Новые и новейшие работы, 2002–2011 - Мариэтта Омаровна Чудакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В документе, свидетельствующем об освобождении от платы за обучение и датированном 6 марта 1925 года, указан тот же домашний адрес, что и в 1922 году: «2-я Тверская-Ямская, д. 40, кв. 5» (л. 8).
Этот же адрес значится в книге «Вся Москва» за 1925 год (место службы — РККА) и за 1928 год (место службы — Внешторгбанк).
4
В Российском государственном архиве экономики (РГАЭ) сохранилось личное дело М. В. Барканова за годы службы во Внешторгбанке[516].
Письмо правительственной комиссии при Совнаркоме по распределению увольняемого в запас начальствующего состава РККА управляющему делами Банка для внешней торговли от 27 октября 1926 года гласило:
«Одновременно с сим направляется к вам тов. Барканов М. В. Пом. нач. отд. Стр. Упр. ГУРККА для зачисления на должность — соответствующую — в счет 3 % нормы должностей, подлежащих замещению демобилизованным начальствующим составом РККА.
О прибытии и назначении на должность с указанием дня зачисления просьба уведомить» (л. 3).
Заявление Барканова о зачислении его на службу (л. 4–4об.) датировано 11 декабря 1926 года. В графе «социальное положение» указано — служащий, «сослов<ие> — крестьянин», в графе «владение языками» — «немецкий и французский в объеме средн<его> учеб<ного> завед<ения>». Указана также и служба с января 1916 года по октябрь 1917-го «в разных частях старой армии, младшим офицером (прапорщик)»[517].
Наиболее важна для наших целей графа «Научные и литературные труды и сотрудничество в прессе»:
«Эпизодически сотрудничал в журнале „Военный вестник“ в 1923–24 гг., в газете „Красная звезда“ в 1924–25 гг., в журнале „Прожектор“ в 1925 г.; в наст<оящее> время ГИЗ’ом издается моя повесть».
В «Личном листке ответственного работника», заполненном 1 ноября 1926 года, семейное положение указано подробно, с именами:
«Семья — жена Елена Леопольдовна[518], дочь Ирина — род. в 1922 г. и сын Леонид, родивш<ийся> в 1925 г.».
Небезынтересна следующая самоаттестация:
«Активной революц<ионной> работы не нес ни до 17 года, ни после.
Общественную работу исполнял как сотрудник воен<ных> газет и журналов в 1923–25 гг. В настоящее время (с ноября 1925 г.) председ<атель> правл<ения> Жил-т<оварищест>ва № 3712».
На такую же примерно должность, только иного масштаба, он попадает и во Внешторгбанке — заведующим отделом Домоуправления. В его ведении — надзор за состоянием владений, наблюдение за выполнением контрагентами обязательств по договорам на ремонт и хозяйственные работы, приемка работ, проверка смет, составление договоров на субаренду жилых и нежилых помещений, расчеты с жильцами по квартплате, коммунальным услугам и отоплению, учет жильцов, выдача им «всякого рода справок и удостоверений», наем рабочей силы для текущих хозяйственных работ и т. д. и т. п. (л. 7). По-видимому, он относится к делу по-армейски добросовестно. В проволочках по ремонту винит только себя, отражая это в служебных записках и в проектах приказов о взысканиях себе же; в деле — заявления об отбытии в отпуск и прибытии из него, разного рода справки.
Личное дело завершается датой 5 июля 1929 года. После этого сведения о трудовой деятельности заносятся в так называемый Трудовой список[519], на бланке которого напечатано типографским способом, что «требования о заполнении служащим каких бы то ни было анкет <…> после введения трудовых списков не допускается» (л. 1).
И здесь же — выписка (заслуживающая внимания, помимо прочего, своим языком):
«Из протокола № 1 Заседания Комиссии по чистке Внешторгбанка от 15/ XII 1930 г.
За способствование и участие в расхищении имущества, принадлежащего Банку, за бесхозяйственность, выразившуюся в нереализации своевременно ненужного имущества, в ненаблюдении за содержанием служебных помещений в чистоте, за волокиту при исполнении поручений на изготовление бланков — объявить Барканову строгий выговор, со снятием с работы во Внешторгбанке.
Пред<седатель> Комиссии по чистке ВТБ К. Макаров
Секретарь А. Щербаков» (л. 4).
По-видимому, «социальное происхождение» и участие в «царской» войне в чине прапорщика догнали Барканова в разгар чисток 1929–1930 годов.
В начале 1931 года он сдает дела. Последняя запись в Трудовом списке — 29 марта 1931 года: «увольнение» по причине «сокращения».
После этой даты мы не знаем о нем ничего.
5
Вернемся к единственному печатному рецензенту Барканова — В. Красильникову.
Что представлял собой человек, благодаря которому повесть Барканова вошла в литературный процесс? Ведь если бы она не была вообще упомянута в печати, говорить о ее присутствии в нем было бы затруднительно.
Виктор Александрович Красильников был однокурсником Барканова по Высшему литературно-художественному институту им. В. Я. Брюсова, но по возрасту тремя годами моложе. Благодаря уцелевшим документам удалось выяснить, что его путь к образованию вряд ли был простым, как и вообще легитимизация в советской официальной жизни.
В деле, содержащем анкеты студентов института, заполненные для зачисления на государственную стипендию, студент I курса В. Красильников отвечает на стандартные для тех лет вопросы[520]. «Чем занимались и где жили родители до 1915 г.» — «отец был учителем в с. Лыскове Нижегор<одской> Губ<ернии> до 1899 г. и с 1900 г. в Княгининском уезде Нижегор<одской> губ<ернии>. Мать занималась домашним хозяйством», затем «с 1915 до 1917 отец учительствовал в Княгининском уезде Нижегор<одской> губ<ернии>, мать — домашняя хозяйка»; «Чем занимались и где жили родители с 1917–1922 г.» — «отец с 1919 г. нетрудоспособен (62 года), мать в 1918 г. умерла. Живет отец в г. Кинешме Иваново-Вознесенской губ. у родных». О себе Виктор Красильников сообщает, что с 1 июля 1919-го по 31 августа 1922 года был школьным работником Княгининской школы 2-й ступени и заведующим школой. В другом документе, хранящемся в том же самом деле, — в «заявлении в стипендиальную комиссию ВЛХИ студента 1-го курса Красильникова Виктора Александровича», — сказано следующее:
«На основании моего анкетного материала считаю постановление стипенд<иальной> Комиссии неправильным и прошу его пересмотреть. 1) Я член Союза работников просвещения с 1-го октября 1919 г. <…> работал в отделе нар <одного> образования (член коллегии) <…> был членом комиссии Помгола в Княгининском голодавшем уезде Нижегор<одской> губ <ернии>. Из всего этого ясно, что я для союза был очень важным работником и союз рекомендовал меня в Литер<атурно>-худ<ожественный> Институт, был уверен, что я смогу выполнить его командировку, без стипендии этого сделать невозможно <…>. 13/XI 1922» (л. 144–144 об.)[521].
В личном деле студента Красильникова[522], охватывающем 1922–1925 годы, указаны дата рождения — 15 апреля 1900-го и образование: «окон<чил> 6 кл<ассов> гимназии» (л. 1). В том же деле, однако, есть его собственноручно заполненная анкета, переданная в институт вместе с ходатайством от Союза
