Двойной без сахара (СИ) - Горышина Ольга

За домом лужайка для игры в мяч, какие-то деревья у глухого забора, чуть дальше качели с песочницей, а потом бескрайние владения фейри, заканчивающиеся каменным мостом, оказавшимся железнодорожным.

— Мы все это с мамой сделали, — начала экскурсию Кейтлин едва различимым шепотом.

Впрочем, на этой фразе все и закончилось. Я забыла, говорить нельзя. Только по сторонам глядеть. Здесь явно не нарушали покой сказочного народца: землю застилали сухие ветки, которыми можно было бы при желании отапливаться целый год. Они нещадно завалили пень, к которому была приделана красочная дверца, подле которой сидела фея — фигурка, правда, была больше домика, и жила, небось, снаружи вместе с огромным белым единорогом, за спиной которого вздымались мухоморы, красные, на тонюсеньких ножках. Милый уголок, но не впечатляющий — у нас этого хлама пруд-пруди в магазинах, и расписанные, и под роспись — только знай со вкусом расставляй. Но здесь главенствовали детские поделки — расписанный под домик скворечник, размалеванное под страшную рожицу место спила, несуразные глиняные грибы… И к каждому дереву в обязательном порядке приставлены крошечные дверцы, выдававшие ляпами работу ребенка. Все мило, с любовью, но хвалить без статуса учителя мне не хотелось, и я радовалась обязательному молчанию.

— А это я сделала в этом году. Правда, дядя Шон испортил, пока прикручивал.

Тропинка уже повернула обратно к дому, и мы шли вдоль стены, к которой были прикручены абстрактные дизайны из разного хлама, какие мы делали с детьми на день защиты окружающей среды. Кейтлин указывала на старое ржавое зеркало, через которое шел поезд, скрученный из проволоки разного цвета — терпения на его создание надо было много. Шон, видно, расколол зеркало, пока сверлил дырки, но сколы только придали работе футуризма, и я поспешила успокоить юного дизайнера и реабилитировать в ее глазах непутевого дядюшку, сказав, что иногда гениальное рождается из очевидных на первый взгляд ошибок.

— А можно я покажу тебе свои рисунки? — ухватилась за меня Кейтлин, позабыв, что надо вести себя тихо, и потащила обратно в дом. Да, хватка у нее от дядюшки — не вырвешься, а вот и он сам в дверях и сразу к нам, вернее ко мне, чтобы я не успела зайти в дом, что ли?

— How do you fancy some ceol agus craic now? — Шон по-дружески похлопал меня по плечу. — It means «music and fun» in Irish? (Это означает музыка и веселье на ирландском.)

Перевод мне не требовался. По-английски это означало просто — «нам нужно свалить». И мне, кажется, даже не предлагали переодеться.

— Вот ключ, — Мона выкатилась из дверей и сунула брелок в протянутую руку брата. — Не забудь запереть засов. Дверь открывается от ветра.

На меня она не смотрела, но я сумела перехватить взгляд, направленный на Шона. Он явно разбудил злую фейри. Зачем было тащить меня сюда? Зачем?

— Я помню. Уложи детей пораньше. Если не будет дождя, мы выедем с самого утра.

— Шон, возьми машину. Ну, пожалуйста…

Я заметила, что глаза ее блестят.

— И что я буду там делать? А? Слушать пиликанье Деклана?

— Шон, не смей так говорить о моем муже! — выкрикнула Мона и схватилась за бок.

— Тогда и ты не смей говорить так о своем брате. Еще и при детях.

— Прости, Шон. Я просто… — Мона сделала к нему шаг и упала головой на грудь. — Я боюсь…

— Мона! — перебил Шон и схватил сестру за плечи. — Я себя контролирую, хватит накручивать себя без повода! И я не один, — он бросил Мону и схватил за руку меня. — Я не подумаю напиваться при посторонних. Никакого виски. Только пиво. Я тебе обещаю. Я бы не пошел сегодня в паб, если бы твой муженек не играл. Я обещал Лане хороший фидл, понимаешь?

— Пусть завтра будет дождь, — выплюнула Мона свое проклятие и скрылась в доме.

— Иди успокой мать! — Шон повернулся к племяннице и испепелил несчастную взглядом, как будто она была виновата в их ссоре. — Слышала меня?

Кейтлин поджала губы и ушла в дом.

— Зачем ты так грубо?

Вопрос был риторическим. Я и не ждала ответа, и не получила.

— Шевелись!

