Прием Чаплина - Сергей Викторович Вишневский

всех претендентов объяло пламя. Кого-то красным цветом, а кого-то синим. Карл умудрился вспыхнуть зеленым.

Федор окутавшийся пламенем открыл рот и начал сильно дышать. В груди поднимался жар и становился все сильнее. Секунда, вторая, и он понял, что не выдержит его, но тут в районе живота образовалось ледяное пятно. Словно лед, кто-то приложил. Горт тут же схватился за него, как за спасительную соломинку и почувствовал, как руки начинают мерзнуть, а жар отступает.

Секунда, вторая и жар сошел на нет, как и само пламя.

Федор, все еще тяжело дыша, огляделся. Карл стоял рядом с выпученными глазами. Сьюзи тоже была рядом и уже не пылала, но щеки ее были красными, а на лбу выступили капельки пота. заметив на них простые черные мантии, Горт оглядел себя. Он был в такой же.

Быстро ощупав пояс, парень понял, что рубаха и штаны остались на нем. Как и зеркальце, что приятно холодило у бока.

— А-а-а-а! — раздался вскрик.

Федор резко оглянулся и заметил как один из ребят выгнулся, а затем посыпался на пол кучкой пепла.

— Аргх! — возглас с другой стороны.

Горт снова оглянулся и увидел девушку, что сначала согнулась, словно под тяжелым грузом, а затем рванула в сторону, но не сделала и пары шагов, как рухнула на пол кучей пепла.

Парень оглядел все еще борющихся с пламенем претендентов и сглотнул. Тут пламя отступило от Кузнецовой Светланы. Девушка была красной, покрыта потом, но тем не менее живой.

Через несколько секунд еще несколько ребят справились.

За минуту управились почти все. Последним боролся с пламенем Константин. Парень тихо хрипел, но продолжал бороться за жизнь.

Федор заметил, как Хофт с волнением поглядывает то на Константина, то на исчезающего. Тут его взгляд зацепился за Светлану, что прикусив губу смотрела на брата. Девушка схватила края платья и тоже затравленно поглядывала на ректора.

— Гр-р-ры-ы… — выдал Константин.

— Руки убрал! — раздался недовольный мужской рык.

В зал со стороны входа ворвался Кузнецов. Он оглядел зал, с облегчением на лице заметил Светлану, а затем начал растерянно переводить взгляд с одной пылающей фигуры на другую. Тут он наконец нашел взглядом Константина.

— Сгорит… — тихо прошептала Сьюзи, заметив отца.

Тот дернулся было, но его путь преградила легкая магическая пелена.

Его заметил Хофт, что внимательно наблюдал за Константином, кинул взгляд на главу рода и все поняв по его выражению лица кивнул.

Это заняло буквально несколько секунд, но в это время…

Федор положил руку на все еще ледяное зеркальце, затем глянул на Светлану и молча сделал шаг к Константину.

Схватив того за плечо, он тоже вспыхнул.

Снова жар, снова раскаленные угли в груди, но теперь еще и руку жгло так, словно он ее в кипяток сунул.

Зеркальце не подвело и второй раз. Прохлада полилась по телу, уняла угли, потекла по руке и отпустила жгучую боль от соприкосновения с чужим даром. Потекла дальше и пламя медленно, но верно начало спадать.

Горт не мог оценить, сколько времени прошло. Из-за жгучей боли казалось, что время тянулось крайне медленно. Он и не заметил ректора, что направился к ним.

— Не лезь, идиот! — раздался недовольный голос Дербенева.

В момент, когда пламя почти спало, профессор коснулся Константина и в этот же миг…

БУДУМ!

Федор улетел к одной стене, Константин к другой, а Хофт упал на пятую точку.

— Александр Григорьевич, коллекция это, конечно, хорошо, но вы труды мои почитайте, — произнес Дербенев, подойдя к ректору. Он протянул ему руку и продолжил: — Умнее навряд ли станете, но хотя бы соваться в работающий конструкт не будете.

Хофт недовольно глянул на почетного профессора, поджал губы и поднялся.

— Первый этап закончен, — недовольно буркнул он, оглядел две кучи пепла и махнул рукой студентам. — Приберите тут!

* * *

Федор с Карлом и Сьюзи вышли из главного корпуса магического университета на площадь.

Там уже был подготовлен ритуал.

Группа студентов на площади уже нарисовала огромную звезду с десятком лучей. В центре был круг, написанный рунами, что слегка светились. Всех зрителей оттеснили за пределы магического рисунка.

— Федя, ты понимаешь, что сейчас произошло? — глянул на него Карл, что чуть ли не светился от удовольствия.

— Двое сгорели, — буркнул Федор, шмыгнув носом и утерев его кулаком. — А могло и больше…

Тут он покосился на Сьюзи.

— Причем тут это⁈ — возмутился Карл. — Мы прошли, Федя! Прошли! А значит, мы и учиться будем вместе!

— Николай Ефимыч будет ругаться, — снова не разделил оптимизма Федор. — Считай, два работника и оба уйдут.

В этот момент к нему прижалась Сьюзи, поцеловала в щеку и прошептала:

— Спасибо!

Карл, наблюдавший за этим, расплылся в улыбке.

— Жених и невеста, тили-тили…

— Она моя сестра, — буркнул Федор и глянул на Сьюзи. — Ты… ты сама справилась. Поняла?

Девушка молча кивнула, а Горт оглядел свою черную мантию и вздохнул.

— Вот бы отец увидел… — пробормотал он.

В этот момент его в плечо толкнула Сьюзи и указала в сторону въезда на площадь.

Там стояла тройка автомобилей, у одного из которых стоял Никодим с недовольной миной и Василий, который что-то рассказывал и указывал в его сторону.

Федор двинулся в его сторону, но голос Карла заставил его остановиться.

— Я бы на твоем месте не стал, — произнес он, поглядывая на Никодима.

Федор слегка замешкался, глянул на ребят и мотнул головой.

— Так надо, — буркнул он и двинулся.

Парень шел к отцу, не отрывая от него взгляда. В груди нарастало волнение, но он старался держаться ровно, с достоинством: расправленные плечи, ровная спина, прямой уверенный взгляд.

Шаг за шагом по каменной площади. Вроде бы не далеко, но каждый шаг с трудом. Через страх, через волнение, с поднятой головой и прямой спиной.

Оставалось всего с десяток шагов, когда в ногах появилась дрожь, но Федор с шага не сбился.

Остановившись возле отца, что полностью игнорировал его присутствие, Горт младший взглянул на Василия, что засовывал сумки и чемоданы в багажник.

Вернув взгляд на отца, Федор произнес:

— Я прошел, — уверенно заявил он. — Я буду магом…

Василий, до этого собиравшийся захлопнуть багажник, замер. Он внимательно смотрел на младшего брата, ожидая, что ответит отец.

— Буду уважаемым человеком, а не сапожником, — спокойно продолжил Федор, не отводя взгляда.

Отец