Имя ей Хель - Елена Анатольевна Кондрацкая

ловушка – клетка, в которую я сама покорно зашла, закрыла дверь на замок и выбросила ключ. Сама. Сама – потому что поняла, что не справляюсь, потому что слишком часто стала оглядываться на мост, который давно пора было сжечь. Сделка просто расставила всё на свои места: Дугал облил мост маслом, а я швырнула факел. Я. Сама.

Я твердила это себе снова и снова, но не находила успокоения. Голова кружилась, плечо ныло всё сильнее, и пульсация от этой боли расходилась по всему телу, подсказывая, что если я не найду помощь, то убьёт меня вовсе не магия, не мерзавец Дугал, а гниющая рана. Я шла медленно, то и дело останавливаясь, чтобы передохнуть, но всё же выбралась на улицу. Конь приветственно уткнулся мне носом в ладонь и фыркнул, учуяв кровь на запястье. Втащить себя в седло не получилось, но конь, поняв моё бессилие, склонил голову и лёг, чтобы я смогла взобраться на него. Правда, я тут же чуть вывалилась, когда он начал резко вставать.

– Ладно, давай попробуем ещё разок. – Я кряхтя встала и схватилась за седло.

– Хель?

Я вздрогнула и обернулась.

У ворот стоял запыхавшийся Хоук. Растрёпанный, взбудораженный, как после быстрой поездки верхом.

В мгновение ока он оказался рядом и заключил меня в объятия. Я облегчённо выдохнула и обмякла в его руках, старательно игнорируя боль в плече, чтобы не напугать Хоука.

– Ты ранена.

– Да.

Он поцеловал меня. Быстро, не дав опомниться. И в этом поцелуе не было ничего общего с предыдущими двумя: он был лёгок и нежен, но вместе с исцеляющей силой Хоука, вместе с его заботой и лаской, в меня хлынули страх, ненависть и всепоглощающий гнев. Горный поток магии кипел и бурлил, обжигая меня изнутри. Хоук сгорал от ярости. От ненависти к тому, кто причинил мне боль, и от ненависти к самому себе. Надеясь хоть немного остудить его, я обвила руками шею Хоука и легонько погладила затылок, отвечая на поцелуй медленно, почти невесомо.

– Прости, я опоздал, – выдохнул Хоук, отрываясь от меня и прижимаясь лбом к моему лбу.

– Ты как раз вовремя. – Я прикрыла глаза, чувствуя долгожданный прилив сил, прогоняющий призраки недавней боли. А ешё я чувствовала руки Хоука, которые держали меня крепко и по которым успела соскучиться.

– Кто? – коротко спросил Хоук, и в голосе его звучала плохо сдерживаемая ярость.

– Я его уже убила. Меня отыскал человек из прошлой жизни. Я обязательно тебе всё расска… Хоук, постой, – я, окончательно придя в себя, резко отстранилась, но Хоук не выпустил меня. – Какого хрена ты тут делаешь? Олени!

– Ты была в опасности. Я сутки не мог до тебя достучаться по нити! Чуть с ума не сошёл.

Я вспомнила, как меня разбудила до предела раскалённая нить, как Хоук тянул за неё, будто надеясь вместе с ней вырвать и моё сердце.

– Я же ответила! – Я выпуталась из его объятий. – Хоук, я не для того рисковала жизнью, чтобы ты бросил охоту ради меня!

Хоук не ответил, глядя на меня так, будто я ударила его в самое сердце.

– Что бы ни стояло на кону, ты всегда будешь важнее.

Его откровенный, полный решимости взгляд отчего-то смутил меня, заставил проглотить ругательства, которые я готовила для него, и выдохнуть тихое:

– Не говори так.

– Это правда.

– Я знаю.

Я знала. И это не причиняло мне ничего, кроме боли. И мне чудилось, что запястье, на котором и следа не осталось от когтя Дугала, кололо раскалёнными спицами, напоминая о том, о чём теперь я мечтала забыть.

– Как ты оказался тут так быстро? – Я не могла смотреть на Хоука и поэтому отвернулась, делая вид, что поправляю сумки на седле.

– Большую часть пути пролетел зверем, от замка – верхом. Подумал, если придётся идти в мир людей, лучше… выглядеть как человек. Но ты оказалась здесь.

Последнее слово ударило меня между лопаток, но я не подала виду и не оглянулась.

– Я раздобыла всё для Рогфурта.

– Отлично.

– Осталось только понять, как теперь всё успеть.

– Хель, – голос Хоука стал мягче, нить между нами потеплела, невидимые пальцы коснулись сердца, – ты больше не одна. Больше не нужно защищаться. Точно не от меня.

Я стиснула кожу сумки и зажмурилась. Я ненавидела себя. За то, что попалась в ловушку, за убитого младенца в мешке, за то, что размозжила голову Расмусу и за то, что не могла быть честной с Хоуком. Никогда ещё мне не было так противно от самой себя. Если бы Хоук только знал, с кем связался, он бы никогда не смотрел на меня так, как смотрит сейчас. Поэтому я не должна обманываться, не должна следовать за нашей нитью и не должна…

Его ладонь легла на моё плечо и притянула к себе, руки укрыли, сжимая крепко, но нежно.

– Что случилось, Хель?

Моя спина коснулась его тёплой груди, покрытые кровью руки дрожали, его губы коснулись моего затылка, и я не выдержала.

– Он издевался надо мной. Два дня он… – я захлебнулась собственным плачем. – Я думала, что умру! Я…

Слова растворились в рыданиях. Последний раз я так ревела ещё в далёком детстве и думала, что разучилась плакать. Но вот уже второй раз рядом с Хоуком я будто училась этому заново. Я не смогла рассказать и половины из случившегося, потому что не могла выдать ничего, кроме слёз и звериного воя. Хоук бережно держал меня в руках и ждал, слегка покачивая, как маленькую.

Когда рыдания иссякли, и я притихла, Хоук повернул меня к себе и рукавом утёр мне щёки.

– Пойдём домой, – тихо сказал он.

И я кивнула.

Глава 24

До последнего вздоха

Я сидела в засаде возле гостевого дома «Замок Розы», ожидая, когда фейская девчонка вернётся в комнату. Вернее, стояла в тёмном переулке на другой стороне улицы. В тот день снова лил дождь: плотная пелена воды надёжно скрывала меня от посторонних глаз. Голова всё ещё болела, напоминая о недавней оплошности, которая могла стоить мне жизни. Вардену я о случившемся не рассказала, спрятала окровавленные вещи под кроватью, надеясь позже втихаря бросить их в камин, рану на голове кое-как зашил сосед по комнате, благо её можно было прикрыть волосами. Я не хотела видеть разочарование в глазах Вардена – он не терпел неудач, но ещё больше он ненавидел оплошности.

«Убийца ошибается только один раз, – любил повторять он. – И платит