Царская тень - Мааза Менгисте

страна, продолжает водитель, качая головой. Ах, уж эта страна, не могу дождаться, когда отпустят домой. Они просто раз — и исчезли, повторяет он. Потом он замолкает, качает головой, словно озадаченный какой-то загадкой, и идет к группе рабочих, смотрит на них на поляне — не чувствуется ли признаков тревоги.

Интерлюдия

Император чиркает спичкой и поднимает голову к облачному небу над этим новым домом в английском городе Бате. Он сужает купол ладони вокруг пламени. Он заставляет себя держать руку в таком положении, хотя пламя лижет ладонь и посылает волны боли в позвоночник. Он бормочет заклинание, чтобы сбить растущую боль. Но потом уже ничего не может с собой поделать и отдергивает руку, признавая свое поражение. Он качает головой, благодарный за эту минуту наедине с собой. Каково это — сжечь целиком человеческое существо? Этот вопрос разбудил его в предрассветный час нового дня. Каково это — слышать крики из охваченного огнем дома и стоять с винтовкой, убивая всех, кто пытается бежать? Какой это бог создает подобных людей? Какое чудо может остановить такое бесконечное зло и отправить этих иностранцев по их гнусным домам?

Его дом в Бате большой, построен из камня и дерева, богат запахами ржавчины и умирающих цветов. Здесь много комнат с панельными стенами и лестница, ведущая к его спящей семье. На большой лужайке перед домом, где он стоит теперь и смотрит на холмы, которые напоминают ему холмистый пейзаж Харара, ему трудно убедить себя, что он здесь, в Англии, и так далеко от дома.

Его страна гибнет. Его народ безжалостно убивают и военные, и гражданские итальянцы. Ему кажется, что до него даже с такого расстояния доносится запах гари. Он слышит звук моторов: грузовики тащат за собой еще живые тела, привязанные веревками, пока те не умирают. У него за спиной на подоконнике маленький английский словарь с примятыми страницами, на которых он пытался найти слова, которые наилучшим образом передают его ужас: парализующий, тиранящий, оскорбительный, ошеломляющий, одурманивающий. Убить: сделать мертвым, погасить жизнь, прикончить. С предыдущего вечера призрачные привидения проходили мимо него, звали назад в Эфиопию: Хайле Селассие, Джан Хой, Тэфэри, мы ждем. Куда ты пропал? Тэфэри, Хайле Селассие, возвращайся.

Холмы, отвечающие на его взгляд в Бате, безжалостно смотрят на него. Дом там и здесь. И каждое утро в этой стране было как первое, бесконечная спираль в уныние, солнечный свет — тусклые брызги за упрямыми облаками. Он просыпается в большой кровати по одну сторону пропасти, отделяющей его от жены. Он встает, стараясь не разбудить ее, и оглядывает эту запасную комнату. Он читает Библию, произносит молитвы, потом одевается, набрасывает шамму на плечи, чтобы защититься от вездесущего холода. Он входит в каждый день, зная, что ему предстоит: та же прохлада, тот же слабый свет, те же тяжелые дождевые капли, которые тычут в него, как обвиняющий перст.

Его бойцы переместились глубже в горы. Карло Фучелли строит странную новую тюрьму, его лагерь распух от избытка артиллерии и подкреплений. Рядом с ним разбил лагерь Кидане. Его люди продолжат сражаться с той же стойкостью, что и всегда, но им необходимо оружие, им необходима твоя помощь, они недоумевают? где вы, ваше величество, Хайле Селассие, Тэфэри, где вы?

А он вот где: нагнулся над своим радиоприемником, из которого радио «Лондон» сообщает о резне в Аддис-Абебе. А еще он вот где: присел на корточки в облаках дыма и криках, готовясь дать отпор наступающему врагу. Он одновременно и там, в его горящем городе, пробирается между разрушенных домов и массовых захоронений, оставленных этими мясниками. В Бате, в своем доме, который называется Фейрфилд, император Хайле Селассие не нуждается в помощи, чтобы вообразить уничтоженные огнем хижины и здания, деревья, расщепленные бомбами, поля теффа и сорго, отравленные и выжженные газовыми пара́ми. Но он никак не может представить себе, что итальянцы делают с человеческими существами, с его народом, его подданными, с детьми поколения, рожденного, чтобы поднять его страну. Вскоре его императрица, его дети и его советники соберутся вокруг этого радиоприемника, будут наклонять к нему головы и слушать, словно их тела могут впитать каждую шипящую подробность. Но он, император, Джан Хой, Хайле Селассие, Тэфэри Мэконнын, хочет одного: встать и перебраться в другое место, пересечь океан и войти в свой порт, пробраться по нагорьям и рассказать людям, что он вернулся, чтобы сражаться. А он вместо этого сидит здесь, где нет солнца, где все, что дышит, выживает в тени.

Глава 17

Подготовка Минима набирает ход: Кидане учит его стоять и сидеть, ходить и поворачиваться. Он прижимает локти Минима к бокам, выставляет его ладони вперед и соединяет большие и указательные пальцы, чтобы получалось некое подобие треугольника. Астер внимательно наблюдает, вносит поправки, кланяется Миниму и ждет его сигнала — разрешения поднять голову. Вместе супруги поддерживают его подбородок, оттягивают назад плечи, пресекают его взгляды украдкой назад — на Хирут. Они контролируют его улыбки, учат его правильным манерам обращения с молодыми подданными и ранеными солдатами, снова и снова напоминают ему, как нужно вести себя с солдатами, крестьянами, со знатью.

Вы наш отец, говорят они ему. Страна полна вашими детьми. Вы — солнце, и мы живем в свете вашей благодати. Не забывайте этого, не приуменьшайте себя. Вы должны быть нашей единственной надеждой.

Он начинает ходить прямее, делать более размеренные и ровные шаги. Он расправляет плечи, поднимает подбородок, учится моргать так, будто всегда стоял под палящим солнцем. Миним теперь просыпается по утрам и с важным видом ждет, когда Хирут принесет ему кофе. Он поворачивает голову, когда она приближается, и кивком доводит до нее свое одобрение. Они начинают двигаться вместе: один — на поводке безмолвных указаний другого, второй — следуя малозаметным условным знакам первого, показывающим, в каком направлении они должны двигаться. Им не требуется никаких слов для взаимопонимания, никаких звуков, чтобы дать понять, чего желает тот, кто впереди, от того, кто его охраняет.

По мере поступления сообщений о новых репрессиях и телах, оставленных разлагаться на итальянских виселицах, Хирут и остальные мужчины и женщины перебираются выше в горы, тренируются по ночам. Они кидают ножи на бегу, целясь врагу в горло. Хирут держит в руках свою винтовку, скача на лошади Кидане. Она закидывает за спину руку с копьем, когда Адуя несется по полю, а когда Аклилу бросается к ней, чтобы сбросить на землю, она выкидывает ногу с ювелирной точностью рядом с