Озорные рассказы. Все три десятка - Оноре де Бальзак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ужель ты не счастлива со столь молодым и благоразумным мужем?
– Да, он очень благоразумен, – вздохнула она.
– Похоже, слишком… – улыбнулся судья.
Короче говоря, они так славно поговорили, что господин де Брагелонь понял, что ему не составит труда просветить невестку госпожи д’Амбуаз, коли она вечером придёт в его комнату. На счастье, после ужина госпожа д’Амбуаз устроила господину де Брагелоню страшную взбучку за его неблагодарность, за то, что он не умел по достоинству оценить её положение, верность, богатство и прочее. Она кипела и бурлила полчаса без передышки, но не выпустила и четверти своего пара. В общем, она расстреляла весь запас своих стрел, он отвечал тем же, и при этом оба остались довольны. Тем временем молодые улеглись, и каждый думал, как бы ему улизнуть, дабы доставить другому приятность. И вот наивный муж сказал, что у него почему-то болит голова и ему надо выйти на свежий воздух. А его невинная жена предложила ему прогуляться при лунном свете. Муж стал сетовать на то, что его бедной жёнушке придётся побыть одной. Коротко говоря, и тот, и другой по очереди покинули супружеское ложе и поспешили за познаниями к своим учёным наставникам, которые, как вы понимаете, с огромным нетерпением поджидали своих учеников. Оба новобрачных получили хорошие уроки. Как? Не могу сказать, ибо у каждого своя теория и практика, и к тому же любовь – самая подвижная в основах своих наука. Замечу только, что никогда ученики не усваивали столь живо азбуку, грамматику и иные предметы. Засим голубки вернулись в своё гнёздышко и были весьма счастливы поделиться друг с дружкой открытиями, сделанными в ходе их познавательных странствий.
– Ах, друг мой, – заметила молодая жена, – ты знаешь уже гораздо больше моего учителя.
Сии любопытные опыты подарили им счастье и верность неизменную, поелику, вкусив от радостей брака, они очень скоро убедились, что созданы для любви лучше, чем кто бы то ни было, включая их учителей. И до конца своих дней они самым законным манером держались друг за дружку, так что на склоне лет господин де Монконтур говаривал своим друзьям:
– Поступайте как я: носите рога до, а не после. Такова есть мораль для всех женатых мужчин.
Дорогая ночь любви
Перевод Е. В. Трынкиной
Той зимой, когда разразилась первая религиозная война, позже получившая название Амбуазского заговора, один адвокат по имени Авенель{96} предоставил свой дом, расположенный на улице Мармозеток, для встреч и собраний гугенотов, ибо принадлежал к их числу, хоть и не подозревал, что принц де Конде, Ла Реноди и прочие уже тогда намеревались похитить короля.
Названный Авенель обладал мерзкой рыжей бородёнкой и отполированным до блеска лысым черепом и при этом был бледен как смерть, подобно всем судейским крючкам, погребённым во мраке суда. Свет не видывал столь злобных адвокатов: он радовался смертным казням и продавал всех подряд, точно подлинный Иуда. Согласно уверениям некоторых историков, этот Авенель, опытная чернильная душа, был более или менее замешан в истории заговора, что очевидно явствует из данного рассказа. Женат сей стряпчий был на очень милой парижанке, которую готов был убить за складку на простыни, коли она не могла объяснить, откуда сия складка взялась. Что, с его стороны, было весьма нехорошо, потому как складки складкам рознь, а жена его просто-напросто старательно складывала все вещи, только и всего. Примите в рассуждение, что, зная злобный и дурной характер мужа, добрая женщина была ему предана и, будто ручной подсвечник, всегда готова ему услужить, она исполняла свой долг, словно сундук, что стоит недвижим и открывается по приказу. Тем не менее адвокат приставил к ней неусыпную и уродливую, ровно горшок без ручек, дуэнью, которая вырастила господина Авенеля и была к нему очень привязана. Бедная адвокатша ходила в церковь Святого Иоанна, что на Гревской площади, где, как известно, собирался весь свет. И это было её единственным развлечением в холодной и безрадостной семейной жизни. Помолившись, она с удовольствием разглядывала завитых щёголей, нарядных, накрахмаленных, надушённых, резвящихся, точно бабочки. В конце концов она выделила в их весёлой толпе одного дворянина, красавца-итальянца, что был тогда фаворитом королевы-матери, и влюбилась в него безумно, ибо он был в расцвете молодости своей, изящен, изыскан, ликом отважен, в общем, обладал всем, чем должен обладать возлюбленный, дабы подарить полное страсти сердце замужней женщине, слишком стянутой узами брака и оттого страдающей и жаждущей их разорвать. И случилось так, что сей дворянин проникся взаимностью к жене Авенеля, чью молчаливую любовь он почувствовал, да так, что ни они, ни сам дьявол не смогли бы объяснить, как такое случилось. Оба без слов обменялись признаниями в любви. Сначала жена адвоката перед тем, как пойти в церковь, стала принаряжаться, стараясь всякий раз надеть что-то новое, а кончилось тем, что, вместо того чтобы думать о Боге, который не преминул на неё осерчать, стала думать только о своём красавце-дворянине. Забыв о молитвах, она отдавалась пламени, от коего горело её сердце и увлажнялись глаза, губы и всё прочее, поелику это такой огонь, который всё обращает в воду, и говорила про себя: «Ах! Он любит меня! Я бы жизнь отдала за одно-единственное свидание с ним!» Часто вместо того, чтобы обращаться с мольбой к Пресвятой Деве, она думала: «Один разочек почувствовать молодость его, ласку и вкусить всех радостей любви, и мне не страшен будет даже костёр, на котором сжигают еретиков». Молодой человек, видя красоту женщины и яркий румянец, коим заливалась она, встречаясь с ним взглядом, часто проходил мимо её ряда и посылал немые прошения, понятные всем дамам, а потом говорил сам себе: «Клянусь рогами моего отца! Жизнь отдам, но заполучу эту женщину!»
Когда дуэнья отворачивалась, влюблённые глазами друг друга обнимали, тискали, вдыхали, пожирали и целовали, и от этих взглядов зажёгся
