Цепная реакция - Дмитрий Николаевич Поляков-Катин

показана его сыну. Мальчик гордится своим отцом. Считаем положение Баварца чрезвычайно уязвимым. Тем не менее по возможности просим Баварца удерживаться до последнего, поскольку его положение уникально. Приказываем использовать все силы для обеспечения безопасности Баварца. Если Баварец посчитает, что ситуация выходит из-под контроля, обеспечьте его переход через французский коридор. Одобряем ограниченную передачу информации Шлихту, так как в Берлине усилилась внутриполитическая борьба за возможность установить доверительные отношения с западными союзниками. Важно, чтобы гестапо не перекрыло каналы связи с Даллесом, поскольку в этом случае у нас не будет возможности их контролировать.

Старик».

«Berne. Reportage de Roger Masson. 19 mars 1945.

3 марта в Лугано в ресторане «Ристоранто Бьяджи» про- шла встреча прибывших из Италии гауптштурмфюрера Гвидо Циммера из разведотдела штаба СС в Генуе, адъютанта генерала Вольфа штандартенфюрера Ойгена Дольмана и камергера Папы Римского барона Луиджи Парилли с сотрудником Даллеса Полом Блюмом. Встречу организовал капитан Вайбель. На ней также присутствовал профессор Макс Гусман. Подробности содержатся в отчете капитана Вайбеля, который обеспечил приезд немцев.

Данная встреча предшествовала личной встрече генерала Вольфа с Даллесом 8-го марта в Цюрихе в арендованной квартире на Генферштрассе. Присутствовали также профессор Гусман и сотрудник Даллеса Геро фон Шульце-Геверниц. Тема — возможность капитуляции германских войск в Италии. Встреча прошла с соблюдением всех условий конспирации.

В настоящее время генерал Вольф вновь прибыл в Швейцарию, чтобы продолжить переговоры с Даллесом в Асконе в имении на берегу Лаго-Маджоре, по всей вероятности, уже сегодня. Тема та же — капитуляция германских войск в Италии.

Есть основания полагать, что информация о начале переговоров УСС с германским руководством по атомному вооружению является искаженным отражением переговоров с Вольфом по вопросу капитуляции германских войск в Италии.

Майор Кёрстер, Бюро Ха».

«Secret Intelligence Service. Broadway Buildings, 54, Broadway, London. Section V. Top secret! CX reports. Encryption from Bern. 19/03/1945. 18: 25.

For Mr. S.

То обстоятельство, что УСС привлекло СИС к участию в операции «Кроссворд» (в американской транскрипции «Восход солнца»), не должно закрывать тот факт, что наши партнеры параллельно вступили в контакт с людьми из германского «Уранового клуба». До начала этого года мы делились с бернским подразделением УСС результатами наших переговоров по данной теме. Однако от них такой любезности не последовало. В течение последних месяцев информационная активность немецкой стороны заметно снизилась, а наш информатор в офисе м-ра Даллеса сообщил, что американцы начали свои переговоры с представителями СС, курирующими урановый проект, что наводит на мысль о двойной игре Шелленберга. Подтверждения он предоставить не смог, так как к переговорам допущен не был. Однако, всесторонне проанализировав ситуацию, я пришел к предположению, что контакт с УСС мог инспирировать кто-нибудь из наших шведских друзей, имеющих доступ к содержанию переговоров.

Поскольку никакими прямыми доказательствами я не располагаю, только гипотезы, я присмотрелся к тем персонам, которые мне доступны, и пришел к выводу, что никто из них не способен вести двойную игру. Тем не менее считаю нужным исключить из списка контактеров хотя бы одну существенную фигуру, чтобы, с одной стороны, сократить возможность утечки информации, а с другой — проследить за поведением офиса Даллеса.

Считаю, что такой фигурой должен стать Лофгрен-Хартман, с которым мы работаем очень давно и который не является непосредственным носителем информации СС, как, например, Анри Бум. Его исчезновение не приведет к разрыву связей с Шелленбергом. В этой связи прошу дать разрешение на ликвидацию Лофгрена.

V-3784—7».

Часть четвертая

Крысиные тропы вопиют

март 1945 г.

Цюрихский зоологический сад, Флунтерн, Цюрихбергштрассе,

2 марта

Hачало марта выдалось хоть и прохладным, но солнечным. Город стал походить на туристическую открытку, манящую бестелесным лучезарным теплом. Точно указующий перст, стремящийся к небу тонкий шпиль церкви Фраумюнстер рассыпа́л холодные лучи с пылающего на острие зо́лотом храмового флюгера. По парапету вдоль Лиммата зябко выстроились в ряд нахохлившиеся чайки на тонких розовых ножках как символ неотступающих холодов.

На Элен были красное пальто, такая же красная легкая шапка с ушками и кожаные перчатки. В ней ощущалась какая-то исконная, абсолютно подлинная элегантность, никак не зависящая от наряда, она совершенно не задумывалась о том, чтобы держаться или выглядеть грациозно, в ней это как будто заложено было самой природой. Хотя природа тут, пожалуй, была ни при чем. Древний род Звягинцевых тянулся от тверских бояр, тех самых, что присягнули на верность великому князю Ивану III. За четыре века потомки бородатых вельмож, сморкавшихся через ноздрю, где приспичит, изрядно пообтесались, обрели аристократический лоск, заговорили по-французски, научились изящно мыслить, музицировать и, в общем-то, кроме княжеского титула, ничем не походили на портреты своих далеких предков, украшавших парадную залу фамильного особняка на Галерной. Понятно, что после 17-го пришлось бросить всё и спасать не только честь свою, но и голову. Того, что удалось вывезти на себе и что оставалось в швейцарском банке, едва хватило на сносное, не идущее ни в какое сравнение с петербургским style de vie существование на чужбине; эдакого падения глава семейства не простил бы большевикам и под угрозой египетской казни. Тем не менее Элен росла в эфире утонченных впечатлений под заботливым оком обожавшей ее тетушки, которая старалась привить ей манеры, оставшиеся в далеком прошлом. России она не помнила и не знала, однако под воздействием побед Красной Армии возгорелась патриотизмом и желанием быть полезной далекой, загадочной родине. В свою очередь, происхождение Чуешева было самое что ни на есть рабочее: мать — ткачиха, отец — машинист железнодорожных составов, но между ним и Элен не возникло никакого противоречия, возможно, и потому, что досконально они не знали прошлого друг друга, кроме того, что она — княжна-эмигрантка, а он — русский разведчик.

Утром Элен позвонила Чуешеву и предложила встретиться — ближе к вечеру, хоть бы в городском зоосаде, в котором Чуешев еще не бывал.

В зоосаде было немноголюдно. Не дожидаясь прихода сумерек, на дорожках загорелись желтые фонари. Элен взяла его за руку и потащила вдоль вольеров к площадке молодняка, где одновременно резвились детеныши тигра, медведя, горного козла, барсука и волка. Забавные выкрутасы медвежонка на деревянной горке вызывали взрывы смеха среди столпившихся перед площадкой детей. Им без всякой сдержанности вторила княжна. Вот на горку вскарабкался тигренок, оступился и кубарем скатился на голову медвежонку, который от неожиданности кувыркнулся через голову. Дети завизжали от восторга. Издали донеслись трубные призывы слонов.