Восхождение богов - Даша Игоревна Пар

лбу раскалился и ожег его, возвращая в реальность и обрушивая его всей плотностью существования. Дракон выскользнул из рук Ктуула и рухнул на пол, скрючившись от нахлынувшей боли. Сердце горело. Сердце рвалось и металось в попытках слиться с ядром, не потеряться, а сохранить то, чем был Ник. Оно билось, и мужчина закричал:

– Пусть оно перестанет! Пожалуйста, хватит!

Селеста попыталась вновь пробиться к нему, используя ариус, но была отброшена назад. Вечный прикрикнул: «Не лезь!» и сам склонился к Нику, вновь прикладывая руку к его груди.

– Терпи, не сопротивляйся. Позволь ему закончить. Позволь ему стать тобой.

Но Ник не мог. Он не хотел этого, и в то же время мечтал вернуться обратно в пустоту. Обратно к безмолвному лицезрению вечности среди звезд, комет и вспышек рождения. Он хотел нырнуть в кротовую нору и выскользнуть из нее, как рыба выпрыгивает из воды, чтобы следом окунуться в темноту черной дыры. Он хотел ненасытно поглощать звезды, хотел испытать ярость солнечных светил, хотел взрывать планеты и сталкивать галактики друг с другом. Он хотел стать яростной частью звездного пути. Хотел быть таким же огромным, бесконечным, и никогда не чувствовать себя одиноким.

– Да, ты уже подошел к сути. Все дело в этом. Я никому не давал съесть так много, чтобы они не превзошли меня. Но ты! Я знал, что ты поймешь. Знал, что ты почувствуешь то же, что и я. Мы оба – из одного теста слеплены. Понимаешь? Понимаешь, что это такое – быть бесконечным? Нельзя, чтобы примитивный по меркам вселенной разум получил такую силу. В первую очередь она дает это сосущее ощущение смерти. Одиночество, помноженное на собственное бессилие. Мы можем быть демиургами. Можем быть сокрушителями миров. Конец и начало. Но это и ничто. Пустота, гложущая каждый день. Нет никакого способа изгнать ее. Ведь она – спутница жизни, – свистящий шепот обволакивал разум Ника, вплетаясь в его суматошные, горькие мысли. Он проникал внутрь, и каждое новое слово впаивалось, как заклепки, ладно приделывающие металлическую обшивку к поверхности машины. Он был внутри. Он был везде. Он был им.

И руки, что так тесно обнимали его, и горячее дыхание, и шелк волос, касающийся губ и щек. Все было настоящим. Реальным, как и Никлос. Как и родившийся Клос.

Открыв глаза, он сделал первый вдох. И боль ушла.

* * *

– Ник? Что с тобой? – голос Селесты звучал иначе.

Раньше все в ней волновало мужчину, но теперь она казалась пустой оболочкой. Просто телом, живым существом, не имеющим никакой ценности. Она была ненужной. Как палочка или песчинка. Так легко сломать. Так просто.

Ему помогли подняться, пока он разглядывал по-новому окружающее пространство. Теперь его глаза смотрели сквозь стены, и он видел разрушение мира. Видел, как дрожит, сворачиваясь, земля, как вскипают реки, как плавится океан. Он слышал, как торжественно поднимается лава в кратерах спящих вулканов, готовых разразиться взрывами с потоками пепла, закрывающими небеса.

Он видит живых, пытающихся удержаться на ногах. Драконы, устремившиеся в небеса, падают от ударов мощнейших молний, и даже прочная чешуя не выдерживает столкновения. Он видит…

– Вернись. Успеешь еще налюбоваться, – голос приятен.

Он такой, как если бы сама вселенная заговорила. Как мать и отец, брат и сын. Повернувшись, мужчина уставился на другого, разглядывая его.

Они одинаковы.

Потянувшись сердцем, в котором плавилось ядро, он получил соответствующий отклик. Такой же. И пустота стала меньше. И перестало так отчаянно тянуть в невесомость, к парящим звездам и волнующим бескрайним пустошам.

Память, казавшаяся примитивной, подсказала много об этом существе, о его первоначальных замыслах. Он помнил, что говорил себе. Помнил о плохом. Ктуул был злодеем, разрушителем миров. Но новое существо больше не понимало значения этих слов. Оно утратило ориентиры, перейдя на уровень за гранью этой простой плоскости. Оно превзошло человечность. И ему стало все равно.

– Нужно уходить.

Собственный голос показался странным. Но красивым. В нем было так много уровней, что на миг мужчина застыл между ними, пытаясь расслышать, что звучит позади звука. Что такое есть в этих сочетаниях, которые его мозг воспринял как приятные.

– Для этого нужно кое-что сделать, – ответил старый бог, любуясь своей работой.

Перед ним стояло совершенство. Впервые за тысячелетия он ощутил себя частью семьи. Такой же, как он. Такой же бессмертный, холодный, но тянущийся к нему вечный. Ни одна из прежних попыток не дарила ему подобного удовольствия. Было ощущение, что он все сделал правильно.

– Да. Мы потеряемся среди бескрайних звезд, пока найдем пригодную планету, – кивнул Клос, отряхиваясь от остатков Никлоса.

Его разум работал на полную, заново анализируя воспоминания. Только действия, только конечный результат. Ничто из прошлого больше не волновало его. И хоть он предполагал, что чувствительность вернется, когда пройдет больше времени с момента поглощения ядра, сейчас Клос ощущал себя сплошным льдом, имеющим законченную форму.

В его руках заклубился нориус, и он обратил взгляд на охваченную ужасом Селесту. Пора закончить Демона. Пора забрать то, что умеет эта сущность, сплетенная из двух.

Глава 24. Восхождение богов

Селеста, Никлос и Ктуул

Она была готова убежать. Если бы знала куда. Если бы могла. Если бы действительно верила, что побег – решение всех проблем. «Не убегай, Селеста», – твердила старая Нэрва, но именно сейчас как никогда ей хотелось скрыться.

– Никлос? Ты меня слышишь? Это же я, Селеста… – голос надломился, и она попятилась назад, чураясь этого незнакомого мужчины перед собой.

Никогда прежде она не видела его таким. Он действительно переродился, и алмаз, сияющий в его лбу, только подчеркивал чуждость этого существа. А глаза, эти покрытые золотом глаза сияли в полумраке, как равнодушные звезды, холодные, мертвые, лишившиеся всякой человечности и доброты. Как если бы мир перевернулся, а на его месте возникла смерть.

Вот, что дарило полностью поглощенное ядро – абсолютную чуждость. Вот, что скрывалось за улыбкой Ктуула, который стоял чуть поодаль и больше не притворялся живым.

Все эти тысячи тысяч лет вечный пытался сделать себя таким, как остальные. Пытался вернуть настоящий вкус жизни, чтобы не утонуть в космосе вечности. Но каждая попытка оборачивалась провалом – он ничего не чувствовал. Пока не встретил Карга, не встретил человека, способного стать таким же, чтобы разделить этот холод и утолить жажду жизни.

В этом союзе места хватит только двоим. Ктуул манипулировал Никлосом, чтобы довести его до этой точки, чтобы он добровольно попробовал на вкус ядро, не сопротивляясь переменам. Все их планы – ничто по сравнению с тем,