,И жду я, конечно, зря.

Я жду тебя и желаю,И в этом - сила тщеты.Пусть жадная ты и злая,Но как же красива ты!

Ты скоро меня забудешь,Тебя нельзя удержать.Любовь и ненависть будешьТы многим еще внушать.

Как странно знать, что не вечнаПронзившая сердце боль.С другой я войду беспечноВ аллею, где шел с тобой.

Но снова фонарь знакомыйБлеснет, сквозь ветки сквозя,И будет к близкому домуИ шагу сделать нельзя.

* * *

Беспокойно вздыхает июньская ночь,Шевелит во дворах пересохшей листвой,И я должен томительный страх превозмочь,Чтобы снова облечься ночною Москвой.

Это блики в листве иль усмешка ножа?Это шарканье ног или всхрап темноты?Топот, вскрик - и отходную, робко дрожа,Пролепечут листвы пересохшие рты.

Но не пасынок я этой жаркой Москве,Потому и нельзя мне не выйти туда,Где чернеет безмолвная злоба в листвеИ дворами сутулая бродит вражда.

Что ж, примерься вернее, земляк и сосед!Расщепляющий челюсть и плющащий бровь,Из одышливой тьмы вылетает кастет,И пятнает асфальт неповинная кровь.

Листья, листья, и пыль, и шаги во дворах,И по улицам с шорохом льется эмаль:Всё как встарь! И во тьму расползается страх,И над ним, как луна, повисает печаль.

* * *

Моей души сломилась крепость,И стало мне невмоготуЖеланий отмечать нелепостьИ деятельности тщету.

В тоске забыв про благодарность,Стесненье чувствуя в зобу,Я за бесплодность и бездарностьНесправедливо клял судьбу.

Но мне судьба несла не кару,А утешительный сюрприз,Ведь шел навстречу по бульваруМой друг старинный Алексис.

Сияли щеки блеском медным,Кипело солнце в бороде,И понял я, что мыслям вреднымНе ущипнуть его нигде.

Я на него излил потокомВесь ядовитый скепсис свой,Но он лишь покачал с упрекомОгромной рыжей головой.

<Поверь, мне просто слышать больноИнтеллигентский этот вздор, -Он возразил самодовольно,Пожевывая <Беломор>. -

Негоже плотское желаньеГубить во внутренней борьбе -Оно имеет оправданьеИ тайный смысл в самом себе.

Нутро наполни тяжким пивомИль водкой яростной ожги -И сгинут облачком пугливымТебя язвящие враги>.

И я пустил все накопленьяНа хмель и ветреных лаис,И мне в минуты просветленьяМигал лукаво Алексис.

Когда же утро подоспело,Я вышел в город налегке.Опустошенность в теле пела,Как в легком глиняном горшке.

Я видел мир, как праздный зрительЧерез промытое стекло.В мою рабочую обительМеня раскаянье влекло.

Я как бы паровозом правил,И, злому крену вопреки,Меня на рельсы вновь поставилТолчок божественной руки.

* * *

Поддавшиеся азарту,Пускай вас не судят строго:Вы ставили, как на карту,На женщину слишком много.

Вы так искали опоры,Но прахом все рассыпалось.Картежника и бретераОтчаянность вам осталась.

И, полные сожаленья,За вами мы наблюдали.Опору и обновленьеВы в женщине увидали.

В удачу поверив слепо,Вы так слащаво глупели.Себя вы вели нелепо,А мы этот стыд терпели.

И все же кто вас осудит,Коль горечь взгляд опалила?Окончится всё, что будет,Настанет всё то, что было.

Уверенно ждущих счастья,Вас горькая ждет наука,Что все дары вашей страсти -Доход, хотя и докука.

* * *

Сугробы всасывают солнце,Слепящим соком истекаютИ с шумом льдистые кораллыС нечистых склонов осыпают.

Среди растоптанных проталинБлик прыгает из лунки в лунку,И приближение трамваяТолпу выравнивает в струнку.

Мир расширяется - ослаблоВещей взаимопритяженье;Его объединяют небоИ вод сияющих движенье.

Уже готова так безбольноДуша томительно-немаяРастечься во всеобщей влаге,Журча, плескаясь и сияя.

* * *

Раскроется пухлый и влажный, сжимавший мне сердце кулак,И сызнова сердце начнет суетливо стучать,Желая опять многократно изведанных благ,Желая кричать о себе, обличать, поучать.

Я двигаюсь трудно, не в силах в себе прополотьБессилье - как корень, связавший с могильным жильем.За что же ты бьешься, безумная бедная плоть,Животно дрожа в напряжении вечном своем?

Ведь спазм коронарных сосудов важней, чем корона в гербе,Дыханье прервет - и в мозгу отомрет правота.О нищая плоть, лишь смиренье пристало тебе,Бактерий и клеток сцепляющихся немота.

Лягушкой раздавленной тело нелепо замрет;Теперь правота не важнее других мелочей -То смерти нежданно хлебнет мой разинутый рот,Уверенно воздух ловя для дальнейших речей.

* * *

На стройке бабочкой ночноюСполохами трепещет сварка;Разбившись шумною волною,Вновь забушует темень парка.

Я нынче вновь утратил брата,Но скорби нет и сожаленья.В мозгу проносятся утраты,Во взгляде - листьев исступленье.

Все связи лишние ослабли,Лишь в памяти остались лики.Деревья осыпают капли,И в лужах вздрагивают блики.

Я полон лишь тоскою смутной,Мне ветер говорит осенний:Душа - извечно бесприютныйПловец по океану теней.

Бреду дворами отчужденно,Работу парки наблюдая:Дерев кружатся веретёна,Лучи из листьев выпрядая.

* * *

Это все до того знакомо,Словно это было всегда:У ослизлых плит волноломаНепрерывно пляшет вода.

Перепрыгивает по кругуШаткий блик от волны к волнеИ прожилки света упругоИзвиваются в глубине.

Взмахи ветра холодной сольюКамень щек моих наделят;В ясных далях с неясной больюНепрерывно летает взгляд.

И под куполом океанаДосягнуть он рвется туда,Где цепочкой сгустков туманаГолубые идут суда.

Принимает мое наследьеИзбежавший моих страстей -Корабельной надежной медью,Беспредельным гулом снастей.

* * *