Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны» - Джеймс Голдгейер

Перри считал, что «на данном этапе расширение членства в НАТО будет только мешать» реализации приоритетов Пентагона. Перри старался убедить своих коллег, что надо позволить «Партнерству ради мира» укрепить отношения между Россией и НАТО и только после этого заниматься расширением альянса. Перри вспоминает: «На этой встрече Гор выступал главной ударной силой. Он объяснил мне, почему этого не будет. Хотя все, что я говорил, было правдой, но с учетом других факторов это было недостаточно убедительно. Строуб присутствовал на встрече, но молчал. Кристофер тоже был там и тоже молчал. Президент говорил мало, но в конце встречи он объяснил мне, что надо делать. Теперь мне кажется, что эта встреча была отрежиссирована еще до того, как я там появился, но я не уверен. Они хотели дать мне возможность излить свою душу. Я думаю, что это и было целью встречи. Никто серьезно не собирался менять свои взгляды. Тэлботт хотя бы мог сказать: «Я с этим согласен». Но он промолчал»{613}.

Тэлботту эта встреча вспоминается несколько по-иному, и он утверждает, что Гор поддерживал аргументы Перри о замедлении темпов расширения со ссылкой на то, что максимум, на что можно пойти в 1995 году, — провести исследование. Однако сторонники расширения вроде Лэйка опасались, что, если США последуют плану Перри, администрацию будут укорять в том, что она дала России право «вето». Вспоминает руководитель аппарата Белого дома Леон Панетта: «Если поставить на первое место Россию, то это будет означать для стран Центральной и Восточной Европы, что России позволяют определять ход игры»{614}.

По мнению тех, кто (как, например, председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал Джон Шаликашвили) выступал против расширения НАТО на данном этапе, стоило пойти на краткосрочные внутриполитические издержки, связанные с предоставлением приоритета России, чтобы не допустить нового раскола Европы. Главной целью Пентагона оставалось снижение возможной угрозы США со стороны России в будущем, что было связано с энергичной реализацией программы Нанна-Лугара, а не с расширением НАТО. Но в администрации были заложены основы того, что стало впоследствии двухуровневой политикой: расширение НАТО с одновременным выстраиванием новых отношений между НАТО и Россией. Но, учитывая происшедшее в Брюсселе и Будапеште, выравнивание этих двух курсов представлялось довольно сложной задачей.

Восстановление равновесия

Тэлботт пишет, что Клинтон, опасаясь повторения того, что Ельцин устроил ему в Будапеште, никогда с такой настороженностью не относился к встрече с российским президентом, как к той, которую он предложил провести в мае 1995 года{615}. Что касается существа проблем, то одной из важнейших было стремление США положить конец сотрудничеству России с Ираном в ядерной области. Другим важным вопросом было, как вернуть Ельцина на те позиции, на которых он, по мнению США и их союзников, был до появления Козырева в Брюсселе 1 декабря 1994 г., то есть готовым подписать документы об участии России в программе «Партнерство ради мира». В начале января 1995 года Мамедов в Брюсселе попросил Тэлботта отложить расширение на период после выборов 1996 года. Просьба Мамедова подразумевала, что некоторые российские деятели уже свыклись с идеей экспансии, как они предпочитали называть эту политику. Выходя за рамки своих инструкций, Тэлботт ответил Мамедову, что политическое давление в США не приведет к расширению в 1996 году. В своем отчете об этой беседе, направленном Кристоферу, Тэлботт рекомендовал, чтобы президент сообщил Ельцину, что до российских президентских выборов лета 1996 года не будут названы новые члены (кандидаты). И все же позиции сторон по вопросу расширения сильно расходились. Россия хотела быть уверенной в том, что еще до принятия новых членов будут урегулированы отношения Россия-НАТО, а сам западный блок станет больше похож на ОБСЕ, и Россия будет играть определенную роль в принятии решений в НАТО. Однако Соединенные Штаты настаивали, что расширение не должно становиться заложником прогресса в отношениях между Россией и НАТО, не должно быть никаких изменений Вашингтонского договора 1949 года, которым был создан этот союз, и Россия не получит права «вето» в отношении решений НАТО{616}.

И все же контуры сделки начинали просматриваться. В ходе встреч с Мамедовым Тэлботт высказал мысль о предпочтительности хартии об отношениях между Россией и НАТО по сравнению с формальным договором. Он также предложил идею создания постоянной комиссии, которая позволяла бы России принимать участие в дискуссиях НАТО, исключая ее прямое участие в процессе принятия им решений. Как в то время отметил один из чиновников, «мы хорошо понимаем, что к моменту принятия в НАТО очередной, 17-й страны должно быть согласованное понимание отношений между Россией и НАТО». Тем временем Россия стала добиваться от НАТО обязательств не размещать на территории новых стран-членов своих войск и ядерного оружия. Все это станет элементами соглашения, которое будет достигнуто через два года{617}.

