Канцлер. История жизни Ангелы Меркель - Кэти Мартон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По правде говоря, Меркель была не в том положении, чтобы отвечать на призыв Макрона к разрушению. Стоит начать с того, что французская конституция предоставляет президенту больше полномочий, чем конституция в любой другой западной демократии. Канцлер Германии правит через убеждения и консенсусы в рамках мощной партийной структуры и разветвлённой федералистской системы. Хотя канцлер назначает министров, он выбирает их из всех влиятельных партий, а не только из своей собственной. А Макрон только что разгромил чужие политические партии, создав собственную. Ещё Меркель была одержима строгой бережливостью, а немецкое население эту одержимость решительно одобряло. Неудивительно, что канцлерин не решалась одобрить единую банковскую систему, которую Германии — экономическому центру ЕС, — скорее всего, придётся тащить на себе.
Целью Макрона была европейская самодостаточность. Однако антивоенно настроенной Меркель особенно не нравилось его желание создать постоянную европейскую армию, чтобы оборона Европы меньше зависела от НАТО. Несмотря на возмутительное поведение Трампа, Макрон очень быстро зашёл слишком далеко. Канцлерин до сих пор верила в возможное сотрудничество с США.
Кроме того, Меркель про себя отмечала, какие изменения Макрон не предлагал. Франция воспринимала Германию как экономическую державу, но не как равного политического партнёра. Раз Франция и Германия собираются заводить общий бюджет и общую банковскую систему, то почему бы не завести общее место в Совете Безопасности ООН? Франция об этом и слышать не желала! В 1945 году основатели ООН решили, что так называемыми постоянными представителями в Совете Безопасности будут Франция, Китай, Россия, Соединённое Королевство и Соединённые Штаты. Не то чтобы это отражало положение дел на международной арене целых семьдесят лет спустя, однако Франции чрезвычайно важно было сохранить всё, как есть. В немецком ведомстве придерживались мнения, что Франция больше заботится о показном влиянии, чем о европейском единстве.
Возможно, проблема заключалась ещё и в том, что двое политиков не могли согласовать время работы. Уставшая от сражений канцлерин уже переживала карьерные «сумерки», Макрон же только встречал свой политический «рассвет». Макрон нравился Меркель, когда был министром финансов у Олланда, однако она чувствовала, что, став президентом, он зазнался. («Да, он умный, но разве это повод всё время выделываться?» — говорила она своим помощникам.) Узнав, что Макрон отчитал юного парижанина, который обратился к нему «Ману», один из помощников Меркель отметил: во время войны лондонцы часто кричали премьер-министру Уинстону Черчиллю: «Привет, Винни!» — и тот воспринимал это спокойно. Заявления Макрона бывали голословными, что отталкивало Меркель, которая берегла свои убеждения, будто сокровища.
Кроме того, она вполне могла чувствовать намёки на чисто человеческую зависть по отношению к совсем молодому, но вдохновляющему европейскому лидеру, который стремительно взлетел на вершину. Передовицы вещали о том, как она теряет влияние, а энергию и воодушевление Макрона только приветствовали. «Настоящая Франция вернулась!» — восклицал председатель Европейской комиссии Жан-Клод Юнкер. Она шесть ужасных месяцев не могла сформировать новое коалиционное правительство, а яркие заголовки тем временем приветствовали Макрона как нового международного маэстро. «Он ведёт международную политику, а я застряла здесь», — ворчала Меркель из Берлина[52].
Недоверчиво она наблюдала за тем, как её новый политический партнёр пытается ухаживать за Трампом. Тот был ослеплён галльской пышностью, с которой прошёл их с Макроном ужин на Эйфелевой башне и великолепный военный парад на Елисейских Полях в День взятия Бастилии. Тешить самолюбие Трампа, по мнению Меркель, имело смысл только во имя краткосрочной выгоды. Она предугадала, что кампания Макрона по соблазнению этого пустого и самовлюблённого человека в конечном счёте окажется бесполезной. И действительно, 11 ноября 2018 года Макрон, приветствуя Ангелу Меркель в Париже, на столетии окончания Первой мировой войны, уже не спешил угождать непостоянному Трампу. Все попытки завоевать его надолго оказались тщетными.
В тот день Макрон и Меркель по-настоящему прониклись общением друг с другом и даже соприкоснулись лбами, когда встретились в Компьене неподалёку от Парижа. А в том самом вагоне поезда, где Германия подписала перемирие в конце Первой мировой войны, они взялись за руки. Двадцать два года спустя, в 1940 году, могучий нацистский вермахт пересёк Францию всего за семь недель. Адольф Гитлер вынудил маршала Франции Филиппа Петена принять его унизительный диктат в том же вагоне-ресторане. Дальше Франции четыре с лишним года приходилось подчиняться жестокой немецкой оккупации при коллаборационистском режиме Виши. Теперь, когда главы двух некогда враждовавших государств, Меркель и Макрон, объявили в Компьене о совместной работе во имя европейского единства, стала очевидной неумолимая скорость, с которой вращаются колёса истории.
На следующий день, будто на настоящих похоронах, восемьдесят глав государств, прикрываясь черными зонтиками от ливня, плечом к плечу прошли по Елисейским Полям к Триумфальной арке. Трамп на этом торжественном мероприятии отсутствовал. Опоздав, он сидел, надувшись и держа в дрожащей ладони телефон (хотя ненадолго оживился, когда Владимир Путин, который прибыл ещё позже, пожал ему руку). Вынужденный слушать историческую лекцию Макрона, Трамп выглядел так, словно хотел сейчас оказаться где угодно, только не здесь. «Старые демоны возвращаются», — мрачно отмечал Макрон. «Национализм — это предательство патриотизма. Национализм призывает думать так: „Наши интересы превыше всего, кого волнуют остальные?“» — говорил он с резким упрёком в сторону угрюмого американца в первом ряду.
Несколько дней спустя, больше чем через год после выступления в Сорбонне, Макрон наконец получил от Ангелы Меркель ответ на предложение вместе строить «суверенную Европу». Бодрая и одетая в синий пиджак — в цвет знамени ЕС, — она вошла в Европейский парламент в Страсбурге. Помахав и улыбнувшись 705 депутатам, представителям двадцати семи государств, она поднялась на трибуну, как она сказала, «величайшего парламента в мире» и удивила многих. Канцлерин, которая презирает войну, сказала, что пришло время создать «настоящую, истинно европейскую армию», поддержав одну из основных идей Макрона.
Две страны договорились разработать новую совместную программу по согласованию и объединению задач в области обороны и безопасности, а также новое поколение европейских истребителей. Программа не была привязана ни к ЕС, ни к НАТО и подразумевала обмен разведданными и оперативную поддержку участников. (К программе присоединится ещё двадцать одно европейское государство, пусть даже подробности её ещё требуют доработки.)
