Антихрист - Александр Кашанский

— Слушай меня внимательно и ничему не удивляйся. Я твой внук. Сын твоей дочери Татьяны. Я сумел попасть в ваше время из будущего, в наше время это возможно. Не подвергай это сомнению, так будет проще. Вот он я — это факт. Я пришел сюда специально, чтобы спасти тебя. Ты погиб в том бою, что будет завтра. Я этого не хочу, и все можно изменить. Это в моих силах. И твои товарищи будут спасены.

Дед очень долго молчал. Все это время он, не отрываясь, смотрел на Ивана и думал. Потом прикоснулся своей шершавой ладонью к щеке Ивана. Иван увидел, что дед прослезился.

— Значит, Танечка выросла.

— Да, все твои дети остались живы. Все выросли. А бабушка умерла всего лет шесть назад, ну от того времени, из которого я сюда попал. И замуж не выходила…

— А как война-то кончилась?

— Мы победили. Победили в сорок пятом. Война кончилась в Берлине.

— А я погиб весной сорок второго?

— Да.

Дед сел на землю и обхватил руками голову. Иван сел напротив и стал ждать. Наконец дед заговорил.

— Ты правильно говоришь. Понять, как это так все у тебя получилось, — невозможно. Только Бог может такое… Только я ничего менять не буду, даже если ты и мой внук.

— Почему, дед? Почему?

— Потому что неправильно это. Бог рассудил так, а ты хочешь это поменять и мне предлагаешь. Нет уж, внучек, нельзя, раз уж суждено мне было здесь помереть, так тому и быть.

— Ничего не хочешь менять?

— Нет, — мотнул головой дед, — не хочу.

— А товарищи твои, как они?

Дед вздохнул и покачал головой.

— Я знаешь, что думаю? — дед остановил свой острый взгляд прямо на глазах Ивана. Тот даже поежился. — Я думаю, что ты задумал что-то недоброе. Или задумал, или этого не понимаешь. Иван, если ты это сделаешь, что-то будет нехорошее со всеми. Со всеми, Иван. И неважно, кто ты на самом деле, но этого делать нельзя.

— Почему ты так думаешь?

— Мне нравится лето, но это не значит, что все время должно быть лето, если у нас в Сибири все время будет лето, все погибнет или переродится! И наоборот, где-то все время лето, и там не должно быть зимы. Как заведено, так пусть и идет. Люди-то останутся, а жить им будет нельзя.

Дед, произнеся эту длинную фразу, глубоко вздохнул, как бы отдышался.

— Не хочешь жить?

— Жить я хочу.

— Так живи же, это же возможно.

— Не такой ценой.

— Никто не знает, что в этом мире почем…

— И ты не знаешь. Чего тебе не сидится в своем доме, шастаешь по всему свету, людей путаешь, с толку сбиваешь.

— Мне надо определить, что мне надо делать в своей основной жизни, вот и шастаю.

— И что, там нет ответа?

— Нет.

— Женись, строй дом, работай, если руки и голова на месте. Не лезь ты в Господние дела. Плохо это… очень плохо.

— А если от меня зависит, быть или не быть Концу света, тогда как?

— Конечно, не быть концу! Чего тут думать-то.

— А чего тянуть-то, ради чего, все равно ведь он неизбежен. Ведь ты вот не хочешь отодвинуть свою смерть.

— Я другое дело, чего ты меня равняешь. Я мщу… по-другому не могу.

— Прости ты немцев. История все уладит. Прости — так ведь завещал Господь.

— А вот это не твое дело! Понял? — сжал дед кулаки. — Ишь, нашелся. Не лезь не в свои дела.

— Ты предлагаешь мне ничего не решать. Но тогда все произойдет без меня, и решит кто-то другой.

— Кто решит? Кто?! — Дед наклонился к Ивану и прошептал: — Уходи, кто бы ты ни был, уходи… Ты… тебе… — голос деда сорвался. — Ишь, чего задумал, решать за нас…

Иван встал, ему было очень обидно, что дед не понял его, в его глазах он прочитал ненависть. «Сколько ненависти в этом человеке», — подумал Иван.

— Ладно, прощай, дед. Оставайся здесь, если хочешь. Я пошел.

Иван постоял немного, опустив голову. Он почувствовал тяжелую руку на своем плече.

— Да, очень ты похож на моего отца. Вылитый он.

— Чудеса… Как это у тебя получилось? Было б время побольше, рассказал бы, ну да некогда. Иди, Иван. Иди прямо отсюда. Ребятам я скажу, что нет никакой верной надежды ни на какую шахту. Иди. Прощай…

Дед быстро повернулся и пошел на красные отблески костров. Иван пошел в другую сторону, не зная, куда и зачем он идет.

Пройдя по лесу метров сто, Иван остановился. «А куда я иду-то? — подумал он. — Надо возвращаться в свое время. — Он уже собирался сделать это, но вдруг прервал уже начатую фразу. — Стоп, а кто будет докапывать могилу и хоронить солдат? Нет, теперь я уже из этого времени таю просто не уйду. Здесь у меня появились обязательства».

