Где Цезарь кровью истекал (сборник) - Рекс Стаут

– Почему?

– Ну, сэр… позвольте мне сказать, что все гости вели себя очень своеобразно с самого начала.

– Хорошо, позволяю вам это.

– Да, сэр. И я решил, что мистер Ласцио вышел в гостиную или еще куда-нибудь.

– Вы не заглядывали за ширму?

– Нет, сэр. Я не видел причин для беспокойства.

– В столовой никого не было?

– Нет, сэр, я никого не видел.

– И что же вы сделали, вернулись в кухню?

– Да, сэр. Я не мог себе представить…

– Не вздумай на этом прерваться. – Это снова встрял толстяк. – Мистер Вульф – человек добросердечный, но мы помним в точности все, что ты рассказал нам тогда.

– Правда, Кребби?

– Ты знаешь, что правда.

Моултон снова пожал плечами:

– Да, я как раз хотел сказать. Прежде чем вернуться в кухню, я осмотрел стол, ведь я за него отвечаю.

– Стол, где стояли блюда?

– Да, сэр.

– Одного ножа недоставало?

– Этого я не знаю. Думаю, я бы заметил, а может, и нет, потому что я не поднимал крышки с блюд, где лежали голуби, а нож мог быть под крышкой. Кто-то набезобразничал с блюдами. Они все были перепутаны.

– Сколько?

– Все, кроме двух. Номера восемь и девять стояли правильно, а все остальные вперемешку.

– Вы можете подтвердить это под присягой, мистер Моултон?

– Да, похоже, придется.

– Вы можете?

– Да, сэр, могу.

– Ну а когда вы заметили путаницу, вы расставили блюда в правильном порядке?

– Да, сэр. Конечно, это не мое дело, я знаю. Но если мистер Серван согласится выслушать меня, я сделал это ради него. Я не хотел, чтобы он проиграл пари. Я слышал, как он заключил пари с мистером Кейтом, что все участвующие в дегустации угадают на восемьдесят процентов, и когда я увидел, что все перепутано, то решил, что кто-то пакостит ему. Поэтому я все поставил на место и быстро убрался.

– Вряд ли вы помните, как именно они были перепутаны. Например, где стоял номер первый?

– Нет, сэр, не могу сказать.

– Не важно. – Вульф вздохнул. – Спасибо вам, мистер Моултон, и вам, мистер Уиппл. Уже поздно. Боюсь, спать нам придется мало, потому что надо связаться с мистером Толменом и шерифом как можно раньше. Полагаю, вы все живете здесь?

Они ответили утвердительно.

– Отлично. Я буду посылать за вами. Не думаю, что вы потеряете работу, мистер Моултон. Я постараюсь повлиять на здешнее руководство. Благодарю всех, джентльмены, за долготерпение. Ваши шляпы, вероятно, в комнате мистера Гудвина?

Они помогли мне ополоснуть бутылки и стаканы, с чем мы благодаря их навыкам справились довольно быстро. Не помогал только студент, он решил перекинуться еще парой слов с Вульфом. Наконец шляпы и кепки были разобраны, и я проводил их. Браун поддерживал под руку Бони, который все еще что-то бормотал.

Свет зари проникал в комнату Вульфа даже сквозь тяжелые гардины. Это была уже вторая заря, которую я встречал на ногах. Я начал уже подумывать, не присоединиться ли мне к секте солнцепоклонников. Казалось, на мои веки налип засохший цемент. Но Вульф и не думал расставаться со своим креслом.

– Поздравляю, – сказал я. – Чтобы стать совой, вам недостает только крыльев. Попросить, чтобы нас разбудили в двенадцать? Тогда до ужина у вас еще будет целых восемь часов.

Он скорчил рожу:

– В какую тюрьму они посадили Берена?

– Думаю, в Куинби, тюрьму штата.

– Далеко она?

– О, около двадцати миль!

– Мистер Толмен там живет?

– Не знаю. Контора его должна быть там, раз он государственный обвинитель.

– Выясни, пожалуйста, и соедини меня с ним. Надо, чтобы он приехал сюда вместе с шерифом к восьми. Скажи ему… Нет. Когда дозвонишься, дай трубку мне.

– Сейчас?

– Сейчас.

Я воздел руки к небу:

– Сейчас половина пятого утра! Заставлять человека…

– Арчи, пожалуйста. Ты уже учил меня обращению с цветными. Теперь станешь учить обращению с белыми?

Я пошел звонить.

Глава двенадцатая

Косоглазый шериф Петтигрю покачал головой:

– Спасибо, я постою. Завяз в грязи, вытаскивая машину, так что выпачкаю весь стул.

Мой приятель Барри Толмен явно нуждался в бритье, но грязным не был и потому не колеблясь занял стул. Было восемь часов девять минут утра, четверг. Я чувствовал себя совершенно разбитым, потому что в пять утра разделся и лег как последний дурак, попросив разбудить меня в семь тридцать. Этот двухчасовой сон начисто лишал веры в добро. Вульф завтракал, сидя в большом кресле, облаченный в желтый халат, чисто выбритый и причесанный. У него пять желтых халатов. С собой мы взяли один, из тонкой шерсти, с коричневыми отворотами и таким же поясом. На шее Вульфа красовался галстук.

