Канцлер. История жизни Ангелы Меркель - Кэти Мартон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Меркель хотела как следует разобраться в стремительно развивающихся цифровых технологиях, причём со всех сторон: изучить не только перспективы, но и потенциальные угрозы для общества. Особенно это касалось технологии распознавания лиц. Меркель обожала всё новое, обладала научной сноровкой и уверенно работала с данными, благодаря чему освоила сферу технологий быстрее большинства политиков. Китайцы неслись вперёд галопом, однако Меркель была полна решимости сделать так, чтобы Германия — и Европа — не утратили своего инновационного преимущества, пусть даже и были подозрения, что Китай уже их обгоняет.
Всё это было в феврале 2020 года, буквально за несколько недель до того, как Федеральное ведомство канцлера Германии — и бóльшая часть мира — ввели ограничительные меры, а сама канцлерин стала кризис-менеджером уже из-за пандемии. Непредсказуемые события, как всегда, заставили её пересмотреть приоритеты.
18 марта 2020 года Меркель столкнулась с тем, что назвала «величайшим кризисом в стране со времён Второй мировой войны». Политик, которая не славилась своими ораторскими навыками, обратилась по телевизору к народу с посланием, призванным сподвигнуть его на конкретные действия, а точнее — бездействие. Меркель показали на фоне внушительного Рейхстага в окружении флагов Германии и Европейского союза. Прежде канцлерин использовала такой фон только для новогодних речей. Неудивительно, что немецкий народ обратил внимание на это выступление. Её голос, в котором в равной мере сочетались сочувствие и сила, звучал совершенно необычно. Речь, которую Меркель произнесла в тот день, повлияла на распространение смертельного вируса в Германии и, как следствие, за её пределами.
«Es is ernst» («Это серьёзно»), — сказала Меркель с непривычным напором. Её повторяющееся предостережение звучало, как звон колокола: «Пожалуйста, отнеситесь к этому серьёзно». И немецкий народ доверился ей, ведь за пятнадцать лет она ни разу ему не солгала. Возможно, она ему наскучила, возможно, ей часто не удавалось доходчиво объяснить свои решения. Однако она редко приукрашивала факты и уж точно не выдумывала их. Накопленное доверие теперь спасало жизни.
Сдержанные, однако считываемые переживания Меркель взывали к самому светлому в душах немцев. «Мы — общество, в котором важна каждая жизнь и каждый человек. Мы не бездушные числа в статистике. За этими числами скрываются чьи-то отцы и дедушки, матери и бабушки. То есть люди», — говорила она, и её простые заявления успокаивали в пору кризиса гораздо лучше высокопарных восклицаний. Она говорила не как политик, а как друг, как родитель, как человек. Эти слова, очевидно, были искренними. Два ближайших советника Меркель, Беата Бауман и Штеффен Зайберт, написали для неё первый черновик. Тем не менее канцлерин не спала до поздней ночи, чтобы его переписать. Когда она наконец обратилась к народу, то безошибочно попала в цель с первого же раза. Её послание сработало, потому что было искренним.
Всё в её невероятной жизни — начиная с детства, пропитанного лютеранским духом служения, и заканчивая десятилетиями работы в политике после занятий наукой, — казалось, готовило Меркель именно к этому, последнему кризису. Она никогда не забывала о мрачной истории Германии, а потому обещала немецкому народу прозрачность. «У нас демократия. Мы живём не по принуждению, а основываясь на всеобщей грамотности и взаимопомощи, — сказала она, прежде чем объявить: — Мы вводим ограничительные меры. Сидите дома. Работайте дистанционно. Ходить в школу, в бары, на футбольные матчи нельзя. — Она напомнила населению, что понимает, насколько тошно в заточении. — Такому человеку, как я, за свободу передвижения приходилось бороться. А потому подобные ограничения уместны только в случае крайней необходимости. В условиях демократии ограничения нельзя вводить резко и надолго, однако сейчас они необходимы для спасения жизней», — подчёркивала она.
Спокойно, но мрачно сложив руки на столешнице в знакомый ромб, Меркель обратилась к государству будто к родным. «Тяжелее всего будет не видеться с близкими, — предупредила она. — Однако держаться от них на расстоянии значит проявлять заботу. Во многом от нас зависит, каким будет число жертв, скольких близких мы потеряем. — В конце она взмолилась: — Пожалуйста, берегите себя и заботьтесь о своих близких. Придётся думать, как проявлять привязанность и дружбу на расстоянии. Созваниваться по Skype, телефону, переписываться по электронной почте, а может, и возвратиться к бумажным письмам. Почта продолжит работать!» И фактов, и понимания — всего поровну.
Через несколько дней после выступления Меркель заметили с тележкой на местном берлинском рынке. Пресса запечатлела, что в тележке у канцлерин только две бутылки вина и несколько рулонов туалетной бумаги. Никто не мог обвинить её в лицемерии. Она настойчиво просила народ: «Не складируйте продукты!» — и сама не закупалась на месяц вперёд. Большинству немцев известно, что канцлерин всегда закупается сама. Ей не пришлось менять своих привычек, чтобы соответствовать кризисной поре.
Многие главы государств продолжали отрицать пандемию, а Меркель продолжала спокойно и грамотно руководить своей страной. От Вашингтона до Москвы и даже в самой Германии замолчало множество голосов, которые прежде на неё нападали: стало не до этого. Приходилось бороться за политическое или даже просто за выживание. Высокая тревожность, бахвальство и магическое мышление путали и, как следствие, убивали людей, а поддержка Меркель со стороны немцев подскочила до легендарных 80 %.
Когда на кону оказались человеческие жизни, а не политика или стремления, Меркель раскрыла свою истинную сущность. Коронавирус быстро распространялся и ежедневно менял направление, а потому отслеживать вирус следовало с научной точностью, учитывая все факты. Читая об испанском гриппе, от которого после Первой мировой войны погибло примерно 50 миллионов человек по всему миру, Меркель представляла, что ждёт современных обитателей планеты. «Как хорошо, что канцлер умеет работать с числами», — говорил доктор Кристиан Дростен, директор Института вирусологии Берлинской университетской больницы «Шарите», который в 2003 году помог выявить вирус атипичной пневмонии. Однако мудрым руководителя делает не только научная подготовка. Полномочия канцлера Германии во внутренней политике ограничены,
