Как мы делали реформы. Записки первого министра экономики новой России - Андрей Алексеевич Нечаев

комбинат, целый город. А канцлер решил баллотироваться в бундестаг именно по этому округу. И Колю удалось тогда, активно нажимая на Ельцина, несколько раз добиваться нашего согласия на закупку вагонов. В последний раз, когда это было еще при мне, они хотели, чтобы мы купили 1800 штук. После «утаптывания» моими коллегами МПС согласилось на 1300. Но я тогда настоял на 600 вагонах: на большее денег было жалко. Слишком много у нас было других дыр. Я в тот раз четко заявил: «Покупаем в последний раз при условии, что вы ввозите оборудование в Россию и создаете совместное предприятие с нашим предприятием в Твери». Что-то они ввезли, но в конечном счете нам удалось наладить это производство самим. Мы тогда выделили деньги нескольким вагонным заводам: в Демехове, Новочеркасске, Твери. Гельмут Коль был мной очень недоволен, жаловался Ельцину, но все обошлось. Впрочем, впоследствии, после ухода Гайдара, канцлер просил Ельцина обязательно сохранить меня в правительстве, но об этом чуть позже.

Многого удалось добиться и в отношениях с Италией, межправительственную комиссию по экономическому сотрудничеству с которой также возглавлял я. Возглавил я ее, правда, экспромтом. Я был членом делегации на переговорах Бориса Николаевича Ельцина с итальянским президентом (кажется, это был Оскар Луиджи Скальфаро). Он и поднял неожиданно для нас вопрос о возобновлении работы такой комиссии, существовавшей во времена СССР. Наш МИД при подготовке встречи это дело явно прохлопал, поскольку обычно в Италии такими вопросами занимался премьер-министр, а не президент. «С итальянской стороны председателем комиссии назначен министр торговли Ди Вито», – сообщил итальянский президент. Ельцин с его характером не мог позволить себе сказать, что с нашей стороны вопрос вообще не готовился. Он выразительно посмотрел на сжавшегося министра иностранных дел Козырева, потом на остальных членов делегации. Его взгляд упал на меня, и через секунду Борис Николаевич как ни в чем не бывало уверенным тоном сообщил, что с российской стороны главой комиссии назначен министр экономики Нечаев. Соответствующее постановление правительства пришлось выпускать задним числом.

В работе с итальянцами многое было необычным. Удивление ждало меня уже в самом начале первого визита. Вопреки дипломатическому протоколу у трапа самолета первыми меня встречали не российский посол и мой итальянский визави, а какой-то неизвестный мне господин небольшого роста. Как ему это удалось организовать, могу только догадываться. Он сразу стал активно втолковывать мне про какие-то долги перед ним со стороны СССР, а значит и России. Я довольно резко его прервал, сказав, что не готов обсуждать серьезные проблемы на трапе самолета до начала официальных переговоров (про опасные решения на трапе самолета чуть дальше). Позже мне сообщили, что это был некто господин Ди Роза, глава крупной фирмы, много лет активно торговавшей с Советским Союзом, который всегда имел особые отношения с советскими внешнеторговыми организациями. Из-за этого, а также из-за собственной жадности он и попал в непростую ситуацию, поставив в СССР товары на крупную сумму и не получив оплату. Он был в этой беде не одинок. С итальянцами, как выяснилось, сложилась абсолютно скандальная ситуация. Последний министр торговли СССР Кондрат Терех незадолго до распада СССР, как рассказывали очевидцы, именно на трапе самолета после хорошего банкета подписал протокол о поставке в СССР большой партии товаров в качестве товарного кредита под государственные гарантии. Полномочий он на это не имел, но часть товаров была поставлена. С этим «листом Тереха», как его называли, потом пришлось долго разбираться.

Напомню, что подобная история случилась в период двоевластия и со скандально известной фирмой господина Нессима Гаона «Нога». В ее пользу не имевшими на то полномочий представителями прошлого правительства России во главе с вице-премьером Геннадием Куликом и в нарушение установленного порядка подписания подобных документов были выданы серьезные финансовые обязательства с беспрецедентным отказом от государственного суверенитета. Это и послужило в дальнейшем юридическим основанием для требований к России со стороны «Нога», а также ее активных действий в виде ареста российского имущества за рубежом. Впрочем, об этой истории в дальнейшем было немало написано, поэтому не буду продолжать. Отмечу лишь, что все это были звенья одной цепи, наряду с ранее описанными нефтяными квотами, когда терявшие власть советские и российские чиновники своими явно небескорыстными действиями нанесли огромный экономический и политический ущерб России. Увы, немногочисленные уголовные дела по этому поводу были спущены на тормозах.

Несмотря на негативный фон, оставшийся с советских времен, мне удалось довольно быстро договориться с итальянским правительством о возобновлении действия кредитной линии уже на Россию. Моими лоббистами выступали и итальянские предприниматели, многие из которых были традиционно ориентированы на советский рынок. Должен заметить, что по части лоббирования своих интересов в собственном правительстве и во властных структурах других государств итальянские бизнесмены могли в те времена дать сто очков форы не только нашим предпринимателям, но и бизнесу других стран.

При подписании соглашения о кредитах во время визита в Москву министра иностранных дел Италии Джанни Де Микелиса, ведомство которого в основном занималось этой работой, произошел забавный эпизод. Мы с Де Микелисом утром подписали соглашение у меня в Минэкономики. Как положено по протоколу, обменялись папками, пожали друг другу руки, выпили по бокалу шампанского и собирались уже расставаться. Тут нам сообщили, что наш МИД запланировал процедуру подписания в Доме приемов МИДа на Спиридоновке и пригласил туда прессу двух стран (такие проколы, увы, случались). Ситуация скандальная. Подготовить новые экземпляры протоколов на двух языках, на специальной бумаге за несколько десятков минут невозможно физически, да и уже подписанные официальные межгосударственные документы в мусорное ведро не выбросишь. Сказать журналистам, что их дезинформировали, означало получить изрядную порцию негатива в прессе. Я со всеми возможными способами извинений (хотя моей вины не было ни капли) объяснил положение Де Микелису. Он отреагировал неожиданно спокойно и спросил: «А что же делать?» Я набрался наглости и сказал: «Давай имитируем подписание для журналистов. Просто распишемся на чистых листах бумаги, а дальше все по протоколу». Итальянец пошутил: «Ну что же, если второй раз нальют шампанского, я согласен». Так и сделали. Прессу пришлось посадить подальше, чтобы никто ничего не заметил. Боюсь, правда, кое-кто из журналистской братии все-таки догадался, что дело нечисто. Слишком уж хитрые и смешливые у нас с Джанни были лица, и слишком старательно мы закрывали рукавами несуществующий текст соглашения.

Отчасти и благодаря этому случаю у нас с Де Микелисом сложились неплохие личные отношения, что очень помогало конструктивной работе. Джанни вообще был личностью неординарной. Высокий красавец с длинными волосами, сибарит, постоянно окруженный восторженными почитательницами, он больше напоминал голливудского актера-плейбоя, чем официальное должностное