Древний II. Предатель - Роберт Кантон

– Мистер Адалард, я готов пожертвовать своим искусством ради вашей дочери.

– Разве это не доказательство любви для тебя, Адалард? – спросила его жена, расставляя тарелки на столе.

– В какой-то степени доказательство, – подумав, отвечал старик. – Но как к этому относится моя дочь? Разве она согласна на такую жертву?

– Агнет влюбилась в мое искусство. Она видит во мне будущего художника и не хочет, чтобы я бросал это дело.

– Значит, вы не ставите перед собой цель стать известным художником?

– Абсолютно нет.

– Мой отец, – помолчав, продолжал Адалард, – писал о войне. И в итоге, сам отправился на войну и даже успел поучаствовать в некоторых битвах. По крайней мере, так мне рассказывала мать. Все, что от него осталось, это небольшое количество денег и вот эта серебряная шпага, подаренная ему, уж простите, не припомню кем, – указал старик рукой на стену, где висело холодное оружие. – Быть может, он стал бы известным писателем и прославил бы свой род, а в итоге посвятил свою жизнь войне. Ради чего? Ради этой шпаги? Мой отец будет забыт так же, как и те солдаты, которые воевали на этой войне и оставили там свои жизни. Жизнь, мистер Эдвард, нужно посвящать благому делу, а не войне. Война – дело политиков, которым она выгодна.

Старик покряхтел, оторвался от спинки стула и продолжил, правда, уже более тихим голосом:

– Я хотел бы вам кое-что сказать, мистер Эдвард. Вы знаете, как сильно я люблю свою дочь. Она для меня дороже моей фермы. И вы прекрасно помните, как я к вам относился. Но вы должны понять старика: все это только из-за того, что я боялся за свою дочь. Я дал вам свое благословение, а вы мне обещали, что после моей смерти сохраните ферму. Я хотел бы вас, мистер Эдвард, попросить еще об одном обещании.

– Все что угодно.

– Мистер Эдвард, обещайте мне, что после моей смерти не бросите писать картины и портреты. Дайте мне обещание, что не будете жертвовать своим талантом ради Агнет.

– Я обещаю вам, – помолчав, ответил молодой человек.

Овцы одна за другой заходили в загон, как вдруг Хельга, которая бегала рядом, остановилась и, навострив уши, посмотрела в сторону леса. Солнце уже ушло в закат. Собака оскалилась и начала лаять. Агнет глянула в сторону деревьев и нахмурила брови, наблюдая за непонятным для нее поведением собаки.

– Хельга, в чем дело?

Собака вдруг сорвалась с места и быстро побежала в сторону леса, лая на ходу.

– Хельга! Хельга! Куда же ты?!

Собака забежала в лес и лай ее прекратился.

– Глупая собака! – недовольно пробурчала девушка себе под нос и взялась за ворота загона, ожидая, пока все овцы зайдут. – Лису, видать, учуяла, – быстро закрывая ворота, успокаивала себя Агнет. – Али зайца.

Но только девушка закрыла ворота и обернулась в сторону леса, туда, куда убежала Хельга, как вдруг испугалась и отпрянула назад: перед ней стояла Белинда в своем белом платье, в котором она встретила их на улице несколько дней назад.

– Господи! – схватилась Агнет за грудь. – Как вы меня напугали!

– Такие милые создания, – спокойно и с улыбкой проговорила женщина, глядя на стадо овец. – Правда, порой пахнут ужасно.

– Что вы здесь делаете?! Как вы тут очутились?! – еще не отойдя от испуга, спрашивала ее девушка.

– Все те же вопросы задают люди, когда я вот так резко появляюсь.

– Не знаю, как вы здесь оказались, но уверена, что вы пришли в неподходящий час. Более того, не слышала, что мой отец или моя мать вас приглашали.

Белинда молча обошла Агнет со стороны, не отрывая от нее своего пристального взора, после чего остановилась, улыбнулась и спросила:

– И как же такие родители смогли воспитать такую дочь, способную так смело говорить в лицо правду?

– Все зависит не только от воспитания, но и от самого человека.

– Мне Эдвард передал ваши слова, – вновь медленно женщина стала обходить девушку, направляясь в противоположную сторону. – Они смелые, как и отважен человек, сказав их, – остановилась Белинда, смерив взглядом Агнет. – Мисс Агнет, вы испытываете чувство стыда из-за того, что вы сказали о абсолютно незнакомом человеке? – подходя к ней ближе, спрашивала женщина.

– Ничуть, – решительно ответила девушка. – Вы хотели склонить Эдварда на свою сторону втайне от меня.

– И вы решили отомстить мне? – перебила Белинда.

– Зачем? Я доверяю своему избраннику, а также верна ему. Я лишь сказала ему правду о вас, чтобы остановить его от непредвиденной ошибки.

– Правду? Что я падшая женщина?

– Да. Таких женщин я насквозь вижу. Я все знаю о вас.

– А вы действительно смелая девушка, – помедлив, проговорила Белинда, улыбнувшись ей. – Но боюсь вас огорчить: вы не все знаете обо мне.

– Мне нужно что-то еще знать? – любопытно спросила Агнет.

Лицо Белинды изменилось и стало строгим и злым. Женщина обнажила большие когти и белые клыки и девушка в ужасе раскрыла рот.

Адалард покряхтел, поерзал на стуле и сказал:

– Что-то Агнет задерживается. Мистер Эдвард, вы не соизволите сходить за своей невестой?

– Да, – ответил молодой человек и встал из-за стола.

Парень вышел из дома и закрыл за собой дверь. Он осмотрелся вокруг, вдохнул носом вечерний сельский воздух и направился в сторону загона, надеясь там встретить Агнет. Молодой человек находился в хорошем расположении духа и, наверное, потому, что наконец-таки удалось нормально поговорить с отцом Агнет, а не как раньше и таким образом наладить отношения. Раньше Адалард с каким-то равнодушием относился к таланту Эдварда и даже не интересовался им. Но со временем он начал проявлять интерес не только к творчеству начинающего художника, но и к самому молодому человеку. Адалард стал замечать, что этот молодой человек совсем не так уж и плох, как казалось ему на самом-то деле и, что самое главное, он подходил к дочери. Более того, она очень сильно его любила, а идти против собственной дочери отец не хотел. И старик дал им свое благословение. И после всего этого Эдвард испытывал радость на душе и ничего более его уже не беспокоило.

Овцы блеяли за забором, и парень спокойно шел вдоль него.

– Агнет? – позвал парень и оглянулся назад. – Ужин стынет! – громче добавил он.

Тут молодой человек увидел, что впереди что-то белое лежало на земле. Поначалу, конечно же, первая мысль пришла ему в голову, что это овца разлеглась на траве. Эдвард нахмурил брови и замедлил шаги. Какая-то непонятная тревога закралась в нем и с приближением к этому белому пятну она все нарастала, а шаги его становились все быстрее. И вот уже