В верховьях «русской Амазонки»: Хроники орнитологической экспедиции - Евгений Александрович Коблик

Иное дело – кукушка ширококрылая! Вроде бы нередкая в здешних лесах, но осторожная и скрытная, очень трудная для наблюдений. Даже в богатейших фондах Зоомузея МГУ научные сборы по этому виду до сих пор составляют всего шесть экземпляров разновозрастных самцов. И ни одной самки! Все наши кукушки неплохо подделываются под мелких ястребов, особенно в полете, когда надо выявить гнезда потенциальных жертв. Но ширококрылая относится к особому роду ястребиных кукушек, и ее камуфляж еще более совершенен. Причем это не полосатая ястребиная «тельняшка», как у других кукушек.

В одном из первых выходов на бикинские сопки, сидя у костра на лесном хребтике напротив Верхнего Перевала, мы были заворожены зрелищем мелкого ястреба, который раз за разом пролетал низко над нашей поляной с громкими истерическими воплями, очень напоминающими автомобильную сигнализацию. Флейтово-чирикающее «джи́у… джи́у… виджи́… виджи́…» все убыстрялось и заканчивалось истошным верещанием «виджиу-виджиу-виджи». Ястребок был с крупного дрозда, аспидно-сизый с охристо-рыжей грудью, но его крик никак не напоминал звонкий клекот малого перепелятника «тай-тай-налетай» или двусложное «ци-кво, ци-кво», иногда издаваемое перепелятником китайским.

Все были в полном недоумении, а Шура прокомментировал озадаченно: «Ничего себе местные ястреба могут заливаться. Никогда бы не подумал – как сирены прямо!»

В полете птицу никак не получалось хорошо рассмотреть, но наконец она уселась в крону кедра, и нам удалось подобраться с биноклями. Полускрытая темной хвоей птица сидела вертикально, опустив вниз хвост с поперечными полосками и слегка втянув голову. Посадка была полностью ястребиной и уж никак не кукушечьей. Но что-то во внешнем виде птицы нас смущало.

Наконец «ястреб» повернул голову в профиль, и мы увидели тонкий клюв без крючка и яркий желтый ободок вокруг темного глаза. Самец ширококрылой кукушки! Сходство с мелкими сизыми и рыжегрудыми самцами малого и китайского перепелятников было поразительным!

Взрослые самцы ширококрылой кукушки время от времени хотя бы выдают себя бурной вокализацией и токовыми полетами, а самок этого вида за все годы мы мельком замечали лишь раз или два. Они невзрачные, буровато-серые с темной головой и беловатым низом, исчерченным продольными пестринами. Эти кукушки держатся в кронах, почти не спускаются в нижний ярус, обычно загодя срываются и улетают при малейшем интересе со стороны людей.

Ширококрылая кукушка до сих пор остается одной из наименее изученных дальневосточных птиц. В роли воспитателей ее кукушат в Приморье были замечены синий соловей и синяя мухоловка. Но исходя из широкого распространения этой кукушки в охотской тайге верховьев Бикина, вплоть до подгольцового пояса, следовало предполагать, что и синехвостки становятся ее частыми жертвами. Впоследствии это подтвердилось. Удивительные предпочтения кукушками воспитателей с преобладанием синих тонов в окраске самцов! Простое совпадение? Не уверен.

Следующей целью мобильного отряда нашей экспедиции была Сухопадная. Мощный горный узел высотой 1747 м над уровнем моря с хорошо выраженным гольцово-тундровым поясом. От склонов и отрогов Сухопадной веером расходились истоки нескольких рек: на север – сам Бикин, потом делающий огромную петлю на восток и на юг; на запад и юг – Ключевая с притоками; на восток – правые притоки Бикина Хвоянка и Плотникова. Раньше Хвоянка звалась Кунгулаза (Сухая речка), такое же название носила в те времена и сама Сухопадная. В 1972 г. горе дали русское название, происходящее от словосочетания «сухая падь» – распадок без реки. «Гора Сухоречная» звучало бы странновато. Почему сама Сухая речка превратилась вдруг в Хвоянку, история умалчивает.

Идея Кости заключалась в том, чтобы сначала залететь к месту впадения Хвоянки в Бикин, быстро соорудить там лабаз с провизией и лодками для дальнейшего сплава, а затем забросить группу со снаряжением и небольшим количеством продуктов на самую вершину Сухопадной. Отработав в верхних поясах горного массива, группа спустится пешком по долине Хвоянки до лабаза и сплавится по Бикину до Охотничьего. На всю эпопею отводилось две недели плюс-минус.

Как назло, погода, побаловав пятью солнечными деньками, снова испортилась. Рация метеостанции не обнадеживала, но на всякий случай мы были полностью готовы. Первого июля, пережидая заряды ливня, мы с Виталием шастали в окрестностях аэродрома, занятые наблюдением птиц, но готовые в любой момент грузить багаж. Остальные уныло сидели на груде барахла под навесом. К двум часам надежды уже испарились. Вдруг слышим – летит! Через пять минут борт сел на зарастающую площадку, еще через десять, хаотично закинув вещи в недра вертолета, мы уже взлетали. Экипаж был тот же самый, хабаровский, который высаживал нас на Зевинском плато в начале мая.

Хотя дождь прекратился, видимость оставалась неважной – низкая облачность, сопки в тумане. По долине Бикина, видной словно через мутное стекло, долетели до устья Хвоянки, приземлились на галечниковую косу. Николай уже примеривался к елкам, чтобы возвести очередной лабаз, но летуны ни в какую не соглашались подождать час – и так припозднились. Впрочем, торопить пассажиров – исконная привычка всех вертолетчиков, не отменяющая долгих проволочек с последующим взлетом. Пришлось затолкать продукты и лодки под большой завал на берегу, уповая, что мишки не сразу найдут схрон и разберут толстенные бревна над ним.

Вертушка, натужно стрекоча, рывком поднялась с галечника и взяла курс на верховья Кунгулазы. Однако окно в тучах над горами, дающее нам хоть какую-то надежду на высадку, неумолимо закрывалось, и скоро мы оказались в плотной серой хмари. Видимость была нулевой – ни вершин, ни долин. Только когда вертолет нырнул вниз, снова начала медленно проявляться извивающаяся нитка реки. Накренясь, борт заложил вираж и пошел на юг.

План рушился. Расстроенный Костя принялся допытываться у пилотов, что делать в подобном случае. Ведь рейс заранее оплачен, а цель не достигнута! Ему приходилось сильно повышать тон, перекрикивая гул двигателя и тарахтение лопастей, – со стороны казалось, что назревает скандал. Второй пилот и штурман морщились и кивали на командира, который, вцепившись в штурвал и не отвлекаясь на посторонние раздражители, вел машину.

Наконец, когда видимость стала получше, командир передал управление молодому напарнику, снял наушники и начал кричать в ответ нечто успокаивающее. Через некоторое время мы уяснили суть предложения: возвращаемся в Охотничий, ночуем, а завтра утром делаем еще одну попытку залететь на гору. Или не делаем: «По фактической погоде, не обессудьте!» Мы, конечно, согласились на этот вариант, других-то не было…

Вечером приготовили на летней печке густой нажористый борщ в огромной кастрюле аж на 10 человек. Богдан выдал большой шмат лосятины на косточке, оставшийся в погребе еще