Сорока - Элизабет Дэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Взгляд Кейт перемещается в начало месяца, и с удивлением замечает, что буква «Д» повторяется там несколько раз. Пытается вспомнить все даты поездок. В этом месяце они точно не приезжали. Так откуда там инициалы Джейка?
– Хорошо, я думаю, уже все готово, – произносит Аннабель, перемещая кастрюлю на специальную подставку. Кейт отвлекается от календаря и взгляды женщин пересекаются.
– Слишком много «Д», – говорит Аннабель, пока достает масло. – Моя вина в том, что я назвала детей Джейком и Джулией.
– Ха-ха, верно, – соглашается Кейт. Но разве Джулия не живет в Гонконге? Вряд ли все эти отметки являются напоминаниями о звонках. Но прежде чем она успевает что-то сказать, в кухню врывается поток свежего воздуха, и на пороге появляется Мариса.
– Всем привет.
У нее румяные щеки, волосы стянуты бархатной резинкой, торчит аккуратный живот-полусфера. Внешность можно описать только словом «расцвела». Такие клишированные описания раздражают Кейт.
– Мариса! – нетерпеливым голосом восклицает она. Подходит к ней, чтобы обнять, но Мариса отступает и вместо этого целует Кейт в щеку. Прохладные губы, и от нее пахнет арахисовой пастой.
– Я так рада тебя видеть, – говорит Кейт. – Как ты? Все хорошо?
– Пусть бедняжка заходит внутрь, – произносит Аннабель, разливая суп в маленькие миски в горошек.
Кейт смотрит на суп болотного цвета и ненавидит его мать всеми фибрами души. Она закрывает дверь за Марисой, и кухня снова наполняется теплом.
Мариса наклоняется, чтобы снять сапоги, и Джейк сразу же спешит на помощь, поддерживает ее за руку, пока девушка скидывает обувь при помощи металлической ложки, которая всегда стоит у входа. Мариса одета в кружевную рубашку с высоким воротником и темно-синюю шерстяную кофту. Внешне почти неотличима от Аннабель, если не учитывать отсутствие золотой цепочки с очками и кашемира.
– Ладно, все садитесь за стол, а не то суп остынет.
«Гребаный суп», – думает Кейт.
Джейк чмокает Кейт в губы и подталкивает к столу. Он будто воспитывает их двоих, неосознанно обращаясь с ними, как с непослушными детьми, которым нужно все подсказывать. Кейт садится на свое привычное место – старый обеденный стул с потрескавшейся кожаной обивкой, хотя вся остальная мебель – покрытая лаком сосна. Когда Кейт впервые на него села, Аннабель устроила большой шум из-за того, что этот «трон» предназначен только для «особых гостей». Сейчас она думает: «Если это и правда так, то, может, стоит отдать его Марисе?»
– А мы не будем ждать папу? – уточняет Джейк.
Мать закатывает глаза.
– Он должен был вернуться полчаса назад, и я больше не собираюсь ждать. Я подогрею суп, когда он объявится.
– Так вкусно пахнет, Аннабель, – нежным голосом хвалит Мариса. Потом поворачивается к Джейку. – Как поездка?
Один из тех бессмысленных вопросов в разговоре, на который никто не хочет отвечать.
– Да все нормально. Без происшествий. – Он улыбается ей.
– Хорошо, – отвечает она. Берет кусок хлеба и медленно намазывает маслом. – Кейт, как там твоя работа?
– Работа? Хм. Ага. Хорошо.
– Ладно.
Аннабель все еще мечется по кухне, проверяет тарелки, подает соль и перец, предлагает налить по бокалу вина. Но никто не хочет пить. Они ждут, когда женщина уже сядет, а та лишь демонстративно выдыхает, чтобы показать насколько экстраординарные нагрузки испытывала все это время, но ведь она не из тех, кто жалуется на все подряд.
Аннабель вытирает лоб тыльной стороной ладони.
– Начинайте, начинайте, – приговаривает она, похлопывая в ладоши.
Мариса кажется отстраненной, ее взгляд замутнен. Кейт думает, что это является последствием приема лекарств. Будто девушка сидит по другую сторону плексигласового экрана и ничего не понимает. Кейт снова и снова пытается вовлечь ее в разговор. Устала? Что с аппетитом? Чувствует ли, как пинается ребенок? Смотрела ли какие-нибудь сериалы? Хорошо спала? Мариса улыбается и дает односложные ответы, не предполагающие дальнейшего обсуждения.
– Боже, Кейт, – останавливает ее Аннабель. – Так много вопросов! Пусть Мариса поест горяченького.
От обиды Кейт отталкивает тарелку. Съела только половину. Несмотря на все хвалебные слова в адрес супа, на вкус – застоявшиеся помои. Она не может противостоять Аннабель, ведь это приведет к конфликту, и не может продолжать расспросы, ее могут обвинить в «излишнем давлении», и тогда они еще несколько недель сюда не приедут. Смотрит на Джейка в поиске поддержки, но он молчит.
– Мариса, ты что-то рисовала, да? – спрашивает Аннабель.
Лицо Марисы озаряется.
– Да, мне это понравилось. – Девушка благодарно кивает головой. – Так приятно снова заниматься творчеством, когда не нужно укладываться в рабочие сроки.
– Это замечательно, – влезает в разговор Кейт. – А что рисовала?
– В основном натюрморты с цветами.
– Чем отличается натюрморт от пейзажа? – спрашивает Джейк. – Мне всегда было интересно.
Мариса смеется и выглядит очень оживленной.
– Это забавно, – говорит она, и ее глаза блестят. – Да так, если честно, у меня там ничего особенного. Просто пытаюсь восстановить навык.
– Да, я уверена, что скоро посыплются заказы на работы, – добавляет Кейт.
– Ну, какая ерунда, – говорит Аннабель, не обращая внимания на реплику Кейт. – У тебя великолепно получается. – Потом обращается к Джейку. – Одну из ее работ я хочу оформить в рамку и повесить в прихожей. Там картина будет смотреться идеально. Прямо над подставкой для зонтиков.
– Вы не обязаны вешать мои рисунки у себя дома, Аннабель, – протестует Мариса. – Вы и так очень добры ко мне.
В этот момент мать тянется через стол и начинает поглаживать руку Марисы. Кейт, не веря своим глазам, внимательно присматривается, но нет, так и есть: вот артритные пальцы со знакомыми золотыми кольцами с драгоценными камнями, а вот рука молодой девушки. Мариса второй рукой гладит руку Аннабель.
– Я хочу, чтобы твоя работа висела на стене только по одной причине – она шедевр, – заявляет мать Джейка.
– Я хочу на нее взглянуть, – подключается Джейк. – Мы вдвоем.
– Нет, правда, мне очень неловко. Она еще не готова.
– Ладно, – соглашается Джейк и откидывается на спинку стула. – Это право художника – показывать свою работу только после полного ее завершения.
Кейт фыркает. Это все такая ерунда. Устала от этого притворства, подчиненного каждой прихоти Марисы, словно любое неосторожное слово скинет ее обратно в бездну. Обидно сидеть и слушать, как твой парень и его мать подлизываются к ней, будто самой Кейт вообще нет рядом. Как будто ей здесь не место. И им, наверное, стало бы легче, если бы ее вообще тут не
