Скорпика - Грир Макаллистер

лучшим стратегом, она знала главную стрелу в колчане любого политика: отвлечение внимания. Ей нужно было дать им что-то, или кого-то, на чем они могли бы сосредоточиться.

– Но скажи нам, Верховная Ксара, – Тамура перевела взгляд на темно-желтую мантию, под которой тело почти вибрировало от напряжения. – Ты – та, кто говорит с дочерью Всея Матери, Богиней Изобилия, которая скрывает от нас новорожденных девочек. Что Она говорит?

Глаза Верховной Ксары осматривали собравшихся, переходя от воина к воину, а затем оценивали своих коллег. Она не повернулась, чтобы посмотреть в сторону входа в рощу. Вместо этого она встретила твердый и верный взгляд Тамуры. Казалось, она старательно пыталась определить, что же там прочитала.

«Не подставляйте горло под нож, – подумала Тамура. – Оставьте это для жертвоприношений».

Наконец, ее лицо слегка побледнело, и Верховная Ксара сказала:

– Я не несу ответ перед тобой, королева воительниц. Только перед Ней.

Но Тамуре удалось, наконец, заставить группу сосредоточиться.

Энергия в роще изменилась.

Теперь Тамура взяла вишню, сжала ее между пальцами, и когда побежал красный сок, сказала:

– И все же мы все видим, что Она посылала вам последние девять лет. У тебя не больше девушек, чем у нас. Неужели ты все еще Ее возлюбленная?

Верховная Ксара отшатнулась, но быстро овладела собой. Когда она заговорила, ее голос был ровным.

– Святая никогда не покинет Сестию. Если у нас нет девочек, значит, у Нее есть причина их удерживать.

Тамура ощутила и постаралась скрыть небольшой восторг от победы. Верховная Ксара связала Затишье с действиями своей богини. Еще долго после окончания обрядов каждая королева будет помнить об этой связи.

Королева Паксима прервала беседу, ее голос звучал почти дружелюбно.

– Давайте закончим этот разговор. Королева воительниц, ты сказала, что пришла сюда только для того, чтобы подтвердить свое участие в обрядах. Выскажи свое подтверждение, и покончим с этим.

– Подтверждаю, – повторила Тамура, возможно, слишком быстро. Она проклинала себя за то, что поспешила, вместо того чтобы дать воцариться тишине.

Королева подняла руку.

– Но твои действия в этой роще заставили твоих коллег… нервничать. Поэтому я прошу тебя поклясться, что вы не будете совершать насилия в стенах города во время Обрядов Солнца. Пока длится обряд, клинки твоих воинов остаются в ножнах. Все согласны? – Тамура знала, когда нужно воспользоваться случаем. В каком-то смысле она была разочарована, что не будет кровопролития; она пришла сюда сегодня полностью готовой к этому. Но будут и другие случаи. Если никто больше не побудит ее к действию, то лучшим выходом в данный момент было именно то, что предлагал Паксим: перемирие.

– Спасибо за прямоту, – сказала Тамура. – Если все остальные поклянутся, то и я тоже.

– Пусть любая королева, которая против, скажет об этом, – сказала королева Паксима.

Все молчали.

– Тогда договорились. – Королева Паксима протянула руку, двигаясь уверенно. Но не дрожала ли ее рука, хотя бы чуть-чуть? Драпировка ее пурпурной мантии аккуратно разошлась у плеча и сползла в сторону, когда женщина протянула руку.

Она и Тамура скрепили руки, сжав указательные пальцы на локтях друг друга. Очень серьезная связь. Тамура почувствовала напряженные и заостренные кончики пальцев королевы дипломатов на своей плоти. Сделка была заключена.

– Итак, – произнесла королева Скорпики, – наши переговоры завершены, теперь я готова подтвердить, что Скорпика свободно и открыто участвует в этих обрядах ради благосклонности Богини Изобилия.

Лица королев, выразивших свое согласие, были злобными, осунувшимися, но ни одна не отвела взгляд от Тамуры, пока та говорила.

Ничего подобного никогда не случалось. Но и ничего подобного Бездевичье тоже не было. Все они шли вслепую по незнакомому полю, опасаясь холмов и ям, с каждым шагом боясь упасть. Они не могли знать, какие опасности их ждут впереди.

Последней, по традиции, подтвердила свое решение Верховная Ксара. Тамура не почувствовал в ней даже намека на страх, когда их взгляды встретились. Тамуре пришло в голову, что эта женщина, святая и спокойная, какой она казалась, может быть самой опасной из всех. Нет ничего более смертоносного, чем истинно верующий.

Верховная Ксара сказала рассудительным, звонким голосом:

– Святая признает ваши заявления и приветствует ваш вклад. Она благодарна вам. Завтра начнутся Обряды Солнца.

Воительницы Тамуры поправили для нее скамью, и она снова села, спокойно и уверенно, зачерпнув из чаши горсть прогретых солнцем вишен. Она стала есть их одну за другой, смакуя каждый всплеск сладости. Они действительно были восхитительны. После каждой она выплевывала твердую косточку на землю.

Все пять королев ели в полном молчании. Казалось, они совсем обессилели.

Казалось, было почти слышно, как ловушка захлопнулась.

* * *

Странное чувство, думала Гретти, пробираясь за своей королевой по длинной дорожке к амфитеатру. Десять долгих лет назад она ступала по этой же тропинке, когда ей было пятнадцать лет, и у нее все еще болело между ног от первых наслаждений. Десять лет изменили ее, и не только ее. Шаги были те же, да, но она, преображенная женщина, шла по преображенному миру.

Тем не менее она помнила те Обряды Солнца каждым дюймом своей плоти. Эти удовольствия. Она и юноша, с которым она соединилась, оба были неуклюжими и любопытными, блуждали в темноте, ослепленные возбуждением. Конечно, в то время она чувствовала себя такой взрослой, такой зрелой, взрослой женщиной, знающей и умеющей. Теперь она поняла, насколько была невинной. Тогда она шла за Кхарой, которая подбадривала ее, направляла, защищала. Теперь Гретти следовала за Тамурой, и все было по-другому.

На этот раз Гретти не стала предаваться утехам с мужчиной, не во время Бездевичья. Рождение и прощание с сыном не были одним из ее сожалений – большинство воительниц проходили через это, – но она не хотела повторять опыт. Она не хотела снова носить длинные волосы, месяцами наблюдать, как разбухает ее тело, отдаваться слепой, животной боли только ради мимолетного экстаза, который можно было получить и другим способом. К тому же ей нужно было помнить о будущем Скорпики. Тамура сомневалась в ее любви к стране, она знала это. Именно поэтому она была здесь, несмотря на то, что уже десять лет как перешагнула возраст хранения клинка и являлась полноправным членом Совета. Традиция предписывала, чтобы хранительницей клинка была молодая девушка без статуса, но в этом, как и во многом другом, Тамура противилась традиции. Это было наказание, а не честь. Тамура хотела показать Гретти, что у нее нет заслуженного места; ее место было любым, каким бы Тамура его ни определила, даже место неопытного ребенка.

В эти дни членство в совете было в основном почетным. Тамура не созывала совет уже несколько