Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны» - Джеймс Голдгейер

Наконец, реальный успех в Боснии

Хотя вопросы Ирана и расширения НАТО занимали важное место в повестке двух держав в течение всего сезона наибольшей политической активности, осенью 1995 года возникли более острые проблемы. Могли ли США добиться прекращения военного конфликта в Боснии и стала бы Россия принимать участие в деятельности международных сил, созданных для контроля за выполнением соглашения о прекращении боевых действий? Соединенные Штаты действительно смогли в ноябре 1995 года в Дэйтоне благодаря усилиям заместителя госсекретаря Холбрука и его команды добиться такого соглашения. Не менее важным было то, что американским и российским представителям удалось найти способ привлечь Россию к участию в возглавляемой НАТО операции. Это сотрудничество стало возможным в результате настойчивых усилий министров обороны Уильяма Перри и Павла Грачева, а также двух генералов: американца Джорджа Джоулвана и русского Леонтия Шевцова.

В октябре 1995 года Клинтон и Ельцин встретились в Гайд-парке, в доме, где жил Франклин Делано Рузвельт, с намерением возродить память о великом союзе времен Второй мировой войны. На этой встрече было два главных вопроса. Одним была Босния. Другим был менее известный, но тоже важный оставшийся от «холодной войны» вопрос: достижение соглашения о корректировке Договора по обычным вооружениям в Европе 1990 года, которая должна была снять напряженность России до ноября 1995 года, когда наступал срок окончательного выполнения условий договора.

Договор по обычным вооружениям в Европе подводил итог «холодной войны» в военных терминах. На протяжении предшествовавших десятилетий американские военные стратеги опасались внезапного нападения с востока с применением обычных вооружений силами, намного превосходящими НАТО, что повлекло бы применение ядерного оружия. Согласившись на крупномасштабные ограничения численности обычных вооружений (в частности, танков и бронетранспортеров), обе стороны гарантировали невозможность сосредоточения в Европе большого количества вооружений{621}.

Это соглашение было выработано в Европе, разделенной на блоки. Договор об обычных вооружениях 1990 года был направлен на ограничение военной техники, которой обладала группа стран Запада (НАТО) и группа стран на Востоке (доживавший свои последние дни Варшавский договор), и предусматривал ограничение численности военной техники в различных зонах Европы. Стремительное развитие событий в 90-х годах поставило перед русскими две проблемы. Во-первых, вооружение, находившееся в таких странах, как Польша, Венгрия и Чешская Республика, которые стремились войти в НАТО, все еще засчитывалось в общие потолки восточной группировки. Во-вторых, что было еще более важно, русские были ограничены в том, какое количество вооружений они могут разместить в Северо-Кавказском военном округе (по договору — часть фланговой зоны), что ограничивало их возможность использовать военную силу в Чечне.

Соединенные Штаты хотели сохранить договор. Один из ключевых союзников США — Турция не желала видеть столь мощную концентрацию военной техники на российском Кавказе. Но российские военные возражали против ограничений и угрожали в одностороннем порядке вывести некоторую часть своей территории за рамки договора или вообще выйти из него.

На встрече в мае 1995 года Клинтон обсуждал с Ельциным этот серьезный для России вопрос. Такая же тема прозвучала и на совместной пресс-конференции президентов. Ельцин был чрезвычайно доволен этим публичным обсуждением. Он заявил: «По вопросу фланговых ограничений — Билл первый поднял эту тему. Он обещал поддержать нас в этом сложном вопросе, поскольку мы действительно попали здесь в некую ловушку». Публично Клинтон гораздо энергичнее выступал в поддержку Ельцина, чем в приватных дискуссиях представителей двух стран: «Мы считаем, что есть необходимость в некоторых коррективах, и поддерживаем позицию России в этом вопросе. Мы хотим найти способ сохранить целостность договора и его обязательность и одновременно учесть законные интересы безопасности России»{622}. Однако к октябрю вопросы модификации Договора о сокращении обычных вооружений в Европе все еще не были решены.

