Ключ - Наталья Болдырева

Как раз в эту секунду оттуда, где скрылся насмерть перепуганный калека, вышли твердым, решительным шагом люди, чьи округлые животы под сравнительно целыми одеждами подтверждали их действительно высокий статус в столице нищесбродов.

- девять, десять... тринадцать, - считал Сет, безошибочно выхватывая из разрастающейся толпы нужные лица. - Сброд. Трусы и слабаки. - как в раскрытой книге он читал за насупленными бровями и шипастыми дубинками в потных руках. - Я не взял бы их смотреть за скотом, не то что драться.

- А ты собираешься драться? - Юродивый не шелохнулся, хотя кое-кто уже смотрел на него косо.

- Господь с тобой. - Сет выщелкнул лезвие посоха, превратив его в копье. - Я слишком голоден и устал для этого.

Юродивый окинул его взглядом, будто увидел впервые. С заострившегося лица, из-под грязных, слипшихся волос сверкали серо-стальные глаза с неизвестно откуда взявшейся синей искоркой. Ноздри крючковатого носа раздувались хищно. Пальцы, сжимавшие посох, казались невероятно длинными и мосластыми.

- Да, ты определенно похудел, - протянул Юродивый, и вдруг распахнул глаза удивленно.

Птица, взмахнув крыльями, одним прыжком переместилась со спинки кресла на плечо Сета.

- Ка-а-арр-р-р! - заорала она на толпу, пригнув шею и распустив перья.

- Лучший друг Висельника, - прошептал Юродивый, протягивая руку навстречу.

- Прекрати, - раздраженно одернул Сет. Он не вздрогнул на этот раз, но стоял напряженно, явно опасаясь ворона на своем плече. - Ты такой же блаженный, как и я. И если ты не перестанешь юродствовать, мне придется убить тебя. В назидание.

- Смерть на твоей стороне, - ответил тот, все еще глядя на птицу и не обращая внимания на острие посоха, способное достать его в любой момент. - Очень жаль. - Он перевел взгляд и встретил внимательный прищур Сета. - Признаться, я надеялся увидеть, как тебя убьют здесь нынче. Тебя, и ту тварь, что ты носишь в себе, атаман О'Kтранского леса.

- Не повезло тебе, приятель, - сделав шаг к началу ступеней, Сет оказался по правую руку Юродивого, - я поклялся себе жить вечно.

- Ты что ли Мастер? - крикнул дородный бородач в крепкой, но не очень чистой одежде из той чертовой дюжины, что Сет насчитал при входе.

- А ты хочешь видеть Мастера? - ответил Сет, не повышая голоса.

Звук сам отразился от стен, достигнув ушей каждого. Поднялся и стих говор. Опасливо покосившись на посох, бородач не решился продолжить, обернулся в поисках поддержки. Никто не подал голоса - серо-стальной взгляд пронизывал не хуже копья.

- Псы! - рявкнул Сет, и слово ударило как плеть. Толпа дернулась. Худой, грязный человек, очевидно недавно искупавшийся в сточных водах, а значит вошедший в Урчащие кишки через черный ход, походил на безумца больше, чем Юродивый по его левую руку. Сет подумал вдруг, что даже если кто-то из этих людей и присутствовал на публичной казни, они ни за что не узнают его. - Псы. - Повторил он тихо. - Вам не надоело жрать дерьмо лишь потому, что хозяева забывают кидать вам объедки?

Толпа настороженно молчала, не спеша приветствовать речь. Топь подавила нарастающие раздражение и голод. Она почувствовала вдруг, что лучше бы ей сесть, и опустилась на ступеньку рядом с Юродивым. Птица сорвалась с её плеча и, едва не задевая головы крылом, пересекла залу, опустилась на балку над выходом.

По толпе пробежал шепоток. Люди заволновались, спинами чуя немигающий взгляд ворона.

- Чего ты хочешь? - повторил бородач уже более дружелюбно, глазом кося на распластанного у подножия ступеней карлика.

Топь окинула толпу мысленным взором. Сеть, сплетенная за день, звенела от все возрастающего напряжения. Еще пара петель, и она, возможно, не сможет её удерживать. Страшно хотелось есть, голод дрожью передавался на руки, и бесценные силы уходили на то, чтобы гасить эту дрожь. Слабость и страх рвотным позывом стали в горле. "Что мне делать?" - спросила Топь, беспомощно скользя взглядом по лицам. "Они слабы. Слабы, как никто в городе", - ответил Сет, так же внимательно изучавший толпу, - "а слабость может стать силой... если надавить хорошенько". Кивнув себе, они ответили:

- Вопрос в том, чего хочешь ты, Ветошник...

Ворон на балке внимательно слушал все то долгое время, что Сет держал свою речь. Горбун, далеко в башенке своего дома, потирал руки, глядя в черный, как камень душ некроманта, кристалл хрусталя. Он, наконец, знал, что ему делать, и как откупиться от Мастера.

Я все-таки опоздал на построение.

Эта мысль пришла мне в голову, когда, выйдя во двор, я услышал призывные звуки горна. Пришлось припустить со всех ног - тяжелый меч в ножнах больно бил по бедру, а я еще не научился правильно его придерживать.

Опасения мои, однако, развеялись, когда я выбежал на плац и увидел нестройные шеренги и так же как я бегущих гвардейцев. "Что-то случилось", - пришла новая мысль, и я еще прибавил шагу. Но пришлось пометаться в толпе, прежде чем я увидел Алана. Тяжело дыша, я стал в строй. Алан покосился неодобрительно.

- Что стряслось? - спросил я, пока не улеглась еще царившая на плацу суета.

- Приказ по казармам, - пожал плечом Алан, - двойной караул, осадные посты в крепостных башнях. Белгрское посольство пересекло границу. Эта сучка Бронислава непременно захочет влезть во дворец.

- Брониславы нет с ними, - ляпнул я прежде, чем сообразил, что делаю.

- Ты-то почем знаешь? - повернулся он удивленно, но шедший вдоль рядов капрал ткнул его в плечо, разворачивая прямо, хлопнул меня по животу, заставляя выпрямиться, и тем прервал разговор.

"Сучка?" - я мог еще понять, за что армия ненавидит Ллерия, но чем провинилась перед ними его старшая сестра? Я едва дождался конца построения.

Какой-то капитан долго вышагивал перед строем, читая новый распорядок дежурств, где были отменены занятия на плацу и в казармах, зато часы на карауле были увеличены вдвое. Появились новые маршруты патрулирования, в основном - у входов во дворец, в его старой части и в осадных башнях, глядевших в гавань и оставшихся от древнего замка, ставшего когда-то основой для постройки дворца.

Когда были, наконец, зачитаны все приказы, капралы сгрудились у столов с бумагами, а гвардейцы - на время были предоставлены сами себе.

- Сучка? - спросил я, наконец, шепотом. - Уж не потому ли, что она пыталась убить свою мать?

Догадка оказалась верной, армия любила покойную королеву:

- И поэтому тоже, - Алан нахмурился в мою сторону, - хотя, да будет тебе известно, об этом не принято говорить вслух.

Я ждал, но Алан, очевидно, не собирался продолжать.

- Ладно, Алан, не томи. Что еще вам сделала Бронислава?

- Не задавай таких вопросов, Никита. Мне и так стоит труда без конца убеждать всех и каждого, что ты - вовсе не тупая деревенщина, как это кажется на первый взгляд. В казармах о тебе не слишком высокого мнения, разбойник. - Я проглотил это. На что еще мог я рассчитывать после схватки на плацу? - Я вообще диву даюсь, зачем капитан Вадимир так с тобой носится?