В верховьях «русской Амазонки»: Хроники орнитологической экспедиции - Евгений Александрович Коблик

планов недоставало. Выручали засады возле найденных гнезд. И сети. Удерживая голени пойманных птиц между пальцами и дожидаясь промежутков между трепыханиями, удавалось получить сносные «поясные портреты», лишь бы в кадр случайно не попала рука исследователя. И все равно многие птички в руках казались встрепанными и выглядели не слишком естественно. Конечно, была отснята рутинная деятельность орнитологов – выпутывание птиц из сетей, их промеры, кольцевание и выпуск после всех манипуляций. В результате невнимательного монтажа в готовых видео случались и казусы: вот мы с Алексеем выпутываем из паутинки взъерошенных черноголовых гаичек, а в следующий момент отпускаем на волю молодых восточных синиц. Впрочем, большинство зрителей-неспециалистов этого совсем не замечало – общий тип окраски оперения синичек сходен, чуть различаются лишь детали и оттенки.

Порой мы решались на преднамеренные подлоги. Самым показательным стал случай с гнездом синей мухоловки.

Разнообразно и красиво поющих самцов синей мухоловки в щегольских сине-черно-белых мундирах грех было не заснять! Тон верха у них отличался и от индигового верха самцов синих соловьев, и от дымчато-ультрамариновых оттенков самцов синехвосток. Более яркий, атласно-блестящий и индивидуально изменчивый, он уходил то в бирюзовую гамму, то в кобальтово-фиолетовую. Возможно, это объяснялось возрастом – попадавшие нам в руки молодые самцы в среднем были более бирюзовыми, чем старые, порой даже малахитовыми. Сами птички, как на подбор, выглядели крупнее и коренастее синехвосток и синих соловьев, с крепким черным клювом и насупленным выражением черного «лица» из-под нахлобученной лазоревой шапочки.

Кругленькие самочки имели ровную дымчато-кофейную расцветку, оживлявшуюся белым каплевидным пятном на горле и светлыми ободками вокруг больших красивых глаз. Они были куда менее заметны, чем самцы, но исправно ловились в сети. Кстати, у синей мухоловки поют и самки, но тише и проще самцов.

Однажды мы нашли в нише берегового обрыва Бикина прошлогоднее гнездо синей мухоловки. Юры с нами временно не было, Костя сделал несколько рабочих кадров, сетуя, что гнездо расположено неживописно – в тени, полускрытое бородой свисающих корешков, да и видно, что нежилое…

– Вот если бы на вертикальном выворотне, как они любят делать, среди крупных корней и комьев земли, при хорошем боковом освещении – тогда да!

Алексей, отличавшийся изрядной долей здорового цинизма, подмигнул:

– Не вижу препятствий, можно устроить в лучшем виде! Командир, а хочешь – и птичка будет насиживать.

Гнездо было аккуратно извлечено из ниши и перенесено в верхнюю часть правильного полукруга самого большого выворотня вблизи лагеря. По вечерам живописный выворотень хорошо освещался косыми солнечными лучами, выявлявшими его сложный рельеф. Алексей и я бережно разместили постройку в лабиринте извилистых корней, слегка подновили ее стенки свежими стеблями и зеленым мхом. Мизансцена была готова. Самку синей мухоловки в сетях не пришлось долго ждать. К короткой цевке птички привязали тонкий черный шнур, затем его продели через маленькую дырку в донце гнезда и замаскировали за корнем, служившим гнезду опорой.

По команде оператора Алексей, затаившись с обратной стороны выворотня, натягивал шнур книзу. В результате мухоловка плотно вжималась в лоток гнезда, лишь взволнованно вертя головой. Алексей ослаблял шнур – и вот птичка встрепенулась, взмахнула крылышками. Снова натянул – устроилась насиживать поплотнее. Костя упоенно снимал дубль за дублем.

Отсняв задуманное, артистку освободили от пут и отпустили, в виде благодарности наградив кольцом на лапке. При просмотре видеоматериала грамотно смонтированный и снабженный закадровым текстом эпизод с мухоловкой, насиживающей кладку в хрестоматийно расположенном и правильно освещенном гнезде, выглядел абсолютно естественным и был признан критиками одной из удач готовящегося фильма. Про реалии подготовки эпизода группа авторов предпочла помалкивать.

На Куполе мы ужинали от пуза, стараясь максимально сократить количество тяжелых продуктов, которое скоро придется нести на себе. «Запасаем впрок!» – говорил Юра, отдуваясь после трапезы и хлопая себя по животу. Правда, днем, в жару, есть не хотелось, придя с учетов, пили в лагере какао со сгущенкой и ландориками, испеченными Николаем.

Однако спокойно посидеть с кружкой не получалось – сконцентрировавшаяся вокруг мошка доводила до исступления, забивалась в нос и в рот, заставляя постоянно кашлять, давиться и отплевываться. Репелленты быстро выветривались или стекали с потом. Пытались натираться хвоей. Николай по старинному рецепту вытапливал бурый деготь из березового корья, но и обмазывание дегтем помогало не сильно.

Стараясь обмануть рои насекомых, мы обреченно жмурились от дыма, садясь с подветренной стороны костра, расхаживали и делали пробежки вокруг лагеря. Мошка ненадолго отставала, но слепни с ревом мчались вслед. Обветшавшая ткань энцефалиток не спасала от их колющих стилетов. Оставалось только забиться в большую палатку и хоть здесь перекусить без помех. К счастью, организмы немного адаптировались и реагировали на яд кровососов уже не столь бурно, как на Зеве. Дополнительной заботой наших операторов стала постоянная проверка приемника видеокассет – попадание мошки внутрь могло вывести из строя пишущую головку камеры, и тогда прощайте съемки!

Вода между камнями убывала катастрофически. Хочешь не хочешь, придется менять диспозицию, лишний день здесь уже не продержаться. В целях экономии мы перестали наполнять походные алюминиевые фляги, уходя в маршруты.

Пора было поэтапно переносить лагерь. Накануне мы с Костей взяли почти весь запас консервов и с рассветом ушли с учетом в сторону Сухопадной – разведать дорогу и бросить мешок в гущу стланика где-нибудь в конце маршрута. Потом найдем по засеченной навигатором точке. Все равно за один раз все не унести, а частями – вполне.

Первоначально держались небольшого хребта, ведущего в нужном направлении. На карте он был обозначен как Каменный. Через какое-то время попали на крутой травянистый склон, весьма трудный для ходьбы с грузом, потом влетели в крупный непроходимый стланик. Начали терять высоту. Стало ясно, что нас уводит в глубоко врезанную долину Малой Бачелазы и надо выбираться, искать перешеек до следующего пупыря. Взмокли, измучились от жажды, но за водой надо было лезть дальше в распадок, а потом тратить остатки сил на подъем из бездны в полкилометра. Пришлось терпеть.

Наконец встали на удобную натоптанную медвежью тропу, настоящий проспект, и смогли довольно быстро преодолеть несколько километров по гребню. Правда, в понижениях с крупным густым стлаником тропа превращалась в полукруглый черный туннель, приходилось идти, согнувшись в три погибели, а то и вставать на карачки. По лицу хлестали упругие ветки, за ворот сыпалась хвоя и мелкая труха, на рукавах и ладонях, которыми мы отводили и раздвигали перекрученные стволики, множились смоляные разводы.

Высокому Косте приходилось заметно хуже, чем мне. Хорошо косолапому – пробил в зарослях ход