Древнерусская государственность: генезис, этнокультурная среда, идеологические конструкты - Виктор Владимирович Пузанов

связи с завещанием Ярослава Мудрого под 1054 г.[1118]. На страницах ПВЛ Чернигов появляется под 907 г., в перечне древнерусских городов, представители которых имеют право на получение "месячного" в Царьграде. Причем по рангу город поставлен сразу после Киева[1119]. Однако данное упоминание, скорее всего, отражает иерархию более позднего времени, когда писалась летопись. Так, здесь же, на третьем месте, упоминается Переяславль, который в начале Х в. еще не существовал[1120].

В известной мере проясняет ситуацию трактат Константина Багрянородного "Об управлении империей", составленный в 948–952 гг. Здесь наиболее ценны три известия: 1) "…приходящие из внешней Росии в Константинополь моноксилы являются одни из Немогарда, в котором сидел Сфендослав, сын Ингора, архонта Росии, а другие из крепости Милиниски, из Телиуцы, Чернигоги и из Вусеграда. Итак, все они спускаются рекою Днепр и сходятся в крепости Киоава, называемой Самватас. Славяне же их пактиоты, а именно: кривитеины, лендзанины и прочие Славинии — рубят в своих горах моноксилы во время зимы и, снарядив их, с наступлением весны, когда растает лед, вводят в находящиеся по соседству водоемы", впадающие в Днепр, "и отправляются в Киову. Их вытаскивают для /оснастки/ и продают росам. Росы же, купив" долбленки "снаряжают их. И в июне месяце, двигаясь по реке Днепр, они спускаются к Витичеву, которая является крепостью пактиотом росов, и, собравшись там в течение двух-трех дней, пока соединятся все моноксилы, тогда отправляются в путь…";[1121] 2) в ноябре "архонты выходят со всеми росами из Киава и отправляются в полюдия…, а именно — в Славинии вервианов, другувитов, кривичей, севериев и прочих славян, которые являются пактиотами росов. Кормясь там в течение зимы, они снова, начиная с апреля, когда растает лед на реке Днепр, возвращаются в Киав";[1122] 3) фема Харавои соседит с Росией, а фема Иавдиертим [печенежские фемы. — В.П.] соседит с подплатежными стране Росии местностями, с ультанами, дервленинами, лензанинами и прочими славянами"[1123].

Не касаясь проблемы "внешней" и "внутренней Росии"[1124], отметим, что у Константина росы противопоставлены славянам. Четкого представления о территории "Росии" он не имел. В трактате она определяется городами, где находились "росы". В упомянутых здесь городах исследователи усматривают Новгород, Смоленск, Любеч, Чернигов, Вышгород, Витичев (проблемы Самватаса мы не касаемся). Все они (исключая, видимо, крепость-пактиот Витичев) связываются Константином с собственно Росией, росами, в противоположность Славиниям: кривитеинам (кривичам), вервианам/дервленинам (древлянам), другувитам (дреговичам), севериям (северянам), лендзанинам (волынянам? полянам?[1125]), ультинам (уличам) и "прочим славянам"[1126].

Не трудно заметить, что указанные города располагаются строго по пути "из варяг в греки"[1127]. Лишь Чернигов, казалось бы, остается несколько в стороне. Однако он имел важное значение на восточном направлении экспансии росов и находился на такой важной торговой артерии, связанной и с Днепровским, и с Волжским путями, как Десна. Кроме того — это пункты, где отмечено активное норманнское присутствие и где сидели представители киевского князя. Константин сообщает, что в Новгороде находился Святослав Игоревич. Русские летописи отмечают, что Олег посадил своих мужей в Смоленске и Любече (известие ПВЛ о Претиче под 968 г.[1128] и данные археологии[1129] позволяют включить в этот круг и Чернигов), тогда как в отношении других покоренных "племен" речь идет только о наложении дани. Указанные города являлись центрами союзов племен словен, кривичей смоленских, полян (Чернигов находился на поляно-северянском пограничье). То есть, здесь отражена та территория формирующегося суперсоюза, которая, по нашей классификации, находилась на третьей стадии интеграции[1130]. Не случайно, может быть, Н1Л среди участников похода Олега отметила только варягов, полян, словен и кривичей[1131].

Данные Н1Л о походе Олега отличаются от сведений ПВЛ не только датировкой, но и перечнем племен, принимавших в нем участие. В ПВЛ этот список гораздо шире: варяги, словене, чудь, кривичи, меря, древляне, радимичи, поляне, северяне, вятичи, хорваты, дулебы, тиверцы ("яже соуть толковины")[1132]. В литературе он зачастую служил обоснованием точки зрения об обширности "державы Олега". Вряд ли для подобных выводов имеются серьезные основания. Та же ПВЛ, перечисляя состав войска Игоря в походе на Византию 944 г., отметит: "Игорь же совкупивъ вои многи, Варяги, Русь, и Поляны, Словени, и Кривичи, и Теверце, и Печенеги [наа]…"[1133]. Как видим, костяк армии тот же, что и в перечне Н1Л при описании похода Олега. Добавились только тиверцы, которые использовались в 907 г. как "толковины", и печенеги. При этом, как и в случае с Н1Л, мы не знаем, только ли смоленские кривичи участвовали, или, может быть, еще псковские и полоцкие. В перечне ПВЛ добавлено и неопределенное "Русь", которая, как бы ее не понимать, подразумевалась обеими летописями и среди участников похода Олега[1134].

Видимо, не стоит придавать большого значения перечню ПВЛ под 907 г. Вряд ли княжеская "канцелярия" фиксировала участников похода. Расширенный их состав, представленный ПВЛ по сравнению с последующими акциями, мог объясняться победным завершением похода. Как незаурядное событие он сохранялся в памяти. Поэтому было немало желающих поучаствовать в нем "задним числом". Возможно также, что личное участие отдельных представителей тех или иных племен, на местах обрастало легендами и переносилось, со временем, на все "племя". Впрочем, некоторые не подчиненные Киеву племена могли отправиться на Византию в качестве союзников, надеясь на богатую добычу[1135]. Наконец, сам летописец мог таким способом поднять статусность похода, придав ему общерусский характер (очертив круг участников теми территориальными пределами, в которых Русь находилась на момент написания текста).

В этой связи интересна последующая (после переноса княжеской резиденции в Киев) судьба тех земель, которые в свое время образовали Северный суперсоюз племен. В 1990-е гг. И.Я. Фроянов предложил новую оригинальную трактовку летописных свидетельств о наложении дани на "племена" Олегом и Игорем по занятии Киева. Анализируя текст Н1Л ("Сеи же Игорь нача грады ставити, и дани устави Словеномъ и Варягомъ даяти, и Кривичемъ и Мерямъ дань даяти Варягомъ, а от Новагорода 300 гривенъ на лето мира деля, еже не дають") и ПВЛ ("Се же Олегъ нача городы ставити, и оустави дани Словеномъ, Кривичемъ и Мери, и [устави] Варягомъ дань даяти от Новагорода гривенъ 300 на лето, мира деля, еже до смерти Ярославле даяше Варягомъ"[1136]) он, вопреки укоренившейся в историографии традиции, пришел к выводу, что "Олег повелел выдать дань тем представителям северных племен, которые приняли участие в походе на Киев и обеспечили ему победу, т. е. словенам, кривичам и чуди (западной веси). Получили дань и варяги, вошедшие в состав Олегова войска.