Шон направился к машине и открыл багажник, чтобы достать пальто. Он позабыл про этикетки; пришлось остановить его и отколоть булавки. Вечер прохладный, но не зима. Однако варианта вернуться в дом за кофтой, похоже, не было. Шон сунул в карман наличку и швырнул бумажник в багажник.

— На случай, если ты мне тоже не доверяешь.

Я накрыла ладонью руку, захлопнувшую багажник.

— Я доверилась тебе в чем-то более важном и опасном, чем лишняя кружка пива.

Шон не двинулся, будто нашел что-то интересное в моей руке. Ах, да, кольцо…

— Спасибо за доверие.

Он сжал мои пальцы и потащил вверх по дорожке к воротам, за которыми через два частных дома начиналась промышленная зона — как добираться отсюда до центра, я была без понятия. «Убер» Шон не вызвал, и я не была уверена, что он взял с собой телефон. Но через минут пять мы набрели на остановку и почти сразу пришел автобус.

— Если бы она проорала на меня лишние пять минут, то мы бы точно опоздали, — прорычал Шон себе под нос.

Бедный, ну за что же тебе от баб все достается и достается… Я обняла его, и он плюхнулся носом мне в плечо. В таком состоянии тебе точно не следует садиться за руль, да и ехать здесь так мало, что я и число остановок сосчитать не успела.

Еще не стемнело, но фонарики весело расцветили центр Корка. Несколько главных деревенских улиц вместе, вот и весь знаменитый город, если не вдаваться в ненужные детали. Только столбики лишние, я несколько чуть не снесла бедром, пытаясь представить, что на ногах туфли, а не кроссовки. С другой стороны они не позволили мне свалиться под колеса проезжающей машины. Господи, и Мона предлагала брату тащиться сюда на машине и лавировать между пешеходов, не отличающих проезжую часть от пешеходной зоны? И это еще даже не стемнело… И все, видимо, пока трезвые.

Паб «Оливер Планкетт» оказался слишком популярным, мы еле протиснулись в двери. Но толкучка была мнимой — в середине ни души, но шум продолжал глушить слова, и я даже не поняла, что Шон спросил у девушки в униформе, а та в ответ ткнула пальцем в потолок. С первых ступеней лестницы я начала различать музыку — фидл, конечно же, перепиликивал всех.

— …

В общем я не разобрала слов Шона, но поняла их смысл. Ни одного свободного столика, если не считать… Да, крохотный, на двоих, прямо у сцены на глазах музыкантов. Шон пожал плечами и предложил присесть у бара.

— Только тогда без еды.

Как будто тот столик предполагал еду! Есть на глазах у музыкантов вообще свинство, а знакомых — наглость в кубе. Однако выпивка на голодный желудок могла закончиться еще более плачевно. Шон не двигался, ожидая моего решения, и пока я думала, и у барной стойки не осталось ни одного свободного стула. С глубоким вздохом мы уселись у сцены. Вернее нас туда отконвоировала официантка, которой Шон заказал два «Бимиша».

— Надо поддерживать местных, — улыбнулся Шон и поднял глаза к сцене, чтобы в перерыве между песнями пожать протянутую руку от всех трех музыкантов.

Деклана я постеснялась рассматривать. Больше смотрела на гитариста- солиста — ему нет и тридцати, а аккордеонисту явно перевалило за шестьдесят, и огромный пивной живот явно мешал ему держать инструмент. Слов песен я почти не разбирала — слишком била по ушам колонка и мешал шум с соседних столиков — но они определенно были о любви, как большинство ирландских баллад. Мы молчали, хотя я бы предпочла разговаривать и смотреть на Шона — шея затекла тянуться вверх к музыкантам, но Шон не желал официального трепа, а ни о чем лишнем кричать нельзя.

Наконец музыка смолкла, солист попросил небольшой перерыв, и Деклан, убрав скрипку под стул, спрыгнул к нам, чтобы обнять Шона и пожать мне руку. Ему же около пятидесяти? Не дашь. Высокий, худой, без седины даже на висках. Может, конечно, под фетровой шляпой имеется плешина, а так очень даже ничего — сыновья на него очень похожи, и умение играть явно получили от папочки. Голос красивый, поставленный — чувствуется учитель со стажем. Наверное, им и заворожил рыжую девчонку. Взгляд у него оказался совсем не оценивающим — его сыновья рассматривали меня куда внимательнее. Пустые слова, как мне нравится Ирландия и как я нашла Корк не требовали ответа. А от предложения забрать нас после концерта Шон тут же отказался, сказав, что мы еще даже не начали пить. Действительно оба стакана так и остались нетронутыми. В отличие от жены, Деклан никак не отреагировал на слова шурина.