Тем временем в Боснии большинство американских представителей просто не хотели даже думать о российском аспекте. Перри наперекор традиционным представлениям в администрации настаивал, что любое решение самой острой проблемы европейской безопасности 80-х годов должно включать Россию. По его мнению, практическое сотрудничество между Россией и НАТО было исключительно важно для создания общего благоприятного климата. Другими словами, если США и Россия будут на практике действовать правильно, то соответствующая теория последует[128]. Тем не менее, заместитель министра обороны Эштон Картер вспоминает:

«Было очень одиноко. Лишь небольшая группа людей осознавала важность этого, но среди союзников и в администрации почти никто этого не понимал. Без Билла [Перри] это вообще было бы невозможно. Причина не в том, что эти люди настроены против русских, а в том, что значительная часть руководящего звена администрации просто одержима Боснией. Они считали, что наши отношения с союзниками и с Конгрессом очень напряженные, а вопрос настолько трудный, что нам просто не нужны дополнительные сложности… Мы с этим были не согласны… Мы хотели на примере Боснии показать, как надо правильно действовать в новой Европе. Да, контингент по наблюдению за выполнением соглашения возглавят представители НАТО, но в него войдет и Россия. Все смотрели на нас так, будто мы были не в своем уме — проблема и так была слишком сложной, чтобы втягивать в это дело русских»{623}.

Перри и российский министр обороны Грачев встретились в Женеве 8 октября. Грачев, обхватив руками свою шею, показывал, что американцы делали с ним. Он объяснил, что России в Боснии нужен свой сектор ответственности, и добавил, что Россия готова игнорировать фланговые ограничения по Договору о сокращении вооружений в Европе. Но США хотели иметь единое командование в Боснии, отсюда одним из вариантов было подключение России к каким-то гражданским операциям, не связанным с выполнением боевых задач{624}.

Как отмечает Картер, Ельцин должен был найти какой-то способ подключиться к боснийской операции. Иначе это стало бы «явным и наглядным примером того, что он был членом западного клуба; в политическом плане это было ему совсем не нужно». Американская команда знала, что, если Грачев и его военные согласятся с планом, тогда уже не будет иметь значения, что об этом подумают российские дипломаты. Аналогичная ситуация существовала и у американцев{625}. В Гайд-парке Ельцин и Клинтон договорились, что министры обороны должны найти способ проведения операции в Боснии под руководством НАТО, в которой могла бы принять участие и Россия. И действительно, Грачеву с Перри и Джоулвану с Шевцовым удалось выработать такой план. Русские согласились пойти в подчинение к американскому генералу, но вне системы командования НАТО. Джоулван был верховным главнокомандующим войсками союзников в Европе, но он одновременно являлся главнокомандующим войсками США в Европе. Таким образом, в оперативном плане Джоулван будет выступать в своем качестве главнокомандующего войсками США, а Шевцов будет его заместителем. Картер и Перри писали: «По схеме Джоулвана-Шевцова мы получили то, что хотели, — единое командование для всех сил, включая российский контингент. Русские тоже получили то, что хотели, — конкретную роль, но не под командованием НАТО»{626}. Перри и Грачев также пришли к соглашению о внесении изменений в карту к Договору о сокращении обычных вооружений в Европе, которые дадут России больше гибкости в плане размещения военной техники при сохранении режима договора. Некоторые вопросы останутся нерешенными до 1996-1997 годов, но русским уже не надо было выходить из договора, чтобы поддерживать на Кавказе более высокий уровень вооружений, чем предусматривалось соглашением 1990 года.

Ускорение расширения НАТО после перевыборов Ельцина

Верный своему слову, Клинтон избегал однозначных заявлений типа «кто» и «когда» до тех пор, пока Ельцин в июле 1996 года не был благополучно переизбран. Как только выборы остались позади, Тэлботт возобновил свои усилия по выработке хартии Россия-НАТО. В августе Тэлботт встретился с заместителем министра иностранных дел Мамедовым для согласования вопроса о подготовке проекта документа и поручил своему административному помощнику Эрику Эделману подготовить на трех страницах неофициальную позицию («недокумент»), которую можно было бы передать русским{627}.