Жизнь и смерть - Стефани Майер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Замри, — прошептал я.
Никто не умеет так застывать, как вампир. Она закрыла глаза и превратилась в статую.
Я вел себя еще осторожнее, чем она, тщательно избегая любых неожиданных движений. Погладил ее по щеке, провел кончиком пальца по лавандовым векам, по теням под глазами. Очертил контуры ее прямого носа, а затем, очень бережно, ее совершенных губ. Они приоткрылись, и я ощутил на пальцах прохладное дыхание. Я хотел наклониться, вдохнуть ее аромат, но знал, что это, вероятно, уже слишком. Если она может владеть собой, значит, и я смогу — хотя бы в гораздо меньших масштабах.
Я старался двигаться как в замедленном кино — чтобы она успевала заранее предугадать каждое мое действие. Мои ладони скользнули по ее тонкой шее и остановились на плечах, а большие пальцы обвели невероятно хрупкую линию ключиц.
Эдит была намного сильнее меня, во многих отношениях. Похоже, я потерял контроль над своими руками, когда плавно провел ими по ее плечам и вниз, вдоль выступающих лопаток. Я не смог удержаться и обнял ее, снова притянув к груди. Мои руки сошлись у нее за спиной на талии.
Эдит подалась ко мне, но это было ее единственным движением. Она не дышала.
Поэтому мое время было ограничено.
Я наклонился, чтобы на одну долгую секунду уткнуться лицом в ее волосы, глубоко, полной грудью вдыхая ее аромат. А потом заставил себя отпустить Эдит и отодвинуться. Одна ладонь подчинилась не до конца: она спустилась вдоль ее руки и обосновалась на запястье.
— Прости, — пробормотал я.
Эдит открыла глаза, и в них был голод. Не тот, что мог бы испугать меня, а тот, который скрутил в узел мышцы под ложечкой и заставил мое сердце снова заколотиться.
— Хотела бы я… — прошептала она, — …чтобы ты почувствовал эту… запутанность… это замешательство… которое я испытываю. — Тогда ты смог бы понять.
Она подняла руку к моему лицу, а затем быстро провела пальцами по моим волосам.
— Расскажи мне, — выдохнул я.
— Не знаю, получится ли у меня. Знаешь, с одной стороны, голод — точнее, жажда, которую я, будучи тем, что я есть, чувствую по отношению к тебе. И ты, наверное, в какой-то степени способен это понять. Хотя, — она неуверенно улыбнулась, — так как ты не страдаешь пагубным пристрастием к каким-либо запретным веществам, то, скорее всего, не можешь достаточно глубоко сопереживать мне. Но… — ее пальцы легко коснулись моих губ, и мое сердцебиение ускорилось. — Я желаю и кое-чего другого, испытываю другой голод. Голод, которого даже сама не понимаю.
— Зато я, возможно, понимаю его лучше, чем тебе кажется.
— Я не привыкла чувствовать настолько по-человечески. Это всегда так?
— Для меня? — я помедлил. — Нет, никогда. До этого никогда.
Она взяла мое лицо в ладони:
— Я не знаю, как быть близкой тебе. Не знаю, смогу ли.
Накрыв ее руку своей, я медленно наклонялся вперед, пока наши лбы не соприкоснулись.
— Этого достаточно, — вздохнул я, закрывая глаза.
С минуту мы сидели так, а потом пальцы Эдит зарылись в мои волосы. Она подняла лицо и прижалась губами к моему лбу. Ритм моего сердцебиения взорвался рваными скачками.
— Тебе это удается гораздо успешнее, чем ты думаешь, — сказал я, когда снова обрел дар речи.
Отстранившись, она снова взяла меня за руки:
— Я родилась с человеческими инстинктами… возможно они спрятаны глубоко, но всё же существуют.
Еще одно бесконечное мгновение мы смотрели друг на друга, и я пытался догадаться, испытывает ли она такое же нежелание двигаться, как и я. Но день угасал, а тени деревьев уже почти касались нас.
— Тебе пора ехать.
— Я думал, ты не умеешь читать мои мысли.
Эдит улыбнулась:
— Они становятся более ясными, — ее глаза внезапно вспыхнули волнением. — Можно я кое-что тебе покажу?
— Что угодно.
Она спросила с усмешкой:
— Как насчет ускоренного способа вернуться к пикапу? — Я настороженно взглянул на нее. — Разве ты не хочешь увидеть, как я передвигаюсь по лесу? — надавила она. — Обещаю, это безопасно.
— Ты… превратишься в летучую мышь?
Она разразилась смехом.
— Будто я не слышала этого прежде!
— Точно, уверен, ты постоянно это слышишь.
Очередным неуловимо быстрым движением она оказалась на ногах. Протянула мне руку, и я вскочил. Быстро развернувшись, Эдит оглянулась на меня.
— Забирайся ко мне на спину.
Я моргнул.
— Чего?
— Не будь трусом, Бо, я обещаю, больно не будет.
Она так и стояла спиной ко мне в ожидании, совершенно серьезная.
— Эдит, я не… То есть…как?
Она повернулась ко мне, приподняв одну бровь:
— Тебе наверняка хорошо известен принцип езды на закорках.
Я пожал плечами:
— Конечно, но…
— Тогда в чем проблема?
— Ну… ты ведь такаякрохотная.
Эдит сердито выдохнула, а затем исчезла. На этот раз, когда она пробегала мимо, я почувствовал порыв ветра. Через секунду-другую она вернулась, держа в руке валун.
Настоящий валун. Который она, должно быть, вырвала из земли, потому что нижняя его часть была покрыта прилипшей грязью и корешками. Если бы она опустила его на землю, то по высоте он доходил бы ей до пояса.
Она склонила голову набок.
— Это не то, что я имел в виду. Я не говорил, что ты недостаточно сильная…
Эдит легко перебросила валун через плечо, и он пролетел далеко за край леса, а потом рухнул со звуком ломающегося дерева и разбивающегося камня.
— Это очевидно, — продолжил я. — Но я… Как я помещусь? — я посмотрел на свои слишком длинные ноги и снова перевел взгляд на ее изящную фигурку.
Она опять повернулась ко мне спиной:
— Доверься мне.
Чувствуя себя самым глупым, самым неуклюжим человеком в истории, я нерешительно обхватил Эдит за шею.
— Давай же, — сказала она нетерпеливо. Завела руку назад и, схватив меня за ногу, поддернула мое колено к своей талии.
— Ого!
Но она уже завладела моей второй ногой и, вместо того чтобы опрокинуться назад, с легкостью удерживала мой вес. Она передвинула мои ноги так, чтобы они обхватывали ее талию. Мое лицо горело, и я знал, что выгляжу, должно быть, как горилла верхом на борзой.
— Я не делаю тебе больно?
— Бо, я тебяумоляю.
Вдобавок к неловкости ситуации я еще и весьма отчетливо осознавал, что мои руки и ноги крепко обхватывают ее стройное тело.
Неожиданно Эдит, схватив меня за руку, прижала мою ладонь к своему лицу. И глубоко вздохнула.
— С каждым разом все легче, — сказала она.
А потом побежала.
Впервые я почувствовал настоящий страх за свою жизнь. Ужас.