Древний II. Предатель - Роберт Кантон

Авель закивал в ответ головой и его друг продолжил:

– Хорошо. Что будем делать? Конспиративные квартиры, как я понял, отпадают?

– Да. Давай снимем квартиру в другом месте.

Эдвард прислонился к подоконнику рядом с другом и ответил:

– Я узнавал: у Кэтрин мало денег. Мать на днях должна ей переслать. А ни у тебя, ни у меня наличных нет. Если воспользуемся карточкой, то ее тут же смогут отследить, и мы выдадим свое местоположение. Впрочем, как и сотовые.

– Да. Недаром мы от них избавились.

– Даже если мы уйдем, как потом свяжемся с Елизаветой и Робертом? Они наверняка тоже от телефонов избавились.

– М-да, – задумчиво протянул Авель. – Какой-то необдуманный план.

– Ну, у Елизаветы времени на обдумывания не было. Надо было скорее спасать Роберта, что она и сделала.

Они замолчали на время и Эдвард, подумав, сказал:

– В общем, так: если мы решили уходить, то предлагаю это обсудить с Кэтрин.

Авель глянул на него и, помолчав, ответил:

– Хорошо.

И они оба направились в комнату к девушке.

– Хорошо, я все сделаю, – отвечала незнакомка Елизавете и достала из сумки светящийся шар «Телепорт». – До встречи.

Тело девушки объял голубой свет, и она исчезла.

Елизавета немного постояла на одном месте, после чего ее задумчивый взор остановился на том месте, где несколько секунд назад стояла незнакомка, и она на мгновенье погрузилась в свое прошлое…

Почти целые сутки без остановок шли Елизавета, Анна и Ладимир, направляясь в Чернигов. Все это время они практически не разговаривали и шли следом друг за другом. На их пути не попадались люди. Один лишь раз, когда они спрятались за деревьями, услышав топот копыт, мимо них проскочил какой-то отряд всадников и все. В остальном же попадались им лишь только звери: зайцы, лисицы, да волки, которые ночью пробегали где-то поблизости, но не подходил зверь – боялся.

Устроили они ночью привал на короткое время: Елизавета не желала всю ночь сидеть и ждать рассвета. Ладимир отправился на охоту, чтобы раздобыть еды и восстановить силы. Несмотря на то, что они были вампирами, тем не менее, долгое не употребление крови приводило к тому, что они теряли свои физические силы. Во всем теле начинала чувствоваться усталость, иногда происходили головокружения или головная боль, могли быть галлюцинации и как у человека ужасно урчал желудок. И это приводило к тому, что живот буквально скручивало.

Елизавета присела возле дерева, прислонившись к нему спиной, и посмотрела на небо, на котором ярко светила луна. Где-то поблизости завыли волки, и недалеко от девушки хрустнула ветка. Она без какого-либо страха глянула в ту сторону, но даже благодаря своему новому вампирскому зрению ничего не увидела. Зато заметила сову, которая ухала, будто пыталась привлечь к себе внимание девушки; потом она взлетела и пролетела мимо них.

К ней подсела Анна.

– Иди ко мне, – сказала Елизавета своей служанке и положила ее голову себе на ноги. – Как ты? – помолчав, спросила княжеская дочь, перебирая ее волосы.

– Не могу привыкнуть ко всему этому. Все так ново и дивно.

– Я даже и представить себе не могла, что моя жизнь так круто изменится! – с тоской в логосе произнесла Елизавета. – А как же маменька? А как же сестрица моя Мария? Как они там без меня? – глянула она куда-то в темноту. – Даже не верится. Словно это сон ужасный.

Девушка погладила служанку по голове и тихо промолвила:

– Одна ты у меня осталась, Аннушка.

– Не говорите так! – с тревогой посмотрела она на Елизавету. – Сестрица есть у вас; маменька тоже!

– Откажутся они от меня так же, как папенька отказался! – со слезами на глазах промолвила княжеская дочь.

Анна приподнялась и заглянула в ее блестящие от слез глаза.

– Ваша Светлость, отец ваш строг, но маменька милосердна. Она поймет. Она примет. Она поможет вам. А все остальное – хворь! Лекарство вам нужно, Ваша Светлость!

– Да где ж его раздобыть-то? – заплакала Елизавета.

– У Ладимира и расспросим.

Девушка перестала плакать и с надеждой посмотрела на свою служанку.

– Он-то что может знать? – с улыбкой произнесла княжеская дочь.

– Вот и расспросим его! – настаивала Анна и принялась вытирать ее слезы. – Ну, все, все.

Елизавета прижалась к ней и Анна крепко ее обняла, успокаивая и так же, как и она, начал гладить девушку по голове.

– Все время ты меня поддерживаешь, – сквозь слезы говорила княжеская дочь. – Даже когда надежды нет и все потеряно.

– Я всегда с вами, Ваша Светлость. Куда вы, туда и я.

Спустя долгое время, когда уже прошла ночь, и наступило сырое раннее утро, они опять шли также друг за другом. Они уже далеко ушли от того места, где останавливались, чтобы восполнить свои силы. Елизавета с грустным и скучающим взглядом посматривала по сторонам, а Анна изредка оглядывалась назад. Небо заволокло белыми слоистыми облаками, предвещавшими мелкий, но, по всей видимости, довольно продолжительный дождь. Это с одной стороны обрадовало наших путников, – даже грустную Елизавету, – поскольку теперь не нужно было прятаться от обжигающих лучей солнца; с другой же стороны огорчило, потому что они опять испачкаются в грязи. Ладимир почти все время похода смотрел себе под ноги и о чем-то, видимо, думал. Он даже не оборачивался назад, но, наверно, слышал, что девушки идут за ним следом. Брови его были напряжены. Иногда мужчина прищуривал глаза, будто во что-то всматривался. В руке он держал палку и тыкал ею в землю, когда шел. Перед его глазами мелькала смерть его родного брата, когда он срубил ему голову. Вероятно, Ладимир думал о том, что, возможно, был какой-то другой выход; что можно было как-то образумить его и тем самым спасти ему жизнь. В то же время в нем рождалось другое противоречие: Ладислава спасти было нельзя, и убить его было единственным правильным решением, потому что он обезумел. Ладимир видел собственными глазами, что делает жажда человеческой крови с вампиром. Она сводит его с ума. После того, как вампир впервые вкусил человеческую кровь, он только и делает, что желает ее вновь попробовать. И потом еще раз. И еще… Вампира эта жажда просто начинает сводить с ума и Ладимир день за днем наблюдал, как его брат менялся на его глазах. И он ничего с этим поделать не мог. Он все время боялся за своего брата, но теперь, когда его не стало, Ладислав для него остался в прошлом. И теперь Ладимир боялся только одного: не стать таким же, как его брат.

Прикосновение нежной руки Елизаветы