Жизнь и смерть - Стефани Майер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что?
Она состроила гримаску:
— Ты хочешь услышать приятную ложь или правду — возможно, тревожную?
— Правду, — быстро сказал я, хоть и не был полностью в этом уверен.
Эдит вздохнула:
— Когда ты и твой отец уснете, я вернусь сюда. В последнее время это стало частью моего распорядка дня.
Я моргнул. Потом еще раз.
— Ты приходишь сюда?
— Почти каждую ночь.
— Почему?
— Интересно наблюдать, как ты спишь, — непринужденно сказала она. — Ты разговариваешь.
Мой рот открылся, а шея и лицо покраснели. Конечно мне известно, что я разговариваю во сне — мама поддразнивала меня по этому поводу. Но я не думал, что и здесь придется беспокоиться об этом.
Эдит с опаской наблюдала за моей реакцией, глядя на меня из-под ресниц.
— Ты очень сердишься на меня?
Сердился ли я? Не знаю. Но угроза унижения была очень реальной. И вообще, откуда Эдит слушала мое сонное бормотание? Через окно? Непонятно.
— Как ты… Где ты… Что я…? — мне не удавалось закончить ни одну из мыслей.
Эдит приложила ладонь к моей щеке. Прилившая кровь казалась обжигающе горячей по сравнению с ее прохладной рукой.
— Не расстраивайся. У меня не было дурных намерений. Уверяю тебя, я очень хорошо контролировала себя. И если бы мне показалось, что это опасно, я немедленно ушла бы. Я просто… хотела быть рядом с тобой.
— Я… это не то, что меня беспокоит.
— А что же тебя беспокоит?
— Что именно я говорил?
Эдит улыбнулась:
— Ты скучаешь по маме. Когда идет дождь, его звук вызывает у тебя тревогу. Ты много говорил о доме, но в последнее время это стало реже. Однажды ты сказал: «Слишком зелено», — она тихо рассмеялась в явной надежде на то, что не обидела меня снова.
— Что-то еще? — требовательно спросил я.
Она поняла, к чему я веду.
— Ты действительно произносил мое имя, — призналась она.
Я вздохнул, смиряясь:
— Часто?
— Смотря что ты понимаешь под «часто».
— О нет, — простонал я.
Словно это было для нее легко и естественно, она обхватила меня за плечи и положила голову мне на грудь. Я не раздумывая ответил на объятие. Чтобы удержать Эдит на месте.
— Не стесняйся, — прошептала она. — Помнишь, ты уже упоминал о том, что я тебе снюсь?
— Это другое. Я говорил сознательно.
— Если бы я могла видеть сны, они были бы о тебе. И я этого не стыжусь.
Я погладил ее по голове. Если на то пошло, я и в самом деле был не против, поскольку всё равно не ожидал от Эдит следования нормальным человеческим правилам. Достаточно и тех, что она сама установила для себя.
— Мне не стыдно, — прошептал я.
Она напевала без слов, как будто мурлыкала. Ее щека лежала на моем сердце.
Потом мы оба услышали шуршание шин по подъездной дорожке и увидели в окнах свет фар. Вздрогнув, я опустил руки, а Эдит отстранилась.
— Хочешь, чтобы твой отец узнал, что я здесь? — спросила она.
Я попытался быстро это обдумать.
— Хм…
— Тогда в другой раз…
И я остался один.
— Эдит? — шепнул я.
И услышал лишь тихий смешок, после чего наступила тишина.
Отец повернул ключ в замочной скважине.
— Бо? — позвал он. Я вспомнил, что раньше находил это забавным: кто еще тут может быть? Теперь вдруг оказалось, что его вопрос не совсем лишен смысла.
— Я здесь.
Не слишком ли взволнованный у меня голос? Я откусил еще лазаньи, чтобы можно было жевать, когда Чарли войдет. После дня, проведенного с Эдит, его шаги показались слишком громкими.
— Ты взял всю лазанью? — спросил он, заглядывая мне в тарелку.
— Ой, прости. Вот, возьми у меня.
— Не беспокойся, Бо. Я сделаю себе бутерброд.
— Прости, — снова пробормотал я.
Чарли шумно сновал по кухне, собирая все, что ему нужно. Я поедал свою огромную порцию лазаньи на предельной скорости, доступной для человека, не желающего подавиться насмерть. И думал о том, что Эдит сказала: «Ты хочешь, чтобы твой отец узнал, что я здесь?» А это не то же самое что: «Ты хочешь, чтобы твой отец узнал, что я была здесь?», в прошедшем времени. Так означают ли ее слова, что на самом деле она не ушла? Я надеялся на это.
С бутербродом в руке Чарли сел на стул напротив меня. Было трудно представить, что Эдит сидела там же всего пару минут назад. Чарли был здесь на месте. Воспоминание же о ней было похоже на сон, который, вероятно, не мог быть реальным.
— Как прошел день? Ты сделал все, что хотел?
— Ммм, вообще-то нет. На улице было слишком хорошо, чтобы оставаться дома. Рыба клевала?
— Ага. Ей тоже нравятся погожие дни.
Я соскреб остатки лазаньи, набил полный рот и начал жевать.
— Есть планы на вечер? — внезапно спросил Чарли.
Я покачал головой — возможно, слишком выразительно.
— Ты какой-то взвинченный, — заметил он.
И надо же ему было проявить наблюдательность именно сейчас.
Я проглотил.
— Правда?
— Сегодня суббота, — размышлял он.
Я не ответил.
— Значит, ты пропускаешь танцы…
— Как и собирался, — заметил я.
Он кивнул:
— Ну да, танцы. Понимаю. Но, может быть, на следующей неделе… ты мог бы пригласить эту девушку Ньютон на обед или что-то еще. Выбраться из дома. Пообщаться.
— Я говорил тебе, она встречается с моим другом.
Чарли нахмурился:
— Ну, в море много другой рыбы.
— Не при твоих темпах лова.
Он рассмеялся:
— Делаю все, что могу. Так ты сегодня никуда не собираешься? — еще раз поинтересовался он.
— Некуда, — ответил я. — К тому же я устал. Снова лягу спать пораньше.
Я встал и отнес тарелку в раковину.
— Угу, — сказал он, задумчиво жуя. — Ни одна из девушек в этом городе не в твоем вкусе, а?
Пожав плечами, я начал мыть тарелку.
Я чувствовал на себе взгляд Чарли, и изо всех сил старался не краснеть. Не уверен, что у меня получалось.
— Не будь слишком придирчив к нашему городку, — сказал он. — Я знаю, что выбор здесь не так велик, как в большом городе…
— Здесь большой выбор, пап. Не беспокойся за меня.
— Ладно, ладно. Так или иначе, это не мое дело, — это прозвучало удрученно.
Я вздохнул:
— Ну, я закончил. Увидимся утром.
— Спокойной ночи, Бо.
Поднимаясь по лестнице, я старался еле волочить ноги, как будто безумно устал. Интересно, купился ли он, ведь актер из меня никудышный. Вообще-то, я не соврал. Я действительно никуда не собирался сегодня вечером.
Хлопнув дверью спальни достаточно сильно, чтобы внизу было слышно, я как можно тише подбежал к окну, открыл его и высунулся в темноту. Ничего было не разглядеть, кроме теней, отбрасываемых верхушками деревьев.