Иван повернулся и медленно пошел к кострам. Он решил вернуться и, не показываясь солдатам, ждать, когда кончится бой. «Раз уж я остался здесь, есть смысл подождать и посмотреть, как все-таки это было. Как на самом деле погиб мой дед».

Иван подошел к краю леса метрах в ста от того места, где был лагерь. Отсюда все было хорошо видно, а его самого за густым подлеском вряд ли можно было заметить. Иван сел на бревно и стал наблюдать за действиями солдат. Всего их было пятнадцать человек. Они развернули орудия в сторону дороги, установили их и стали рыть или, скорее всего, дорывать окопы. Один из солдат увел четырех лошадей куда-то в лес. Его долго не было. Работали солдаты быстро и ладно — без лишних разговоров и команд. Солнце еще не взошло, когда все, по-видимому, было готово. Солдаты сели в круг и закурили. Они о чем-то разговаривали, но о чем — Иван не слышал, да его это особенно и не интересовало. «Вот люди, — думал он, — они знают, что сегодня погибнут. Некоторые из них надеются, что уцелеют, это свойственно человеку — надеяться. Но они наверняка знают, что шансы остаться живыми — ничтожны. У них дети, любимые, наверное, а их заставили воевать и они скоро погибнут. Они идут на смерть сознательно. — Тут Ивану пришла в голову мысль: — Значит, нельзя, чтобы люди знали о Конце света, потому что они не на войне и не солдаты. А я знаю опасность, я солдат и должен воевать. Только за что? Они-то знают, за что воюют. Дед? Тот мстит. Санька этот? Он делает, как дед. Потому что дед любит Саньку. Василий? Про того не знаю. Но он со всеми, потому что беда у них общая — враг на их земле. Враг пришел, чтобы навязать им свою волю, а они этого не хотят. Сейчас только это движет ими, да еще простая человеческая солидарность. На миру и смерть красна. У них нет командиров, и за их спиной не стоят заградительные батальоны или как там они назывались… В этом нет законченной формальной логики, но есть какая-то своя — неформальная. Есть, значит, ценность, ради которой стоит воевать, в том числе и с Сатаной, да и вообще с кем угодно, эта ценность — свобода. А кто-то взялся за нас всех решать, что жить в этом мире нам хватит, что есть другой, лучший».

Рассуждения Ивана были прерваны шумом моторов. Шум возник откуда-то внезапно, превратившись в угрожающий рев. Иван посмотрел в сторону, откуда доносился этот шум. Тут из-за косогора выполз на дорогу первый танк с крестами, следом за ним еще один, потом грузовик с солдатами, потом еще танк и еще… Всего в колонне было двенадцать танков и два автомобиля, сзади ехал легковой автомобиль и четыре мотоциклиста.

Немцы заметили орудия почти сразу. Первый грузовик тут же остановился, солдаты стали выпрыгивать из кузова. Танки тоже остановились. Произошло некоторое замешательство.

В это время раздалось два орудийных выстрела. Иван не ожидал, что пушки стреляют так громко. Один танк загорелся. Остальные, развернувшись, все разом, взревев моторами, двинулись к пушкам, около которых быстро и слаженно работали, поднося снаряды, заряжая и наводя, русские солдаты. Иван смотрел на это зрелище, как завороженный. Казалось, каждая секунда растягивалась в минуты, как в замедленном кино. Он видел лица солдат, на них отражались разные чувства: сосредоточенность, увлеченность, какой-то жестокий азарт — только страха не было. Дед был наводчиком. Он смотрел в прицел, быстро крутил какие-то ручки и, отскочив, дергал шнурок. Загорелся еще один танк. Остальные танки начали стрелять. Земля вокруг орудий вздыбилась от разрывов. Иван увидел, что некоторых солдат ранило, кого-то, наверное, и убило, кто-то пополз на четвереньках, один катался по земле и кричал. Дед орал: «Снаряд!» — да так, что его голос, казалось, был слышен даже через грохот разрывов. Кто-то поднес снаряд. Еще один танк загорелся.

Слишком короткое было расстояние между дорогой и маленькой батареей. Ее орудия успели сделать совсем немного выстрелов и были уничтожены. Когда расстояние между танками и разбитыми орудиями сократилось до двадцати метров, Иван увидел, что в лес побежали двое солдат, один из них был дед. Им удалось добежать до леса и скрыться среди деревьев. Теперь наступал самый интересный для Ивана момент. Как погибнет дед?

Танки, проутюжив траншеи и смяв орудия, тут же повернули назад и не задерживаясь ушли вперед по той же дороге — видимо, очень торопились. Остался один грузовик и легковой автомобиль, они отъехали в сторону, за лес. Иван слышал голоса солдат, рассыпавшихся по лесу. «Ищут убежавших», — подумал Иван.