Двойной без сахара (СИ) - Горышина Ольга

— Дети забираются, а ты что, не сможешь?

Настырный! Я поднимусь по наружному камню, а ты карабкайся внутри, раз такой умный! Но я не озвучила свою мысль — этот экземпляр мужского рода на всякую дурь способен. Так что карабкаться только мне. И я влезла, и мы как-то умудрились поместиться на выступе вдвоем, когда Шон решил не оставаться внизу.

— На чем это играют? — спросила я, вновь услышав музыку.

— Ирландская волынка.

— Я хочу посмотреть.

— Только после камня. Пошли.

К камню оказалась очередь длинной во всю винтовую лестницу внутри башни. Нога в ногу, сколько косноязычных тут собралось! Ничего им не надо, ни в одну комнату не войдут из-за страха пропустить свою очередь, но мы выпрыгнули в зал с огромным камином, до которого не дотянуться было даже забравшись к Шону на плечи — впрочем, я проигнорировала подобное предложение — градус несерьезности в нем, походу, приближался к ста процентам. Или это нервы? За идиотской улыбкой скрывается дикий страх повести себя не так в доме Моны. Возможно, Шон уже раз сто пожалел, что притащил меня сюда. Надо попытаться взять ситуацию под контроль. Быстрее поцеловать камень и бежать, пока Шон не выкинул какой-нибудь непоправимый фертель.

— Пока не восстановили лестницу, людей поднимали на веревках до того камня, до которого у поднимавшегося хватало сил дотянуть идиота, — улыбнулся Шон, предлагая мне не возвращаться в очередь. — Ас американцами поступили вообще как с полными дебилами. Им отвезли простой камень и по всей Америке стояли очереди его поцеловать.

Мне хотелось пнуть его, или хотя бы оттоптать начищенные ботинки. Я, конечно, уже стала для него полностью русской, но эта улыбочка стоила тысячи его слов про американцев. Он сам канючил про магию, и сейчас я назло влезу обратно в очередь и поцелую камень, чтобы у меня на каждое его слово находилось в ответ сто. По крайней мере.

Меня действительно пустили обратно — это же очередь из американцев! И потому теперь Шон держал язык за зубами — все-таки он себя контролирует, и все шутки у него продуманы. На верхней открытой площадке очередь пошла быстрее. И когда до камня оставалось человек десять, мне захотелось уйти, но выхода из этого конвейера не было. Проход специально сделали узким, чтобы никто не разминулся с двумя маньяками — один запихивал человека в дырку в стене, а другой вытаскивал и пытался поставить на ноги.

— Ты первый, — толкнула я Шона, потому что меня реально затрясло, когда я увидела, что эти двое сотворили с крохотной китаянкой. Снаружи, вернее — внутри

— остались только ее ноги. Отпусти они ее — и та бы камнем полетела вниз. К счастью, они ее вытащили, и китаянка спокойно так ответила, что все равно не дотянулась. Подобный аттракцион могли придумать только ирландцы!

— А если он отпустит? Случайно… — спросила я более чем серьезно.

— Ирландские мужчины никогда не отпускают женщин случайно…

Хорош ответ! А чего я ждала от Шона? Я уже доверилась одному ирландцу и пожалела об этом. Надеюсь, после этого мне не придется жалеть. Дядька действительно крепко держал меня за ноги, но я все равно ухватилась за камень, когда ветер начал трепать мне волосы.

— Который камень магический? — сумела я докричаться до служителя, и получила ожидаемый ответ — «Любой!»

И все же я нашла камень — он был темнее остальных от тысяч губ. Какой идиотизм! Зачем я тут?! Но пришлось поцеловать — только так я могла вновь встать на ноги. Однако слов для Шона не нашлось. Мы молча спустились вниз и пошли на звук музыки. Вновь на пионерском расстоянии, но я не стала даже брать его под руку, чтобы не напроситься на очередной комментарий про тупых американцев.

А потом и говорить окончательно расхотелось, потому что у меня отпала челюсть

— музыкантами оказались двое мальчишек. Не старше двенадцати, точно. Под одной рукой зажат мешок, под другой — меха, а пальцы бегают по деревянной дудочке. Оба отбивают ногой такт, чтобы играть в унисон, наверное. Ни на кого не смотрят — пиликают себе в удовольствие. Люди останавливаются, кто-то даже бросает монеты в раскрытый деревянный чемодан. Сколько они уже так сидят? Два часа минимум, а то и все три! На них спортивные курточки, но голые ноги давно покрылись мурашками. Брр. Бедные… За что ж их так? Работнички волынки!

