Канцлер. История жизни Ангелы Меркель - Кэти Мартон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Произносят имена членов бундестага, они выстраиваются в очередь, чтобы проголосовать за канцлера, поскольку так положено. Специальные люди следят за тем, чтобы занавески в кабинках для голосования, установленных по краю зала, были плотно закрыты. Двадцать минут спустя председатель бундестага Вольфганг Шойбле объявляет предсказуемые итоги: Ангела Меркель вновь избрана канцлером. Многие ликуют и вскакивают на ноги, неустанно аплодируя. Члены партий-соперниц — социал-демократы, либеральные демократы, «Зелёные» — преподносят улыбающейся канцлерин букеты цветов. Триумф немецкой демократии омрачают только Гауланд и его сопредседатель Алис Вайдель, которые так и сидят, скрестив руки на груди, будто два столпа пассивной агрессии. Затем к ним подходит член Свободной демократической партии и шепчет что-то неразборчивое: вне всяких сомнений о том, что важно соблюдать приличия и проявлять вежливость. Члены АдГ неохотно встают в очередь, чтобы поздравить новоизбранного канцлера. Та принимает слова и рукопожатия, едва заметно кивая и сохраняя доброжелательное бесстрастие.
Вольфганг Шойбле важно заявляет: «Желаю вам всего наилучшего на вашем непростом пути» и опускает молоток. Сессия завершена. Словно в подтверждение своей серьёзности Шойбле налагает штраф на одного члена АдГ. Тот сфотографировал бюллетень, который использовал в ходе тайного голосования, и немедленно разместил его в социальных сетях. Нарушение не назвать весомым, однако подчеркнуть своим поступком новый член бундестага явно хотел нечто весомое: мы не будем играть по вашим правилам. Последний срок Меркель начался с тревожного предзнаменования.
В своей мрачной, едва ли не похоронной инаугурационной речи Ангела Меркель признаёт: «Что-то в нашей стране изменилось. Споры стали грубее, уважение к чужому мнению ослабло, как и сплочённость между старшим и младшим поколением, между Востоком и Западом, между городом и сельской местностью, между давними обитателями Германии и новоприбывшими. Стоит задаться вопросом: закон по-прежнему превыше всего?»
Впервые за долгое время у канцлерин, судя по всему, нет ответа.
Меркель, возможно, и сохранила лицо, однако её важнейшее наследие — её политика в отношении беженцев — ещё какое-то время подвергалась нападкам. Причём не только со стороны АдГ. Представитель её же коалиции, глава правительства Баварии и обаятельный руководитель дружественной партии ХСС Хорст Зеехофер, в преддверии выборов 2017 года не одобрял политику канцлерин. «Исламу в Германии не место», — провозгласил он, вторя АдГ. Популист, достойный пивных и предпочитавший общаться не с Меркель, а с президентом Венгрии Виктором Орбаном, Зеехофер опасался, что партия «Альтернатива для Германии» отберёт голоса у его правоцентристского Христианско-социального союза. Вторя АдГ, он начал называть политику Меркель «туризмом для беженцев».
«Меркель делала с беженцами селфи — пусть теперь сфотографирует, как беженцы садятся в автобус», — говорил он. Стоит сказать о том, что беженцы к тому времени прибывали уже значительно медленнее, но для демагога Зеехофера собственная позиция была важнее фактов[48]. Кроме того, он выступал за то, чтобы установить на всех общественных зданиях кресты, и вместе с правыми австрийскими и итальянскими популистами говорил об «оси». Само слово «ось» — резкое напоминание о нацистско-фашистском блоке времён Второй мировой войны — будто сошло со страниц устаревшего учебника.
Ангела Меркель уже устала тушить пожары. Однако она вновь проявила выдающуюся стойкость и не стала набрасываться на Зеехофера, а применила стратегию, которую всегда использовала в общении с самоуверенными задирами, — начала с ним говорить. В полдень 2 июля 2017 года после переговоров длиной в ночь Зеехофер и канцлерин вышли из берлинской штаб-квартиры ХДС с едва заметными улыбками на лицах. Точные подробности их «торгов» широкой общественности неизвестны. Однако известно, что Меркель пошла на уступки по некоторым не особенно важным для неё — и очень важным для баварцев — вопросам и согласилась ограничить число беженцев, которым будут предоставлять убежище. Ключевая политика Меркель в преддверии выборов оставалась неизменной.
Когда канцлерин ростом в метр шестьдесят стояла подле Зеехофера, который, как всегда, впечатлял своим ростом, репортёр спросил у них: двух недавних врагов ещё что-то разделяет? «Он всё ещё выше почти на голову», — бесстрастно отозвалась Меркель. Затем, воспользовавшись ещё одним приёмом со страниц своего опыта, она вскоре предложила Зеехоферу быть во время её четвёртого срока министром внутренних дел. Нейтрализация баварского популиста, судя по всему, полностью завершилась два года спустя — Зеехофер публично назвал Меркель «выдающимся человеком», сотрудничеством с которым он «гордится». Кроме того, он заявил: «В Европе нет никого, кому доверяли бы сильнее Ангелы Меркель».
Однако укротить АдГ было уже не так легко. Через несколько месяцев после своего первого избрания тридцатидевятилетняя Алис Вайдель вышла к трибуне бундестага. На ней был уже хорошо всем знакомый качественно сшитый пиджак, белоснежная рубашка и жемчужные украшения. Нахмурив брови, размахивая руками и задыхаясь, она выдала целый список «преступлений», якобы совершенных правительством Меркель и его предшественниками: получение взяток, «безумные» траты денег налогоплательщиков, ужасная коррупция. Вайдель разглагольствовала, однако при этом не предложила бундестагу на рассмотрение ни одного законопроекта. Закончив, она мрачно собрала свои бумаги с кафедры и вернулась на место. Поздравить её поднялся только сопредседатель Гауланд. Остальной бундестаг хранил молчание.
Меркель вышла к кафедре после Вайдель. «Самое прекрасное в либеральной демократии — то, что каждый имеет право говорить о важных, по его мнению, для страны вопросах», — сказала она с широкой улыбкой, и зал разразился радостным смехом и аплодисментами. Затем канцлер быстро перешла к решению вопросов, которые действительно имели значение для Германии: предложила провести саммит по борьбе с нехваткой жилья, построить новые дошкольные учреждения, улучшить условия соцобеспечения пожилых граждан и расширить доступ к цифровым технологиям в сельской местности. В последнем вопросе она отошла от плана, авторитетно высказавшись о необходимости Германии догнать зарубежных конкурентов начиная с Кремниевой долины и заканчивая китайским Шэньчжэнем. Свою двадцатиминутную речь она завершила вопросом, к которому теперь возвращалась почти всегда, а именно выразила опасения по поводу того, что угрожает либеральному порядку. Напомнив бундестагу, что после Второй мировой войны Германия приняла к себе 11 миллионов беженцев — в основном с оккупированного Советским Союзом Востока, — она в очередной раз заявила: «Мы — государство беженцев». Кроме того, она воспользовалась возможностью напомнить коллегам об объединяющих их ценностях:
