Канцлер. История жизни Ангелы Меркель - Кэти Мартон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В субботу, в три часа утра, Меркель и Макрон встретились в баре Hilton Brussels Grand Palace — старинного отеля в стиле 1970-х годов. Оба посидели за бокалом белого вина. Переговоры зашли в тупик. «Экономные» государства были непреклонны. Процветающие и финансово консервативные (а ещё, по мнению Меркель, упрямые) голландцы твёрдо придерживались своей позиции — отказываться платить что-то просто так, — ожидая, пока праздничное настроение выветрится, другая сторона вымотается и отстанет. Макрон приказал сотрудникам готовить президентский самолёт, чтобы в самую последнюю минуту покинуть переговоры.
Меркель, которая больше привыкла к «перетягиванию каната» с высокими ставками, держалась стойко. В конечном счёте они с Макроном были европейскими тяжеловесами и выступали единым фронтом, а потому у несогласных терпение обязано было закончиться быстрее. Два самых густонаселённых государства ЕС были непобедимыми, если работали сообща. Никто из сидевших за столом не хотел подрывать отношения в такое непростое время или ставить под угрозу собственную репутацию и отказываться от переговоров, тем более что большинство из них от предлагаемого пакета мер только выигрывало. Главы государств обязаны были прийти к соглашению: пандемия никому не оставляла выбора.
«Договорились!» — написал в Твиттере 21 июля, в пять тридцать утра, председатель Европейского совета Шарль Мишель. У Макрона твит был изящнее: «Исторический день для Европы». Женщина, которая внесла наибольший вклад в прорыв, как и обычно, отозвалась о произошедшем скромно. «Мы ответственным образом пришли к компромиссу». Только её взгляд, усталый, но прищуренный от очевидного облегчения, показывал: за маской спокойствия Ангела Меркель улыбается.
Государства не только утвердили план расходов в размере 859 миллиардов долларов, направленных на спасение наиболее пострадавших от пандемии стран Европы, но и совершили нечто гораздо более важное. В кои-то веки Европейский союз, над которым все смеялись, сработал как единое целое, а не как совокупность эгоистичных государств, каждое из которых стремится извлечь свою выгоду. Когда богатые северные страны согласились на прямые выплаты почти в 400 миллиардов долларов (и ещё на 360 миллиардов долларов в виде займов) без каких-либо дополнительных условий, то, получается, отказались топить более бедные страны в долгах — совсем как Меркель и Германия во время кризиса в еврозоне, произошедшего в 2008 году. Деньги поступят от коллектива — точнее, от облигаций, проданных от имени ЕС, — во что наибольший вклад внесёт Германия. Франция и Германия не говорили, что потребуются какие-то новые налоги или национальные взносы, основанные на размере экономики каждого отдельного государства. Меркель заявила, что 500 миллиардов евро можно возвращать в течение «длительного времени» и что её страна возьмёт на себя почти треть расходов[57].
«Мы должны действовать по-европейски, чтобы выйти из кризиса здоровыми и сильными», — заявила канцлерин журналистам. Таким образом ЕС создал прецедент и структуру для дальнейших кризисов и значительно приблизился к образованию менее волокитного и более человечного союза.
Оставшуюся часть срока Ангела Меркель утверждала, что Европе необходимо «взять свою судьбу в собственные руки». По мнению Меркель, Европа должна была отстаивать не только общие рынки и путешествия без границ. «Европейские государства не могут обособиться друг от друга, Европа является частью политического „Запада“», — настаивала она. По счастливой случайности в июле 2020 года канцлерин на полгода стала председателем в исполнительном органе Европейского союза. Этой возможностью она воспользовалась, чтобы не только помочь Европе, но и обратить внимание на другой насущный вопрос.
«Китай — один из ключевых игроков этого столетия», — объявила она в начале своего срока в новой должности, добавив: в течение оставшегося полугода у руля Европы она обратит особое внимание на Китай. Из-за своего прошлого — и того, что она совершила больше поездок в Китай, чем любой другой глава государства, — Меркель меньше других лидеров удивилась тому, что Пекин скрыл информацию о ранней вспышке коронавируса в городе Ухань. Меркель знала: контроль над информацией и сокрытие плохих новостей — путь всех однопартийных авторитарных государств. Тем не менее жестокие репрессии Пекина в отношении Гонконга и содержание миллиона мусульман-уйгуров в «лагерях для беженцев» ввергли канцлерин в ужас и поставили её перед последним сложным выбором, который надо было сделать без подсказок, какое решение вернее.
Было совершенно очевидно, что Китай отнюдь не движется в сторону демократизации. В 2005 году, когда Ангела Меркель начала свои ежегодные поездки в Китай, марксистско-ленинская идеология, навязываемая единственной законной партией, Коммунистической, была для него второстепенной по сравнению с соглашениями, заключёнными с Западом в политике, экономике и даже в сфере национальной безопасности. Меркель испытывала соблазн поддаться той же надежде, что и в 1968 году, когда в ходе Пражской весны была предпринята попытка очеловечить социализм. Эта попытка была сокрушена танками и войсками Советского Союза, Восточной Германии и других государств Варшавского договора, что стало горем для юной Ангелы. Канцлерин надеялась, что Китай продолжит путь реформ и умеренности, начатый после смерти Мао Цзэдуна в 1976 году. Однако в 2012 году Си Цзиньпин, новый председатель КНР, ясно дал понять, что его приоритетом является абсолютная власть — собственная и партии. Мир отвлёкся на ковид, и китайский лидер, воспользовавшись этим, усилил свою авторитарную хватку. Его уверенность, напористость и стремления носят глобальный характер, а в средствах для воплощения этих стремлений он почти не ограничен: в течение нынешнего десятилетия Китай, скорее всего, превзойдёт Соединённые Штаты по экономическому развитию. Это (а также вирус, который все ещё распространялся, и недостаточная готовность граждан ЕС к вакцинации) стало главной заботой Ангелы Меркель в последние месяцы её срока. Канцлерин, учитывая её полномочия на международной арене, могла повлиять на Китай. Но как? Напыщенные заявления вряд ли сработают. Насколько Меркель понимала, открытое осуждение только усиливает положение китайских националистов. Она решила действовать решительно, однако в то же время изящно. В настоящее время главным торговым партнёром Европейского союза является Китай, а не Соединённые Штаты. Проще говоря, Германия нуждалась в более выгодных торговых условиях с азиатским титаном. Кроме того, без Китая за столом переговоров не могло быть и речи об успехах в борьбе с изменением климата или в подготовке к следующей волне пандемии. Таковой оказалась новая реальность, а Ангела Меркель прежде всего оставалась реалистом. В отличие от большинства сильных мира сего, Меркель не стремилась выглядеть «крутой» на международной арене. Она стремилась к результатам, какими бы скромными они ни
