Озорные рассказы. Все три десятка - Оноре де Бальзак

бы фитиль аркебузира, окажись таковой рядом. Сомнения нет, любовь, столь далеко продвинувшаяся в сердцах, должна была получить завершение. Молодой человек вырядился, как студент коллежа Монтегю, втесался в компанию помощников Авенеля, принялся угощать и развлекать их, желая узнать всё о привычках мужа, часах его присутствия и отсутствия, поездках и прочем, дабы уловить случай и наставить ему рога. И вот, на его беду, такой случай представился. Адвокат, будучи в курсе планов гугенотов-заговорщиков, про себя решил при первой же возможности выдать их Гизам и отправился в Блуа, где тогда находился двор, коему угрожал захват. Узнав об этом, дворянин опередил его и прибыл в Блуа, где подготовил искусную западню, в которую господин Авенель должен был вопреки его хитрости попасться и не вырваться из неё прежде, чем получит ветвистые рога. Опьянённый страстью итальянец подговорил всех слуг и пажей постоялых дворов, чтобы те, когда прибудет названный адвокат вместе с женой и дуэньей, отсылали их прочь, говоря, что мест нет, ибо всё занято придворными. Затем он договорился с хозяином «Королевского солнца», что займёт весь дом. Для пущей надёжности сеньор отправил хозяина постоялого двора и его слуг в деревню, а в доме расставил своих людей. Мой добрый кавалер расселил по комнатам своих друзей-придворных, оставив за собой комнату, расположенную над той, в которой он намеревался разместить свою прекрасную возлюбленную, адвоката и дуэнью. В полу своей комнаты он велел проделать люк, дворецкому приказал сыграть роль хозяина постоялого двора, пажам и горничным – одеться как слугам и служанкам, и стал поджидать, когда его сообщники приведут к нему действующих лиц сего фарса, то бишь мужа, жену и дуэнью, кои не замедлили явиться. Ввиду большого наплыва господ, торговцев, военных, слуг и прочих, вызванного прибытием юного короля, двух королев, Гизов и всего двора, ни одна душа не заметила ни хитрой ловушки, ни перемен, произошедших в «Королевском солнце». И господин Авенель по прибытии, объехав одну за другой все гостиницы, счёл, что ему весьма повезло, когда его приняли в «Королевском солнце», где подогревался воздыхатель его жены и заваривалась любовь. Когда адвокат поднялся в предназначенную ему комнату, кавалер вышел во двор, надеясь попасться на глаза своей даме, и вскоре госпожа Авенель, согласно женскому обыкновению, выглянула в окно и с дрожью в сердце узнала своего любезного и любимого дворянина. Ах, вообразите её счастье! И если б довелось им остаться один на один хотя бы на мгновенье, славному кавалеру не пришлось бы долго ждать своего счастья, поелику его дама была охвачена пламенем с головы до пят.

– О, как мне жарко в лучах этого сеньора! – Она хотела сказать «солнца», благо оно в самом деле ярко светило в окно.

Услышав сии слова, адвокат подскочил к окну и увидел нашего кавалера.

– A-а, так, значит, вам нужны сеньоры? – Адвокат схватил жену за руку и, словно мешок, бросил на кровать. – Запомните хорошенько, хоть на поясе у меня не шпага, а стаканчик для перьев, рядом с перьями в нём есть перочинный нож, и этот ножик отлично достанет до вашего сердца при первом же намёке на супружеский ляпсус. Сдаётся мне, что я уже где-то видел этого человека.

Адвокат говорил с такою язвительностью и злобой, что жена его поднялась и сказала:

– Хорошо, убейте меня. Не стану юлить и выкручиваться. За подобные угрозы никогда больше вы и пальцем до меня не дотронетесь. И отныне я только и буду что мечтать о том, как бы изменить вам с тем, кто придётся мне по душе.

– Ух ты, козочка моя! – удивился адвокат. – Ладно, я перегнул палку. Прости меня и поцелуй.

– Не прощу и не поцелую, – отвечала она. – Вы низкий человек!

Разъярённый Авенель решил силой получить то, в чём ему отказывали, завязался бой, из коего муж вышел весь исцарапанный, но, хуже того, исполосованного адвоката ждали на свой совет заговорщики, и ему пришлось спешно уйти, оставив жёнушку под присмотром старухи.

Адвокат за порог, а кавалер уже поставил на углу улицы дозорного, поднялся к своему благословенному люку, бесшумно поднял его и еле слышным шёпотом окликнул даму, чьё сердце, которое обычно слышит всё, сразу откликнулось на зов. Женщина подняла голову и увидела своего любезного кавалера в четырёх скачках блохи над собою. По его знаку она ухватилась за петли двух толстых шёлковых шнуров и в мгновенье ока с помощью двух блоков перенеслась из своей постели в верхнюю комнату. Люк закрылся так же быстро, как открылся, оставив старую дуэнью в великом недоумении, ибо она, обернувшись, не обнаружила ни своей подопечной, ни платья её и поняла, что женщину похитили. Но как? Кто? Куда? Зачем?… Пий-над-жок-фор{97}! Она понимала в том, что происходит, не больше, чем алхимики, читающие своего гер Триппу{98}. Однако старуха хорошо знала, что такое тигель и философский камень, то бишь прелюбодейство и прелестное достояние госпожи адвокатши. Дуэнья застыла в ошеломлении, ожидая господина Авенеля, а точнее, погибели своей, ибо в бешенстве питомец её крушил всё подряд, а бежать старуха не могла, поелику по осторожности своей ревнивец запер дверь и забрал ключи.

Первое, что увидела госпожа Авенель, был вкусный ужин и яркий огонь в камине, но ещё жарче горело сердце её возлюбленного, который для начала со слезами радости поцеловал её очи, дабы вознаградить их за те прекрасные взгляды, которые дарили они ему во время молитв в церкви Святого Иоанна на Гревской площади. Засим объятая пламенем страсти адвокатша подставила свои уста и позволила себя обнимать, ласкать и целовать, испытывая счастье от того, что её обнимают, целуют и ласкают так, как это принято у истомившихся друг по дружке влюблённых. Они согласились провести вдвоём всю ночь, нимало не заботясь о завтрашнем дне: она, полагая, что по сравнению с радостями этой ночи будущее её не стоит и выеденного яйца, а он, надеясь, что хитрость и шпага подарят ему и другие ночи. Короче, обоим их грядущее стало безразлично, поелику в одно мгновенье они вобрали тысячи жизней, познали тысячи наслаждений, отдавая себя целиком, и, чувствуя, что летят в одну пропасть, желали только потеснее прижаться друг к другу и упасть в эту самую бездну, отдав вместе с душою и любовь, и жизнь. О, да! Они крепко любили друг друга! Бедные буржуа, что лежат под бочком своей жёнушки, ведать не ведают, что такое любовь, ибо не знают, какими бывают огонь в сердцах, пыл в крови и жар объятий, когда двое влюблённых страстно приникают друг к другу под страхом смерти. Так вот дама и кавалер едва притронулись к еде и легли рано. Тут нам придётся их оставить, поелику никакой язык, исключая тот, на котором говорят в раю и который нам неизвестен, не в силах описать их сладчайшие волнения и волнующие наслаждения.