А у меня ни одного евро для них. Я глянула на Шона, и тот сразу полез в карман, но я не приняла монеты. Пусть сам даст музыкантам. Шон медленно подошел к мальчишкам и добавил пару монет к их скромному заработку. Один поднял голову, чтобы кивком поблагодарить, и тут же швырнул инструмент на скамейку, а потом, как обезьянка, с визгом вскарабкался на Шона, а второй мальчишка ухватился за волынку, чтобы та не упала.

— Рзй! — Шон попытался высвободить шею, но с первого раза у него не получилось. — Ты сейчас меня придушишь!

У меня взяло больше минуты, понять что к чему. Хотя, если бы он не крикнул второму «Дерри, собирайся!», я, возможно, еще долго простояла истуканом.

Второй мальчик тут же сложил обе волынки в чемодан и закрыл.

— Я сам! — бросил он, когда Шон попытался забрать чемодан.

Дерри почти волочил его по земле, но шел.

— А вы поздороваться не хотите?

Мальчики обернулись, кивнули и в унисон поздоровались, и больше ничего. Рэй вновь повис на руке Шона.

— Ты поесть что-нибудь привез?

— Кексы. Твои любимые.

— И все?

— Два кекса.

— Я сказал, что я есть хочу.

— Ты должен был сказать «спасибо, дядя Шон». Или ты сказал, а я не услышал?

— Спасибо, дядя Шон, — прокартавил Рэй и отцепился от руки, явно обидевшись.

— Я есть хочу. Ты на целый час опоздал. Я умираю с голоду.

— А что тогда не купил ничего? Достаточно заработал сегодня. А если копишь, то голодай и помалкивай.

— Ему хватит кекса, — буркнул Дерри, перекладывая чемодан в другую руку. — Жрать меньше надо. Ма нормально еды дала.

— Это тебе нормально, а я расту. Я его на три сантиметра перерос и тебя скоро догоню, — и Рэй встал на цыпочки, чтобы дотянуться до плеча дяди. — У тебя шоколадка есть? — спросил он елейным голосом.

— Хватит клянчить! — заорал на него брат, и я удивилась, что не съездил вдобавок ему по ногам чемоданом, а ведь явно замахнулся.

— Шоколадка для меня, — выдала я, пытаясь обратить на себя хоть какое внимание.

Мальчики обернулись и уставились на меня.

— У тебя акцент. Откуда ты? — спросил Рэй совсем беспардонно.

— Она из России, — ответил Шон на последнем звуке вопроса.

— Вау! А че ты здесь делаешь? — вмешался Дерри.

— Рисую.

У-ти боже мой! Если эти двое так на меня набросились, то что устроят мне Мона с Кейтлин…

Глава 33 "Еще по пиву за ирландское счастье?"

— Please be quiet! Don’t wake them up. The fairies are evil creatures!

— предупредила меня Кейтлин с таким серьезным видом, что я не посмела улыбнуться. (Пожалуйста, не шуми. А то разбудишь их. Фейри очень злые создания.)

Сама, как фейри. Кудрявая рыжая бестия с горящими глазами. Кровь с молоком. Копия матери, потому, небось, и любимица отца. Я и сама готова была расцеловать каждую ее веснушку лишь за то, что Кейтлин вытащила меня из гудящего от напряжения дома.

Мона целый день морально готовилась ко встрече со мной, но улыбка осталась натянутой. Либо она не поверила брату, либо была не в состоянии принимать постороннего в доме. Какой месяц, не понять. Два надувшихся шарика: живот побольше, голова поменьше. Малышня меня вообще не заметила, как, впрочем, и Шона. Пятилетка крутился подле фруктов, не в силах выбрать яблоко, а трехлетка оттягивал подол, что-то требуя от матери. Старшие мальчишки сразу уселись за стол, и Мона не знала, что делать — бежать показывать мне комнату или кормить сыновей. В итоге наверх меня повела маленькая хозяйка — Кейтлин выселили к братьям, наверное, под обоюдные вопли, чтобы отдать мне настоящий домик фейри: потолок треугольный с крошечными окошками, а стены красные, а не по-девчачьи розовые, и покрывало на узенькой кроватке тоже горит огнем. Шон остался внизу вместе с рюкзаком, но у меня все равно не хватило бы времени распаковать вещи. Кейтлин потащила меня в сад через боковую дверь.