Где Цезарь кровью истекал (сборник) - Рекс Стаут

– Зачем? Чтобы убедиться, что я врач? Все в порядке. Лежите спокойно.

– Что это за чертовщина? – послышался голос Клея Эшли где-то возле моего локтя. – Вы говорите, в него стреляли? Что произошло?

– Тихо там, пока я не разберусь, что́ с ним, – даже не обернувшись, властно распорядился док.

В дверь снова настойчиво постучали. Я пошел открывать, и Эшли последовал за мной. Это был мой приятель Оделл с парочкой полицейских. За ними маячила зеленая куртка из главного холла.

– Убирайся отсюда и держи рот на замке, – велел Эшли зеленой куртке.

– Я только хотел сказать вам, сэр, что слышал выстрел и двое гостей послали узнать…

– Скажи им, что ничего не знаешь. Скажи, что ружье случайно выпалило. Понятно?

– Да, сэр.

Я проводил всю четверку в свою комнату. Игнорируя Эшли, которого Вульф относил к буржуа, я обратился к полицейским:

– Ниро Вульф сидел в кровати и повторял речь, которую должен произнести сегодня вечером. Я стоял в четырех ярдах от открытого окна и смотрел в текст, чтобы поправлять его. Что-то за окном привлекло мое внимание. Не знаю, движение или звук. Я взглянул за окно, но сумел уловить только легкое движение ветки. Я швырнул в направлении окна рукопись и в ту же секунду увидел ствол ружья. Вульф окликнул меня, со щеки его капала кровь. Я подошел, чтобы осмотреть рану. Потом позвонил и вытирал кровь, пока не пришел врач, а это было за минуту до вас.

Один из полицейских вытащил блокнот:

– Ваше имя?

– Арчи Гудвин.

Он записал.

– Вы заметили в кустах кого-нибудь?

– Нет. Позвольте сказать, что прошло не больше десяти минут с момента выстрела. Я сообщил все, что знаю. Если вы оставите вопросы на потом, сможете пойти по горячему следу.

– Я хочу видеть Вульфа.

– Чтобы спросить, не я ли стрелял в него? Я не стрелял. Но мне известно, кто это сделал. Тот же самый человек, который во вторник зарезал Ласцио. Не знаю, как его зовут, но это тот же парень. Вы двое хотите поймать этого молодчика? Так идите по следу, пока он не остыл.

– Почему вы решили, что это сделал тот же, кто убил Ласцио?

– Да потому, что Вульф стал копать слишком глубоко, и убийце это не понравилось. Вообще-то, найдется немало людей, которые предпочли бы видеть Ниро Вульфа мертвым, хотя и не в этих краях.

– Вульф в сознании?

– Безусловно. Сюда, пожалуйста.

– Пошли, Билл.

Они двинулись в комнату, за ними – Эшли и я, а Оделл позади. На столе в комнате Вульфа были разложены бинты и прочие медицинские принадлежности, работал электрический стерилизатор. Вульф лежал на правом боку спиной к нам, и врач что-то делал с его лицом.

– Ну как, док?

– Кто тут еще? – Доктор повернул голову. – А, это вы, ребята. Сквозная рана щеки. Я зашиваю ее.

– Кто это? – осведомился Вульф.

– Молчите. Полиция штата.

– Арчи? Ты где, Арчи?

– Здесь, босс. – Я шагнул вперед. – Ребята хотят узнать, не я ли стрелял в вас.

– С них станется. Идиоты. Убери их отсюда. Убери всех, кроме врача. Я не гожусь для приема гостей.

– Мы хотели узнать, мистер Вульф… – начал полицейский.

– Мне нечего сказать, кроме того, что кто-то выстрелил в меня через окно. Разве мистер Гудвин не сказал вам этого? Вы полагаете, что можете поймать стрелявшего? Попробуйте.

– Это не разговор, – взвился Клей Эшли. – Вся эта чертовщина началась с того, что я позволил собраться здесь людям, которые не входят в мою клиентуру. Совсем не входят. Мне кажется…

– Я знаю, кто это. – Вульф начал поворачивать голову, но врач мягко остановил его. – Это мистер Эшли. Его клиентура! Тьфу! Выстави его отсюда. Выстави их всех. Ты слышишь меня, Арчи?

– Хватит! – решительно сказал доктор. – Когда вы говорите, рана начинает кровоточить.

Я повернулся к полицейским:

– Идите, ребята. Стрелок уже далеко, вам ничто не угрожает. Вы тоже, – обратился я к Эшли. – Мое почтение вашей клиентуре. Проваливайте!

Я проводил их до главного холла. Там Оделл и Эшли оказались впереди, и я дернул за рукав одного из полицейских. Тот остановился. Второй, увидев это, тоже притормозил.

– Послушайте, – произнес я примирительно. – Мое предложение пуститься в погоню не понравилось вам. Попробую еще разок. Тип, что зарезал Ласцио и стрелял в Вульфа, даром времени не теряет. Ему может прийти фантазия еще поупражняться в стрельбе. Стоит чудесная погода, и Вульф не захочет закрывать окна или задергивать шторы. И черт меня побери, если я стану сидеть и караулить, не шевельнется ли ветка. Мы приехали к вам живые и хотим целыми унести отсюда ноги сегодня в двенадцать сорок. Как насчет того, чтобы поставить пост под нашими окнами? Там есть чудесная скамейка.