Однако эти два года оказались очень долгими. В марте 1995 года, выступая перед военными, Ельцин обрушился на Министерство иностранных дел за «грубейшие ошибки», допущенные в вопросе экспансии НАТО, особенно ссылку на то, что Россия может согласиться с экспансией НАТО, если этим блоком будут даны обещания в отношении размещения войск и ядерного оружия. Ельцин заявил, что эти предложения не были с ним согласованы, и заверил военных, что официальная позиция России была и остается — «нет» расширению НАТО{618}.

Затем во время майской встречи в Москве Ельцин добивался от Клинтона приостановки процесса расширения до 2000 года. Клинтон ответил, что процесс будет достаточно постепенным, чтобы «не создать Вам каких-то проблем в 1996 году». И добавил: «Я хочу сказать Вам, что большая часть 1996 года будет посвящена анализу. Я учитываю политическое давление, которое на Вас оказывается, так же как и ценность того, что мы вместе делаем, и хочу построить весь процесс с учетом этих факторов». Но Ельцин не хотел ничего слышать об экспансии, заметив с известной долей преувеличения: «Мои позиции, с которыми я иду на выборы 1996 года, не блестящи». И добавил: «Давайте отложим экспансию НАТО на полтора или два года. Не надо нагнетать обстановку до выборов»{619}.

По словам Тэлботта, Клинтон не сдавал своих позиций. «Позвольте мне рассказать Вам о моем положении. У меня впереди трудная кампания, но у меня есть реальный шанс. Республиканцы добиваются форсированного расширения НАТО. Ключевую роль играют штаты Висконсин, Иллинойс и Огайо; на прошлых выборах они составляли существенную часть моего электората, но в этих штатах я победил с минимальным перевесом. Республиканцы думают, что им удастся привлечь эти штаты на свою сторону — там есть много поляков и других избирателей, которые одобряют идею расширения НАТО. Я хочу, Борис, чтобы ты меня хорошо понял: я с тобой не торгуюсь. Я не настаиваю: мол, делай, как я говорю, или я изменю свою позицию. Я уже встречался с представителями этих групп и сказал им, что ускоряю процесс расширения НАТО. Мы будем придерживаться нашего решения и нашего плана — не будет ни ускорения, ни замедления. Мы будем двигаться стабильно и размеренно в соответствии с планом, который я только что изложил тебе. Ты можешь просить нас не торопить события, поскольку я уже сказал тебе, что мы не собираемся этого делать. Но не проси нас замедлить темп». К этому Клинтон добавил: «Вот что я хочу сделать. Я уже ясно сказал, что не собираюсь ускорять процесс расширения НАТО. Сейчас в нашем разговоре я хочу дать тебе заверения, которые нужны тебе в 1995 и 1996 годах. Но мы должны действовать очень осторожно, и никто из нас не должен производить впечатления, что он капитулирует. Для тебя это означает, что ты соглашаешься с расширением, для меня это означает — никаких разговоров о замедлении, приостановке процесса или о чем-то в этом роде. Если ты подпишешь «Партнерство ради мира» и начнешь диалог с НАТО, я помогу тебе на следующих выборах, отказавшись от обсуждения вопроса: “кто” или “когда”»{620}. Таким образом, два президента согласились не согласиться. Ельцин мог продолжать говорить, что выступает против экспансии, но он согласился возобновить переговоры с НАТО. А Клинтон мог говорить, что процесс расширения продвигается, хотя он согласился, что никаких конкретных шагов не предпримет до того момента, пока его друг не будет гарантированно переизбран. Это нельзя было назвать большим прогрессом, но по крайней мере оба президента оставили Будапешт позади.

Наконец, реальный успех в Боснии

Хотя вопросы Ирана и расширения НАТО занимали важное место в повестке двух держав в течение всего сезона наибольшей политической активности, осенью 1995 года возникли более острые проблемы. Могли ли США добиться прекращения военного конфликта в Боснии и стала бы Россия принимать участие в деятельности международных сил, созданных для контроля за выполнением соглашения о прекращении боевых действий? Соединенные Штаты действительно смогли в ноябре 1995 года в Дэйтоне благодаря усилиям заместителя госсекретаря Холбрука и его команды добиться такого соглашения. Не менее важным было то, что американским и российским представителям удалось найти способ привлечь Россию к участию в возглавляемой НАТО операции. Это сотрудничество стало возможным в результате настойчивых усилий министров обороны Уильяма Перри и Павла Грачева, а также двух генералов: американца Джорджа Джоулвана и русского Леонтия Шевцова.