– Как я уже сказал вам по телефону, – начал Толмен, – в половине десятого я должен быть в суде. Если необходимо, мой помощник может отложить слушание дела, но мне бы этого не хотелось. Нельзя ли поторопиться?

Вульф размачивал рогалик в шоколаде. Покончив с этим, он сказал:

– В большей степени это зависит от вас, сэр. Я никак не мог приехать в Куинби по причинам, которые скоро вам станут ясны. Я сделаю все как можно быстрее. Я еще не ложился.

– Вы сказали, у вас есть информация…

– Да. Но обстоятельства требуют вступления. Я полагаю, вы арестовали мистера Берена, так как были убеждены, что он виноват. Вы вовсе не выбирали его козлом отпущения. Если бы возникли серьезные сомнения в его виновности…

– Конечно, – нетерпеливо перебил Толмен, – я говорил вам…

– Да, говорили. Теперь давайте кое-что вообразим. Предположим, что был нанят адвокат, представляющий интересы Берена, и меня попросили найти доказательства в защиту обвиняемого. Предположим дальше, что я нашел доказательства, причем такие, которые заставят немедленно оправдать его, как только будут изложены в суде. Предположим, вы потребуете, чтобы я представил их сейчас. Но правда или нет, что по закону вы не можете настаивать на этом? Что эти доказательства – наша собственность до тех пор, пока нам не представится случай воспользоваться ими?

Толмен нахмурился:

– Правда, конечно. Но, черт побери, я говорил вам, что если улики против Берена будут опровергнуты…

– Знаю. Я могу сейчас представить объяснение, которое полностью очистит его. Но я сделаю это лишь на определенных условиях.

– Каких?

Вульф глотнул шоколаду и вытер губы.

– Они не особенно обременительны. Во-первых, если объяснение вызовет сильное сомнение в виновности Берена, он должен быть немедленно освобожден.

– Кто будет решать, насколько сильно сомнение?

– Вы.

– Хорошо, согласен. Это может быть сделано за пять минут.

– Отлично. Во-вторых, вы скажете мистеру Берену, что это я отыскал доказательство, которое позволило его освободить, я один отвечаю за данное доказательство и только Богу ведомо, что́ могло бы случиться с Береном, если бы я не сделал этого.

Толмен, не переставая хмуриться, раскрыл рот, но шериф опередил его:

– Подожди, Барри. Придержи лошадей. – Он покосился на Вульфа. – Если у вас действительно есть это доказательство, рано или поздно оно выплывет наружу. Мы здесь, в Западной Вирджинии, так медлительны…

– Мистер Петтигрю, прошу вас. Я не хлопочу о славе, она меня не интересует. Говорите журналистам что хотите, но мистер Берен должен знать совершенно точно, что это сделал я, и сказать ему обязан мистер Толмен.

– Ну, Сэм? – спросил Толмен.

– Ни черта не понимаю, – пожал плечами шериф.

– Хорошо, – сказал Толмен Вульфу, – я согласен.

– Прекрасно! – Вульф поставил чашку. – В-третьих, в двенадцать сорок я уезжаю в Нью-Йорк, и ни при каких обстоятельствах – даже если возникнет подозрение, что я убил мистера Ласцио или являюсь соучастником убийства, – меня не задержат.

– Хоть к черту в ад, – отозвался Петтигрю со здоровым юмором.

– Нет, не в ад, – вздохнул Вульф, – в Нью-Йорк.

Толмен запротестовал:

– А если вы потребуетесь как свидетель?

– Не потребуюсь, поверьте мне на слово. Я же собираюсь поверить вам на слово. Даю вам слово, что в течение тридцати минут вы услышите все существенное, что я знаю об этом происшествии. Я хочу быть уверен, что меня не будут задерживать, если вдруг покажется, что я могу пригодиться. Уверяю вас, что не понадоблюсь ни при каких обстоятельствах, напротив, буду лишь помехой. Итак, сэр?

Толмен явно колебался.

– Принято на веру. Я согласен, – произнес он наконец.

Вообразите, с каким облегчением вздыхает канарейка, томившаяся в клетке, когда ее выпускают на волю, и вы получите представление о том вздохе, который вырвался у Вульфа.

– Теперь, сэр, четвертое условие. Выдвигать его у меня меньше оснований, но, думаю, оно может быть выполнено. Доказательство, которое я собираюсь вам представить, получено мною от двух людей. Я сумел получить его, используя методы, доказавшие свою эффективность. Вас может возмутить тот факт, что эти люди не представили его вам, хотя имели такую возможность. Тут я ничем не могу помочь. Я не в силах повлиять на ваши чувства, но волен попросить вас, и я обещал это. Я хочу, чтобы вы дали слово, что этих людей не будут травить, запугивать, оскорблять, а также не лишат свободы и не станут преследовать как-нибудь иначе. Это продиктовано тем соображением, что они только свидетели и ни в малейшей степени не разделяют вины в преступлении.