Как мы делали реформы. Записки первого министра экономики новой России - Андрей Алексеевич Нечаев

что при коммунистическом режиме в СССР не только операции с валютой вне специальных разрешений, но даже само владение ею считалось тяжелейшим уголовным преступлением, наказывавшимся вплоть до расстрела. Даже во времена хрущевской оттепели «валютчиков» расстреливали. Люди старшего поколения, наверное, помнят эти громкие уголовные дела.

Новый закон устанавливал, что валютные ценности могут в России свободно находиться в собственности как нерезидента, так и резидента, то есть россиянам разрешалось иметь валюту. Более того, подчеркивалось, что право собственности на валютные ценности защищается государством наряду с правом собственности на другие объекты собственности. Текущие валютные операции могли осуществляться резидентами без ограничений, но при соблюдении, разумеется, таможенных правил. Резидентам разрешалось продавать иностранную валюту за российскую рубли на внутреннем валютном рынке. Разрешалось свободно ввозить и вывозить валюту и валютные ценности по правилам, устанавливаемым Центробанком вместе с Государственным таможенным комитетом. Резидентам и нерезидентам разрешалось иметь счета в валюте в уполномоченных банках.

Что все это означало на практике, так сказать в повседневной жизни? Предприятия наряду с возможностью самим выбирать себе зарубежных партнеров по торговле и инвестициям, предоставленной им ранее, получили также право свободно покупать и продавать валюту для осуществления этой деятельности. Достаточно было иметь соответствующие внешнеэкономические контракты и, естественно, рубли. Ходить и выбивать лимит на валюту у уполномоченных чиновников, как это было при социалистическом хозяйствовании, теперь не требовалось. Открывались широкие возможности для притока иностранных инвестиций.

Рядовой гражданин тоже получал возможность купить и продать валюту по рыночному курсу в любом банке, наделенном правом проведения валютных операций. Так создавались материальные предпосылки для поездок за рубеж с туристическими целями, на отдых, лечение, учебу.

Миллионы россиян ежегодно пользуются сегодня этой возможностью, созданной именно осенью 1992 года. Желающие могли законно использовать доллары, марки или франки в качестве средства хранения сбережений. Люди моего и даже более юного поколения хорошо помнят, с какими унижениями все это было связано в Советском Союзе. Мало было выстоять многолетнюю очередь на путевку за границу в профкоме, пройти унизительную процедуру допуска за рубеж в многочисленных инстанциях во главе с райкомом КПСС, нужно было еще ухитриться в самой поездке чувствовать себя полноценным человеком на тридцать советских рублей, которые власть великодушно разрешала обменять на валюту. Для молодежи сообщаю, что это было чуть более тридцати долларов. Дальше каждый должен был решать для себя не гамлетовский, но все-таки непростой, а главное, нелепый вопрос: выпить, например, стакан местной газировки или купить лишний сувенир друзьям и родственникам? В соцстранах рубли можно было нелегально поменять дополнительно. Вот и засовывали советские туристы и командировочные несколько червонцев в самые потаенные места тела и багажа, чтобы протащить их тайком через границу.

Введенные нами разрешения были воистину мини-революцией. С валюты снималось советское табу.

Все сказанное не означает, что наступала полная валютная вольница на грани анархии. Государство сохраняло за собой регулирование валютного рынка, но делало это в разумных пределах и разумными методами, а не угрозой тюрьмы и расстрела. Указанным законом вводилось понятие валютного контроля, его органов и агентов. Агентами (не путать с филерами) валютного контроля становились организации, которые в соответствии с законами России могли осуществлять функции валютного контроля. Органы валютного контроля устанавливались Центробанком и Правительством Российской Федерации.

Так, агентами валютного контроля определялись уполномоченные банки, то есть банки, которые получили право на совершение операций с валютой. Законом регулировались права и обязанности резидентов и нерезидентов по отношению к агентам валютного контроля. Это, в частности, их обязанность – предоставлять необходимую информацию, объяснения, документы. Все участники валютных операций получали право знакомиться с актами, обжаловать действия агентов валютного контроля и так далее. Определялась необходимость для агентов валютного контроля сохранять коммерческую тайну, ставшую им известной в результате осуществления функций по валютному контролю. Устанавливалось также, какие наказания, помимо уголовных, могут понести резиденты и нерезиденты, включая уполномоченные банки, в случае нарушения валютного законодательства.

Отчасти данный закон легализовал то, что уже существовало на практике после либерализации внешнеэкономических связей. Предприятия тогда получили право самостоятельно совершать внешнеторговые операции, но де-юре владение валютой несколько месяцев не было узаконено. Новый закон устранял эту коллизию. Поправки в Уголовный кодекс, отменяющие наказание за валютные операции, были внесены Верховным Советом еще позже.

Закон также делал решающий шаг к полноценной конвертируемости рубля на внутреннем рынке России. Ее введению предшествовали бурные дискуссии в правительстве. В основном они сводились к тому, должен ли обменный курс рубля быть единым для всех валютных операций и определяться исключительно рынком, разумеется при активном его регулировании Центральным банком. Сейчас это кажется совершенно очевидным, хотя после введения Западом санкций иногда раздаются голоса в пользу установления неких специальных валютных курсов. А тогда решение рождалось в творческих муках. У него была своя предыстория.

Когда в конце перестройки предприятия получили немного свободы в данной сфере, в частности право покупать валюту у государства, существовало не менее десятка курсов, по которым эта валюта продавалась. Через такой механизм государство в скрытой форме поддерживало какие-то виды деятельности, продавая валюту их участникам по более льготному курсу, чем остальным. Льготы были разными. И иногда курсы обмена могли отличаться весьма существенно.

Понимая зависимость многих сфер от импорта и необходимость их государственной поддержки, некоторые чиновники настаивали на сохранении множественности курсов и на переходном этапе к рыночной экономике. Естественно, что при таком подходе на свободном валютном рынке можно было ставить крест. Также ясно, что, когда одни покупают валюту на торгах по рыночному курсу, а другие у Центробанка или Минфина по заниженному, возникает большой соблазн не использовать полученную льготную валюту по назначению, а цинично ее с выгодой перепродать. Тем не менее идею временного сохранения множественности курса поддерживали не только многие бывшие советские спецы, но даже, например, назначенный Гайдаром заместитель министра финансов Андрей Вавилов, курировавший эти вопросы в Минфине. С точки зрения реальной хозяйственной власти, а возможно и по более утилитарным соображениям, наличие права давать кому-то льготы через установление заниженного курса весьма весомо. Однако с точки зрения развития рынка этот подход был тупиковым.

За мероприятия, связанные с подготовкой введения конвертируемости рубля, в правительстве отвечал министр внешнеэкономических связей Петр Авен. Он был категорическим противником описанного подхода. Человек темпераментный и несдержанный, Петр Олегович не всегда мог оставаться в рамках сугубо деловой дискуссии. Я помню, Петр как-то приехал ко мне очень взволнованным и с порога выпалил тираду типа: прошу тебя, объясни ты этому Вавилову, что множественность курсов – это гибель для рынка. Если он с коллегами хочет кого-то специально поддерживать по части импорта, пусть даст им дополнительные рубли для покупки валюты, но не трогает курс. «Ты человек спокойный и