Сорока - Элизабет Дэй

– С тобой все в порядке? – присоединяется Джейк.

– Да, все хорошо, – лжет она. – Просто нужно в туалет.

Выходит из комнаты в умиротворяющую прохладу коридора. В туалете брызгает водой на лицо и держит руки под холодной струей. Вытирает руки висящим у раковины полотенцем с монограммой. Кейт открывает дверь туалета и слышит перешептывание голосов этой четверки. Вспоминает моменты из детства, когда родители приглашали своих друзей на ужин, и она должна была ложиться спать, но вместо этого подкрадывалась к лестнице, просовывала голову между палками перил и смотрела, что происходит в столовой внизу. Иногда мать замечала ее и отводила обратно в комнату, но Кейт ворочалась в постели и не могла уснуть, думая о веселье внизу, на которое ее никто не зовет.

В коридоре внезапно появляется Аннабель.

– Вот ты где, – произносит мать. В полумраке женщина кажется еще выше. Кейт делает шаг назад. – А мы уже потеряли тебя.

Аннабель не улыбается, ее профиль выглядит грозно. Перелив шелкового платья похож на тающий лед.

Кейт заставляет себя посмотреть ей в лицо, чтобы не показать своего испуга.

– Я принесу напиток для Марисы, – заявляет мать.

Аннабель проходит мимо Кейт на кухню, но она следует за ней, не желая отпускать. Хочет что-то сказать. Она сильно злится на эту женщину, и возмущена ее бестактным поведением. Кейт скрещивает руки на груди для ощущения физической безопасности.

Мать открывает дверцу холодильника, достает бутылку минералки и тянется к шкафу за стаканом, который наполняет льдом из резинового лотка. Движется грациозно, ее руки плавно разрезают воздух, что очень похоже на взмахи крыльев птицы. Женщина совершенно не обращает внимания на Кейт, стоящую в дверном проеме: одной ногой на кухне, а другой в коридоре. Она еще не уверена, что собирается сделать или сказать, но слова сами собой срываются с губ.

– Аннабель, – начинает Кейт. – Если вы думаете, что сможете подобным поведением вывести меня из себя, вы сильно ошибаетесь.

Мать замирает с неподвижным лицом. Минералка все еще льется из наклоненной бутылки.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, Кейт.

– Мариса. Я говорю о Марисе. Слишком уж уютно вы с ней тут устроились.

Аннабель фыркает от смеха.

– Ты, кажется, забыла, что она живет здесь уже несколько месяцев? – спокойно говорит мать, хладнокровно произнося каждое слово. – Потому что ты не смогла сама справиться с беспорядком, в который…

– Не в этом дело…

– Окажи мне услугу – дай закончить. – Аннабель кидает бутылку на стол. Злобная, с бледными губами и выступившими на ее венами. Такой Кейт ее никогда не видела. Она видела Аннабель в состоянии контролируемой пассивной агрессии, когда мать выступала в роли снайпера, выслеживающего чужие слабые точки, но ни разу не унизила себя, проявив неконтролируемую ярость. До этого момента. Сейчас женщина готова взорваться. И Кейт, получившая все ее внимание, уже не знает, что с ним делать.

– Крис и я сделали все возможное, подвергнув себя бог его знает какой опасности, но мы все же выходили эту бедняжку и поставили ее на ноги…

– Бедняжку? – недоверчиво переспрашивает Кейт.

– Да. Бедная девочка. Которой ты воспользовалась из-за своего безумного, навязчивого желания иметь ребенка.

Потрясенная Кейт чувствует, что начинает плакать.

– Это не так.

– Нет, это правда. Джейк рассказал о том, насколько ты была невыносимой. Он чувствовал, что никогда не сможет сделать тебя счастливой, – Аннабель перешла в атаку. Быстрые короткие слова похожи на залпы расстрельной команды. – И ведь было совершенно очевидно, что Мариса не в себе, но ты настояла на том, чтобы она переехала к вам под предлогом заботы о ней, а потом ты удивилась, когда все всплыло на поверхность. Вот честно, Кейт. О чем ты тогда думала?

Кейт опускает голову. Аннабель права. Она должна была знать. Она уговорила Джейка на все. Верила в Марису, поэтому игнорировала любые знаки, которые противоречили ее фантазиям.

Аннабель не утешает. Вместо этого женщина делает два больших шага вперед, чтобы оказаться в нескольких сантиметрах от лица Кейт. Голос опускается почти до шепота, который кажется более угрожающим, нежели крик.

– Этот ребенок все равно не твой, – шепчет Аннабель, брызжа слюной. – Биологически не твой. Это всем очевидно. Мариса и Джейк намного лучше подходят друг другу, чем ты.

– Что?.. – Кейт мотает головой, будто пытается избавиться от жужжания.

– Дорогуша, ты только посмотри на них, – произносит Аннабель, искривив губы в странной улыбке. – Они как две капли воды, не так ли? Ты, наверное, и сама уже заметила.

Кейт отступает назад, у нее так сильно кружится голова, что пол вот-вот уйдет из-под ног. Спиной упирается в стену и задевает календарь. Вспоминает о том, что видела на нем слишком много букв «Д». Не хотелось об этом думать, но она все понимает – где-то там, в самом дальнем темном уголке подсознания.

– Он проводит с ней очень много времени, – продолжает Аннабель, как будто читая мысли Кейт. – Ты же не можешь быть такой наивной. Ну, давай. Бо́льшую часть недели он был здесь, и они проводили время вдвоем.

– Что? Но я думала, она не хочет нас видеть…

Аннабель сочувственно наклоняет голову.

– Она не хотела, чтобы ты была здесь, Кейт. Мы долго обсуждали это с Джейком, и решили, что так будет лучше.

Кейт вспоминает выходные в спа-салоне и внезапный отъезд Джейка. Он, наверное, приезжал сюда. Все эти необъяснимые задержки на работе. Все это время он был тут. С Марисой. Она вжимается в стену, желая раствориться в ней.

Аннабель продолжает:

– …и это приятно было видеть. С Марисой легко поладить, верно? Это только вопрос времени, когда Джейк поймет…

Затем женщина останавливается, словно понимая, что зашла слишком далеко. Но матери и не нужно заканчивать мысль. Кейт может сделать это за нее. Это всего лишь вопрос времени, когда Джейк наконец поймет, что должен быть с Марисой – биологической матерью ребенка. Это только вопрос времени, когда Кейт потеряет все.

Она поворачивает голову набок, прижимаясь щекой к шероховатой стене. Закрывает глаза и плачет. Она хочет перестать, но не может. Она хочет перестать слышать голос Аннабель, но не может. Она хотела бы, чтобы у нее была сила постоять за себя, но слова Аннабель парализовали ее. Кейт никогда не была достаточно хорошая или достаточно умная, или достаточно очаровательная, или достаточно плодовитая, или достаточно милая, чтобы соответствовать Джейку. Слова Аннабель тому подтверждение: она не достойна быть женщиной Джейка и матерью его ребенка – да и вообще матерью. Она несовершенна и в каком-то смысле сломана,