Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом - Alexandra Catherine

уже выступили. Гаспару оставалось выбраться из дворца по потайному проходу, выбраться из парка, из города и догнать их. Как он сделает это — он представлял с трудом, но не унывал. Удача должна быть на его стороне.

Вскоре в его дверь тихонько постучали.

«Войдите!»

Адиль скользнула в его комнату белым видением, осторожно, нерешительно. Гаспар медленно поднялся на ноги. Они остановились друг напротив друга, потупив горящие взоры. Два чистых, верных, храбрых, юных сердца.

— Матушка заснула… — тихо произнесла Адиль, не глядя на него.

Гаспар поднял на нее глаза и застыл, любуясь ею: обнимая взглядом ее золотые кудри, ее узкие плечи, обтянутые теплым светлым платьем. В полумраке комнаты и в затухающих отсветах огня в камине ее лицо казалось темным и невероятно прекрасным.

— Я не прощаюсь, Гаспар, — прошептала Адиль, подняв на него глаза. — Я буду ждать тебя столько, сколько бы не пришлось. Я верю, что ты вернешься.

Мальчик сорвался с места, кинулся к Адиль, упал перед нею на одно колено, схватил ее руку и прижал к губам. Девочка отшатнулась, но заставила себя стоять, сгорая от смущения, не вырывая руки, напротив, сжимая его руку сильнее, закрыв глаза, тяжело дыша. Гаспар Алистер стоял перед нею на коленях и целовал ее руку.

Теплые мягкие губы Гаспара очень сильно пугали ее и в то же время заставляли сердечко ее биться быстрее.

— Я вернусь! — тихо восклицал Гаспар, сжимая ее руку и глядя на нее снизу вверх сияющими глазами.

Я буду ждать тебя вечно… — прошептала Адиль с невинностью, с чистотой девочки и твёрдой верностью совсем юной девушки.

— Я вернусь и поговорю с твоим отцом, — вдруг неожиданно для самого себя выпалил Гаспар, будучи не в силах утихомирить стремительный бег своего сердца. — Я вернусь, и мы поженимся.

Адиль взволнованно кивнула, и глаза ее засияли звездами.

Гаспар вновь поцеловал ее пальцы, затем бросил:

— Иди.

— Я буду ждать… — вновь шепнула она, на мгновение прикоснулась к его плечу и ушла.

Через несколько минут Гаспар, тщась не обращать внимания на ранее неведомые муки души, вскочил, схватил свой небольшой заплечный кожаный мешок с двумя лямками, прикрепил ножны с мечом к ноге, спрятал кинжал и, тихонько выглянув в коридор, вышел в полумрак безмолвного холодного коридора, плотно закрыл дверь, беззвучно пошел к повороту, который вывел бы его к лестнице, а оттуда еще к нескольким поворотам, потайным лестницам и потайному выходу.

— Не в ту сторону идешь, герцогский сын.

Гаспар вздрогнул от неожиданности и обернулся, затем разозлено застыл: во мраке узкой лестницы стоял Уэль, высокий, сильный, весь будто высеченный из камня. В эту минуту на сером бледном, всегда безжизненном лице виднелась тень торжества, пробивающаяся сквозь извечное выражение безразличия.

«Я смогу убежать…» — подумал мальчик, — так сильно было его отчаяние и желание выбраться из дворца, Моринфа, Нодрима.

— Не беги… — повелительно промолвил Уэль, так и не сдвинувшись с места, не поменяв своей уверенной позы. Он будто прочитал мысли мальчика.

«Нет, он не может читать мысли, — горько подумал Гаспар. — Он просто просчитывает всё на несколько шагов вперед, как просчитывает отец, как никогда не научусь просчитывать я!»

— Так и знал, что соберётся бежать, — усмехнулся Уэль, но не презрительно — безразлично. — У вас это семейное. Вы, Рианоры, никогда не играете по правилам и всегда поступаете так, как нужно вам. Качество ценное, не спорю. Но как ты поможешь своей матери, мальчик? Или отцу? Куда бежишь? На запад за королём? Или сразу в Заземелье за отцом?

— Я найду способ помочь им, — упрямо пробормотал Гаспар, враждебно глядя на Уэля, разве что не оскаливаясь.

— Раз так… — Уэль безразлично пожал плечами и спокойно обронил, проходя мимо мальчика: — Пойдем. На по пути.

Ноги Гаспара прилипли к полу — так сильно он удивился.

— Т-ты тоже хочешь уехать из дворца? — потрясенно выдохнул он.

— Мечтаю. Я хочу увидеть Кунабулу своими глазами. Но меня приставили следить за капризным невоспитанным мальчишкой. Уж лучше я буду далеко отсюда, когда твой побег раскроется.

— Ты поедешь со мной?! — воскликнул Гаспар в замешательстве, почти в ужасе, не веря в свою радость.

— Если не будешь шуметь, пока мы будем выбираться.

Уэль двинулся вперёд, но Гаспар не пошевелился. Ему никогда не нравился Уэль. Мужчина не сделал Гаспару ничего плохого, но слишком он был таинственен. «Не доверяй тому, кто слишком много молчит и слишком много говорит, — учил его отец. — Много тайн скрывает тот, кто молчит, а тот, кто много говорит, может быть глупцом или таковым прикидываться…»

Из уроков отца Гаспар вынес, что не должен доверять никому, кроме своей семьи. Семья не предаст. Семья священна, и горе тому, кто собирается осквернить её святость. Уэль ему не нравился, но если Гаспар откажется от его помощи, он и шага не ступит за пределы Моринфа. У Гаспара не было выбора. Иначе Уэль найдёт его везде.

Гаспар пошел за Уэлем.

Мужчина выбирал пути, о котором Гаспар и вовсе не подозревал.

— Полагаю, ты хотел пройти по восточной лестнице, спуститься по ней на три этажа и выйти в парке. Что ж, — Уэль столь же безразлично хмыкнул, когда Гаспар кивнул. — Предсказуемая ошибка. Все ходы и выходы во дворце охраняются. Кроме того, по которому мы сейчас пойдём.

Гаспар даже запутался — столько поворотов они сделали, столько лестниц преодолели, столько раз Уэль приказывал ему вести себя тихо, а то и вовсе останавливаться. Но вскоре мужчина приподнял над собой тяжелую крышку, вылез на холод ночного воздуха, вытянул Гаспара, и мальчик понял, что они находятся за пределами дворца. Им даже не пришлось преодолевать ограду.

Гаспар хлопнул от восторга в ладоши и почувствовал, как за спиной вырастают крылья, но крылья эти были маленькими — они еще не выбрались из Моринфа. Столица глухо гудела и не спала в подобную ночь — жители встревожено обсуждали войну, пабы ломились от посетителей, часто раздавались пьяные возгласы и призывы воевать за свободу. Когда Уэль зашел в конюшню постоялого двора неподалеку от дворца, дабы забрать своего коня, Гаспар ясно услышал чей-то