Сорока - Элизабет Дэй

стучит сердце. Словно ребенок дал ей сигнал, что он догадывается об ее присутствии. Его матери. Настоящей.

– Я помню, Джейки был точно таким же, – говорит Аннабель. – Вот ведь маленький озорник, не так ли, Крис?

– Угу.

– Мы были уверены, что ты станешь игроком в регби, – продолжает мать, теребя сережку и глядя куда-то вдаль.

– А мне можно потрогать? – спрашивает Джейк и опускается на колени возле Кейт. Она неохотно смещается в сторону и позволяет ему положить руки на живот Марисы. Смотрит, как знакомые пальцы лежат на теле другой женщины, а потом отворачивается и просит Криса что-нибудь налить. И отец сразу начинает суетиться: «Ой, конечно, я и забыл предложить». Наливает ей джин-тоник с двойной, а может, и с тройной порцией алкоголя.

– Вы привезли торт? – спрашивает Аннабель.

– Да, – машинально отвечает Кейт. – И воздушные шары. Аннабель, не стоило так сильно себя утруждать.

– И правда, – добавляет Мариса. Кейт улыбается ей, но та отворачивается. Джейк все еще стоит на коленях и трогает живот. Смотреть на них равноценно пытке, но Кейт продолжает это делать.

Мариса улыбается, и ее лицо кажется бесстрастным и отрешенным, что заставляет Кейт задуматься: настоящая Мариса похоронена глубоко под этим милым добрым видом, будто ее истинная сущность завернута в подарочную упаковку. Она говорит и делает правильные вещи, но все же что-то в ней смущает.

Джейк приносит вещи из машины. Вскоре комната наполняется синими шарами. Торт ставят на журнальный столик в центре комнаты. Аннабель удовлетворенно хлопает в ладоши и исчезает, а потом возвращается с подносом, на котором стоят пять бокалов и бутылка шампанского в ведерке со льдом.

– Мариса, выпьешь бокальчик?

Кейт громко вздыхает. Она до глубины души потрясена тем, что Марисе предлагают алкоголь во время беременности ее ребенком. Мариса поворачивается, чтобы посмотреть на нее, и ее глаза медленно, как у ящерицы, вращаются вслед за телом.

– Нет, Аннабель, но спасибо за предложение. Я лучше выпью газировки.

– Ты уверена? Один бокальчик не повредит.

– Она же сказала, что не хочет, – громко говорит Кейт.

Аннабель поджимает губы. Молча открывает бутылку шампанского, и когда пробка улетает в дальний конец комнаты, Крис кричит: «Берегись!» – и все смеются, за исключением Кейт, которая, кажется, потеряла способность смеяться.

Выпив джин-тоник, она принимает шампанское из рук Аннабель и делает глоток, напоминая себе, что пить нужно медленно. Несмотря на желание заглушить неловкость этого дня, голова должна оставаться ясной. Кейт пытается говорить, но у нее будто комок волос застрял в горле. Она смотрит на Джейка, его родителей и Марису, и замечает, насколько эти четверо похожи друг на друга: светлые волосы, по-своему рослые, одинаковые голубые глаза у Марисы и Аннабель, румяные щеки и крепкие челюсти Джейка и Криса. «Они – примерные дети для новой арийской нации», – думает Кейт. И только вот она – темненькая – стоит в углу отдельно от всех. В ее разуме Старриджи и Мариса представляются в образе щелкающих зубами аллигаторов, которые кружат вокруг с недобрыми намерениями.

– Это мило, – говорит Аннабель, изящно скрестив ноги. – Я хочу произнести тост.

Женщина вытягивает вперед длинную аристократичную руку с бокалом.

– Мы прошли долгий путь, но сейчас я обращаюсь к нашему малышу. Мы ждем встречи с тобой.

Небрежно сказанное «нашему» колет Кейт в самое сердце, как укус медузы. Она собирается поднять бокал с шампанским, но Аннабель еще не закончила.

– И к Марисе, – продолжает мать, подмигивая – действительно подмигивая – ей. – Спасибо тебе за тот чудесный дар, что ты преподнесла Джейку и Кейт. Это было трудно, как мы все знаем… – Напряженная пауза. – Но ты справилась, и мы счастливы, что ты появилась в нашей жизни.

– Вот-вот, – поддакивает Крис.

Джейк поднимает бокал, чтобы улыбнуться и поаплодировать вместе с остальными, пока Мариса грациозно сидит на мягких диванных подушках, сияя не хуже Папы Римского на своем балконе. Только Кейт не поднимает бокал. Никто этого не замечает.

– Я и не подозревала, что Мариса станет настолько незаменимой! – Кейт старается казаться веселой, но слова даются нелегко.

– Нет, нет, нет, – тихо бормочет Мариса. – Вовсе нет. Это я благодарна вам за вашу заботу.

– Как здорово, что ты у нас есть, – добавляет Аннабель. – И спасибо тебе за помощь со всеми приготовлениями к этому скромному празднику.

– Сущие пустяки…

– Какой вздор. Не так уж много людей достаточно терпеливых – или достаточно талантливых, если уж на то пошло. Викарий был в восторге.

Крис, подливая шампанское в бокал Кейт, шутливо говорит:

– И все мы знаем, насколько важно угодить священнику.

У Джейка нервно дергаются уголки рта, словно хочет улыбнуться, и он тянется за ножом для торта.

– Разрежем эту штуку? – громко спрашивает Джейк.

Перережь им гребаные глотки, думает Кейт.

– Да, да, давай, – подбадривает Аннабель. – Вот тарелки и салфетки.

Кейт наблюдает, как Джейк решительно вонзает нож. Кончик ножа входит в букву «А» слова «Мальчик» и глухо стучит, когда достигает деревянной подставки. Джейк нарезает треугольники на каждую тарелку и раздает их. Торт слишком сладкий и воздушный, в нем больше воздуха, чем начинки. Снаружи покрыт глазурью, которая своим внешним видом напоминает клей для обоев. У Кейт начинает болеть голова от обилия сахара.

Когда они попросили Марису стать их суррогатной матерью, она даже не могла вообразить этот сценарий. Намного легче было принять, что Мариса отказалась от таблеток и обманывала себя, полагая, будто находится с Джейком в отношениях – прямо перед тем, как напасть на Кейт в коридоре ее собственного дома. Но никак не то, что происходит здесь и сейчас. Аннабель – женщина, которая никогда не приветствовала Кейт в своем особняке, которая ясно давала понять, что ее любимый сын мог заполучить девушку получше, теперь смеется и болтает с Марисой, словно они знают друг друга уже много лет. Кейт наблюдает как Мариса, будто оживает в лучах внимания Аннабель, да и та стала выглядеть жизнерадостной. И даже Крис кажется вовлеченным в происходящее, отец наклонился вперед в своем кресле, чтобы лучше слышать Марису, и постоянно спрашивает, достаточно ли ей удобно и не нужна ли ей дополнительная подушка.

Кейт хочется поймать взгляд Джейка, но тот словно избегает этого. Видит, как открывается его рот, и понимает, что он присоединился к беседе, но из-за шума в голове ничего не понимает. Кейт пытается перевести дыхание, но легкие, кажется, не слушаются. На стене за диваном висит картина с изображением волн, разбивающихся об утес, и она решает сосредоточиться на ней, пока не утихнет паника. Ноги дрожат. Прислоняется к стулу, чтобы сохранить равновесие.

– Боже, мы так много