– Весьма признательны за совет. – В голосе первого слышался сарказм. – Не послать ли в Чарлстон за полковником, чтобы вы могли дать ему указания?

Я махнул рукой:

– Я очень расстроен. Я не спал, в моего босса стреляли, и пуля лишь чудом не попала в мозг. – Я старался говорить как можно вежливее. – Было бы очень неплохо, если бы за нашими окнами понаблюдали. Вы сделаете это?

– Да. Я позвоню и вызову кого надо. – Он уставился на меня. – Вы ничего больше не видели, а?

Я сказал, что нет, и они ушли.

В комнате Вульфа разыгрывался спектакль оказания помощи пострадавшему. Наблюдая, я стоял в ногах кровати, и вдруг мой взгляд упал на странички речи, все еще лежавшие на полу. Я поднял их и внимательно осмотрел. Так и есть, пуля прошла насквозь и погнула скрепку, которой были соединены листы. Я разгладил бумагу, положил рукопись на секретер и вернулся на свой пост в ногах кровати.

Врач работал неторопливо, но тщательно и квалифицированно. Он начал зашивать рану, и Вульф, лежащий с закрытыми глазами, шепотом сообщил мне, что отказался от обезболивания. Его рука, вытянутая вдоль одеяла, сжималась в кулак каждый раз, когда игла протыкала кожу. Он мычал. После нескольких стежков он спросил доктора: «Мое мычание не мешает вам?» – «Нет», – сказал доктор, и мычание стало громче. Когда с наложением шва было покончено, доктор приступил к перевязке и сказал мне, что рана, хотя и поверхностная, довольно болезненна, а потому пациенту нужен покой. Он сделал перевязку с таким расчетом, чтобы бинты не понадобилось менять до приезда в Нью-Йорк. Пациент настаивает на том, что вечером все-таки произнесет речь, но, если в результате такого напряжения лицевых мышц потечет кровь, следует вызвать врача. Лучше всего раненому оставаться в постели до ужина.

Он кончил. Сестра помогла ему собрать все причиндалы, включая окровавленные полотенца. Она предложила Вульфу помочь переменить испачканную пижамную куртку, но он отказался. Я достал чековую книжку, однако доктор сказал, что поставит услуги в счет, обошел вокруг кровати, заглянул в лицо Вульфу и сделал последние предостережения.

Я проводил их до самого холла и сообщил зеленой куртке, что в шестидесятом номере никаких посетителей не принимают. Пациент лежал на правом боку, закрыв глаза.

Я снял трубку:

– Алло, коммутатор? Слушайте. Врач предписал мистеру Вульфу полный покой. Нельзя ли сделать так, чтобы телефон не звонил? Я не знаю…

– Арчи! Отставить это, – донеслось из комнаты.

– Подождите минутку, – сказал я в трубку. – В чем дело, сэр?

Вульф, не шевелясь, проговорил:

– Отмени свое распоряжение насчет телефона.

– Но вы…

– Отмени.

Я попросил коммутатор восстановить статус-кво, повесил трубку и подошел к страдальцу.

– Прошу прощения. Я не желаю встревать в ваши личные дела. Если вы хотите, чтобы телефон трезвонил…

– Я этого не хочу. – Он открыл глаза. – Но мы ничего не сможем сделать, оставшись без связи. Ты, кажется, сказал, что пуля продырявила мою речь? Дай посмотреть, пожалуйста.

Он говорил таким тоном, что я не стал спорить, взял с бюро рукопись и передал ему. Он перелистал ее и, обнаружив ущерб, нанесенный пулей, нахмурился еще сильнее.

– Надеюсь, ты сможешь прочитать это, – изрек он, отдавая рукопись. – Зачем ты ее бросил?

– Затем, что держал ее в руках. Если бы она не приняла на себя удар, вы могли бы получить серьезную рану. Или же, что я тоже допускаю, пуля вообще могла не коснуться вас. Все зависело от его меткости.

– Полагаю, этот человек – болван. Я ведь уже умыл руки. У него был великолепный шанс избежать разоблачения. Но теперь мы его поймаем.

– О! Без сомнения.

– Конечно. Я очень терпелив. Но, Бог свидетель, я не собираюсь делаться покорной мишенью. Пока меня перевязывали, я обдумал детали. У нас мало времени. Дай мне зеркало. Воображаю, на кого я похож.

– Вас чудесно декорировали.

Я передал ему зеркало. Он принялся внимательно изучать свое отражение.

– Что до этой птицы, я за то, чтобы поймать ее, но как посмотришь на вас, да и доктор сказал…

– Тут уж ничем не поможешь. Закрой окна и задерни шторы.

– Будет темно. Я просил полицейского установить пост под окном.

– Делай, как я сказал, пожалуйста. У меня нет доверия к полиции. Кроме того, я буду все время смотреть в окно и не хочу, чтобы мой мыслительный процесс прерывался. Нет, до самого низа, будет полно света. Так лучше. И другое окно. Хорошо. Теперь принеси мне белье, чистую рубашку и халат.