Жизнь и смерть - Стефани Майер

— Нет, не так уж много. Однако большинство из них предпочитают не задерживаться на одном месте. Только такие, как мы, отказавшиеся от охоты на вас, смертных, — лукавый взгляд в мою сторону, — могут довольно долго жить среди людей. Мы нашли всего одну такую же семью, как наша, в маленькой деревушке на Аляске. И на некоторое время поселились рядом с ними, но нас оказалось так много, что мы стали слишком заметными. Все, кто живет… по-другому, стремятся сплотиться.

— А остальные?

— В большинстве своем кочевники. Временами мы тоже так жили. Это наскучивает, как и все остальное. Но периодически мы сталкиваемся с другими, так как большинство из нас предпочитает север.

— Почему?

Мы уже припарковались возле моего дома, и Эдит выключила двигатель пикапа. После его рева тишина показалась особенно глубокой. Вокруг было очень темно: даже луны не видно. Свет на крыльце не горел, и я понял, что отца еще нет дома.

— Ты сегодня вообще открывал глаза? — поддразнила она меня. — Думаешь, я смогла бы ходить по улице в солнечную погоду, не став при этом причиной множества ДТП?

Я не ответил, но подумал, что Эдит вполне способна устроить на дороге огромную пробку даже без всей этой пиротехники.

— У нас были основания выбрать Олимпийский полуостров, одно из самых пасмурных мест в мире. Приятно иметь возможность выходить из дому днем. Ты даже не представляешь, до какой степени можно устать от ночного образа жизни за восемьдесят с лишним лет.

— Так вот откуда берут начало все эти легенды?

— Возможно.

— А Арчи тоже пришел из другой семьи, как и Джесамина?

— Нет, и как раз в этом заключена тайна. Арчи ничего не помнит из своей человеческой жизни. И не знает, кто его обратил. Просто однажды он очнулся совсем один. Тот, кто создал его, ушел, и никто из нас не понимает, почему или как это могло случиться. Если бы у Арчи не было его дара, если бы он не увидел Джесамину и Карин и не знал, что однажды станет одним из нас, то, наверное, совсем одичал бы.

Нужно было о многом поразмыслить, а вопросов оставалось еще больше. Но тут у меня забурчало в животе. Я даже не заметил, что проголодался, настолько был заинтригован. А теперь осознал, что умираю с голоду.

— Прости, из-за меня ты вовремя не поужинал.

— Все в порядке, правда.

— Я не так часто провожу время с теми, кто нуждается в пище. Вот и забыла.

— Хочу побыть с тобой, — в темноте сказать это было гораздо проще, особенно зная, что голос может подвести меня, выдать мою безнадежную привязанность к Эдит.

— Можно мне войти? — спросила она.

— А ты хочешь? — я не мог представить себе эту богиню сидящей на отцовском потертом кухонном стуле.

— Да, если не возражаешь.

— Нисколько, — я улыбнулся.

Я выбрался из пикапа, а она уже была рядом. Потом порхнула вперед и исчезла. В доме зажегся свет.

Эдит встретила меня у двери. Было так странно видеть ее у нас дома, среди скучных материальных атрибутов моей обыденной жизни. Мне вспомнилась игра «Лишний предмет», в которую мы с мамой играли, когда мне было четыре или пять. «Один из этих предметов отличается от остальных».

— Неужели я не запер дверь? — поинтересовался я.

— Нет, я взяла ключ из-под карниза.

Я подумал, что никогда не пользовался этим ключом в ее присутствии. А потом вспомнил, как она нашла ключи от моей машины, и пожал плечами.

— Ты ведь голоден, да? — и Эдит повела меня за собой на кухню так, будто бывала здесь миллион раз. Включив свет, она села на тот самый стул, на котором я пытался ее представить. Кухня больше не казалась такой уж обшарпанной. Хотя, может быть я просто не мог отвести глаз от Эдит и поэтому не смотрел ни на что другое. Я застыл на мгновение, пытаясь осознать ее присутствие здесь, среди этой обыденности.

— Съешь что-нибудь, Бо.

Кивнув, я повернулся чтобы пошарить в холодильнике. Там нашлась оставшаяся со вчерашнего ужина лазанья. Я положил кусок на тарелку, потом, передумав, добавил все, что оставалось на противне, и поставил в микроволновку. Пока она разогревала пищу, наполняя кухню запахами помидоров и орегано, я вымыл противень. В животе снова забурчало.

— Хмм, — сказала Эдит.

— Что такое?

— В будущем мне придется выполнять свои обязанности получше.

Я засмеялся:

— Что ты можешь делать еще лучше, чем сейчас?

— Хотя бы помнить, что ты человек. Я должна была, не знаю, взять с собой корзинку для пикника или что-то в этом роде.

Микроволновка просигналила, я вынул тарелку и торопливо поставил ее, когда она обожгла мне руку.

— Не беспокойся об этом.

Взяв вилку, я начал есть. Я действительно проголодался. Первый кусок ошпарил мне рот, но я продолжал жевать.

— Это вкусно? — спросила она.

Я проглотил:

— Не уверен. Кажется, я только что напрочь сжег себе вкусовые рецепторы. Вчера было вкусно.

Похоже, я ее не убедил.

— А ты когда-нибудь скучаешь по еде? По мороженому? Арахисовому маслу?

Она покачала головой:

— Я почти не помню еду. Даже не могу тебе сказать, что больше всего любила. Теперь она пахнет… несъедобно.

— Наверное, это печально.

— Это не такая уж огромная жертва, — грустно сказала она, словно вспоминая об иных жертвах, которые и в самом деле были огромными.

С помощью кухонного полотенца я переставил горячую тарелку на стол — чтобы иметь возможность сесть рядом с Эдит.

— А по каким-нибудь другим сторонам человеческой жизни скучаешь?

Она на секунду задумалась:

— Не то чтобы скучаю, потому что для этого нужно было бы сохранить какие-то яркие воспоминания, а как я уже сказала, человеческая жизнь стирается из памяти. Но кое-что мне, вероятно, хотелось бы испытать. Пожалуй, можно сказать, что это вызывает у меня зависть.

— Например?

— Например, сон. Бесконечное бодрствование иногда утомляет. Думаю, мне понравилось бы временное забвение. Это кажется интересным.

Думая над этим, я съел еще несколько кусков:

— Такое впечатление, что это нелегко. И чем же ты занимаешься всю ночь?

Она помедлила, потом поджала губы:

— Ты имеешь в виду в общем?

Я удивился, поняв, что ей, похоже, не хочется отвечать на этот вопрос. Может, он получился недостаточно конкретным?

— Нет, не обязательно в общем. Скажем, что ты собираешься делать сегодня, после того, как уйдешь?

Это был неправильный вопрос. Я почувствовал, что моя эйфория постепенно спадает. Эдит должна будет уйти. И не имело значения, насколько коротким будет расставание, — я боялся его.

Кажется, ей тоже не понравился вопрос, и сначала я подумал, что по той же причине. Но потом Эдит бросила на меня быстрый взгляд и отвела глаза, будто ей было неловко.