Цепная реакция - Дмитрий Николаевич Поляков-Катин

года в районе дороги на Чугуев были расстреляны 900 полураздетых пациентов больниц, среди которых было много детей и стариков. Тысячи человек стали жертвами массовых казней, специально проводимых для устрашения местного населения. (…) Из показаний бывшего сотрудника тайной полевой полиции Рейнгарда Рецлава: «Арестованных избивали настолько жестоко, что душераздирающие крики избиваемых наполняли весь дом по Сумской улице в Харькове и были слышны далеко за его пределами». (…) Из показаний свидетеля А. Беспалова: «Разъяренные немецкие канальи стреляли в упор в обезумевших людей. Они кидали детей в яму, развертев их над головой, как лягушат, и что-то чавкало, наверное, там при их падении. А некоторые еще забавлялись при этом. Хватали голых, уже полурасстрелянных, за грудь, за сосок, чиркали штыками по телу, волосы выдергивали».

Из материалов Чрезвычайной государственной комиссии, расследовавшей в августе 1944 г. преступления немецких нацистов в Яновском концентрационном лагере, организованном на- цистами в сентябре 1941 г. на окраине г. Львова. Действовал до июня 1944 г. Здесь погибло от 140 до 200 тысяч заключённых.

«Начальник следственной части Яновского лагеря Гайне просверливал тела заключенных палкой или куском железа, плоскогубцами вырывал у женщин ногти, затем раздевал свои жертвы, подвешивал их за волосы, раскачивал и стрелял по «движущейся мишени». (…) Комендант Яновского лагеря оберштурмфюрер Вильгауз ради спорта и для удовольствия жены и дочери систематически стрелял из автомата с балкона канцелярии лагеря в заключенных, работавших в мастерских, потом передавал автомат своей жене, и она также стреляла. Иногда, чтобы доставить удовольствие своей 9-летней дочери, Вильгауз заставлял подбрасывать в воздух 2—4-летних детей и стрелял в них. Дочь аплодировала и кричала: «Папа, еще, папа, еще!» — и он стрелял. (…) В 1943 году в день рождения Гитлера (ему исполнилось 54 года) комендант Яновского лагеря оберштурмфюрер Вильгауз отсчитал из числа заключенных 54 человека и лично расстрелял их. (…) Заключенные в лагере истреблялись без всякого повода, часто на спор. Свидетельница Киршнер Р. С. сообщила следственной комиссии, что комиссар гестапо Вепке поспорил с другими палачами лагеря о том, что он одним ударом секиры разрубит мальчика. Те ему не поверили. Тогда он поймал на улице 10-летнего мальчика, поставил его на колени, заставил сложить руки ладонями вместе и пригнуть к ним голову, примерился, поправил голову мальчика и ударом секиры разрубил его вдоль туловища. Гитлеровцы горячо поздравляли Вепке, крепко пожимали ему руки, хвалили. (…) Пытки, истязания и расстрелы немцы производили под музыку. Для этой цели они организовали специальный оркестр из заключенных. Оркестром заставили руководить профессора Штрикса и известного дирижера Мунта. Композиторам немцы предложили сочинить особую мелодию, которую назвали «Танго смерти». Незадолго до ликвидации лагеря немцы расстреляли всех оркестрантов».

Чтобы подготовить этот документ, Ванину пришлось обратиться к Берии. И даже не столько подготовить, сколько получить разрешение на использование. Берия выслушал аргументы разведки без какой-либо реакции, и Ванин посчитал, что усилия его напрасны. Но он ошибался: нарком тщательно обдумал его предложение. Ключевым звеном в операции была фамилия хозяина Лихтерфельдской лаборатории, и, чтобы понять, каков потенциал этого ученого, Берия пригласил к себе Курчатова и Иоффе. Услышав имя Манфреда фон Арденне, оба улыбнулись: да, крепкий изобретатель, микроскопы, осциллографы, телевидение — к нему, поговаривают, Зворыкин приезжал из Америки; хватается за всё, что ему интересно, в том числе и за эксперименты в ядерной физике — но каковы достижения? Тогда Берия молча выложил перед ними донесения Дальвига, связанные с Лихтерфельдом. Академики внимательно изучили довольно-таки разрозненную информацию, обменялись друг с другом короткими репликами.

—Баки электромагнитного разделения очень похожи на бета-калютрон Лоуренса, — заметил Курчатов. — Но это давняя история. Я видел что-то подобное около года назад… А вот это интересно, хорошо бы узнать побольше.

—Что именно, Игорь Васильевич? — спросил Берия.

—А вот, смотрите, расчеты по центрифугированию. У него, вероятно, и центрифуга имеется… И вот, Абрам Федорович, тут кое-что по методу диффузионного обогащения. Довольно оригинально… Немцы, конечно, удивляют.

Некоторое время ученые переговаривались. Потом Иоффе сказал:

—Он ведь самоучка. Научных званий нет. В Германии с этим считаются, как и у нас. Но то, что вы показали, Лаврентий Павлович, указывает на серьезный научный потенциал. Скорее всего — в это трудно поверить — но, вероятно, фон Арденне располагает действующей моделью циклотрона. И скорее всего — центрифугой. Это очень, даже очень ценно. У него определенно сильная научная группа. И сам он — большая находка.

Тогда Берия позвонил Швернику, возглавлявшему Чрезвычайную государственную комиссию по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков, и попросил его помочь разведке. Отказать Берии у Шверника причин не было, и он распорядился выдать Ванину всё, что тот пожелает.

А вот с другим документом Ванину пришлось повозиться основательно. Речь шла об информации под грифом «Секретно», полученной из Лондона от резидента советской разведки, и касалась она плана Черчилля обрушиться на измотанную долгой войной Красную Армию всей мощью мобилизованной запад- ной коалиции с привлечением сохранившихся дивизий вермахта сразу после капитуляции рейха и, главное, — внезапно. Мерку- лов был категорически против того, чтобы шокирующее донесение лондонской резидентуры вышло за пределы узкого круга допущенных лиц. В ходе рабочей встречи с тем же Берией Ванин все-таки поднял эту тему. Берия выслушал и ничего не сказал, однако в тот же день на совещании у Сталина он изложил суть предложения начразведки. Неожиданно Сталин поддержал его.

—Хорошая идея, — сказал он. — Надо только обезличить текст, чтобы не пострадали наши разведчики. Пусть Ванин действует, как считает необходимым. А мы дадим понять Черчиллю о том, что нам известно, по закрытым дипломатическим кана- лам, и таким образом упредим союзничка в его намерениях».

В итоге после углубленной переработки текст, предназначенный для Арденне, стал выглядеть так:

«Информация о намерениях Великобритании в отношении Советского Союза.

«В Великобритании по личному указанию У. Черчилля началась подготовка к разработке плана Unthinkable («Немыслимое») — плана войны против СССР. Подготовка ведется под покровом тайны, в ней принимают участие высокопоставленные специалисты по военному планированию.

Согласно замыслу, англо-американские войска на Европейском континенте начнут боевые действия против советских воинских частей в середине лета 1945 г. В этот день английские и американские дивизии без объявления войны нанесут сокруши- тельный удар по советским войскам. План предусматривает клещевое движение двумя армейскими группами. Наступление будет сопровождаться мощными воздушными налетами на важнейшие центры коммуникаций и ключевые железнодорожные мосты на главных речных преградах (Одер, Шпрее, Висла). Дополнительное наступление должно начаться из Австрии по рубежу Линц — Вена. Специальные силы на авиаматках